На экранах номинированный на «Оскар» фильм «Выжившие. Бетонная утопия»

В прокате — фильм Ом Тхэ-Хва «Выжившие. Бетонная утопия» (Konkeuriteu yutopia), номинированный от Южной Кореи на «Оскар». Михаила Трофименкова удивило мазохистское отношение режиссера к родной нации как катастрофически испорченной квартирным вопросом.

Когда, посмотрев фильм, вспомнишь его название, накатывает невольное уважение с привкусом ужаса по отношению к корейскому менталитету. Братья-корейцы, если то, что снял Ом Тхэ-Хва,— утопия, то что же в вашем понимании будет антиутопией?

Впрочем, где-то нечто подобное мы уже видели, причем совсем недавно. Год назад в отечественный прокат вышел фильм француза Гийома Никлу «Мгла», в оригинале именовавшийся «Башней». Там одни-одинешеньки на всем черном свете оказывались обитатели парижской пригородной многоэтажки. В роковой час вырубались мобильная связь и телевидение, за окном опускалась беспробудная мгла. А любая попытка высунуться за порог оборачивалась немедленной мистической ампутацией головы, руки или ноги.

В «Выживших» такими же несчастными счастливчиками оказываются обитатели жилого комплекса «Апартаменты "Императорский дворец"» где-то в стремительно растущих новостройках Сеула.

Что случилось, никто из привилегированных обитателей апартаментов не может понять, как не могли понять и парижские гопники. То ли землетрясение, то ли метеоритный дождь, то ли кара небесная. Проще говоря, все вокруг очень эффектно рухнуло в дыму и пламени. Может, только в Сеуле, может, по всему Корейскому полуострову, может, по всему миру — не все ли равно. И только апартаменты гордо торчат среди раскаленных руин, а на заднем плане что-то время от времени снова и снова вспыхивает и взрывается.

В этом апокалипсисе правильнее усмотреть не страх перед природными катастрофами: Корея вообще сейсмоустойчивое место. Это скорее проекция на современное благополучие Южной Кореи генетической памяти о чудовищной гражданской войне 1950–1953 годов и столь же генетического страха перед ее повторением.

Тогда что Сеул, что Пхеньян, что все прочие крупные населенные пункты были буквально стерты с лица земли. Теперь страх перед возможным обменом ядерными ударами между Севером и Югом регулярно поддерживается СМИ. И поиски выживших среди развалин в фильме Ом Тхэ-Хва безусловно отсылают к экранной мифологии военного кино, а не каких-нибудь там «Войн миров».

Ну, ладно, рухнуло так рухнуло. Выжившие, сначала надеющиеся на помощь армии, МЧС или врачей, а затем утрачивающие иллюзии, вынуждены самоорганизоваться. Во французском варианте, у Никлу,— по расовому принципу. Белые тянутся к белым, арабы к арабам, афрофранцузы к афрофранцузам. И, само собой, неизбежно одна этническая мафия зарубается с другой, а раскатав антагонистов, переходит к самоистреблению.

Корея — совсем другой коленкор. Этническое единство. Поэтому «чужими» для обитателей апартаментов оказываются не гипотетические китайцы или малайцы, которых в Сеуле просто нет в достаточном количестве, а «понаехавшие» из соседних билдингов. Такие же выжившие, как они сами, но лишившиеся крова и пищи. Собратья вроде бы по несчастью становятся злейшими врагами. Пустить переночевать? Ага, а потом они еще водицы попросят напиться? И супчик им, может, еще сварить, и собачку поджарить? Ну уж нет, самим не хватает.

В ситуации этакого гуманитарного кризиса неорганизованным массам требуется вождь. Им становится выбранный вполне себе демократическим голосованием жильцов скромный Ким Ён-Так (Ли Бён-Хон). Он же — Президент.

Забавная параллель между «Мглой» и «Бетонной утопией». И в Париже, и в Сеуле выжившие навлекут на себя подозрения в каннибализме. Будь они каннибалами, это было бы еще полбеды. Все обстоит гораздо хуже. Обитатели сеульских апартаментов наглухо развращены квартирным вопросом. И страшная тайна Делегата, которая приоткроется в финале, именно этим пресловутым вопросом и обусловлена.

Роковой вопрос: что хотел сказать Ом Тхэ-Хва своей «Бетонной утопией». Что человек, мягко говоря, не добр, да что там, попросту зверь? Что цивилизованность — поверхностная лакировка зверя, смываемая первым же ядерным дождиком? Что в экстремальных обстоятельствах человеческое сообщество неизбежно организуется на фашистских принципах? Что Президентом неизбежно станет ловкий социопат? Что сильные пожрут слабых?

Спасибо, но все это мы слышали и видели миллион раз со времен по меньшей мере бессмертного «Повелителя мух» Уильяма Голдинга. И как бы обличение социального дарвинизма с тех пор все чаще и чаще, как в «Бетонной утопии», кажется пропагандой его органичности.