С чего начинала Республиканская партия США и к чему пришла

Дональд Трамп, который после четырехлетнего перерыва намерен вновь стать президентом США, с подавляющим преимуществом переиграл свою единственную конкурентку Никки Хейли 5 марта, в «супервторник», когда первичные выборы в Республиканской партии состоялись сразу в 15 штатах. Ошеломляющая поддержка экс-президента консервативным электоратом не оставляет сомнений, что сегодня Республиканская партия — это партия Дональда Трампа. Он так сильно изменил ДНК «Великой старой партии» Авраама Линкольна, что тот очень бы удивился, увидев, на чем стоят и за что держатся современные республиканцы. Идеологические трансформации политической силы, которую в середине XIX столетия никому и в голову не пришло бы считать консервативной, произошли задолго до господина Трампа. Однако то содержание, которым Дональд Трамп наполнил консервативный мейнстрим, наверняка сбило бы с толку даже икону американских консерваторов — президента Рональда Рейгана, чьи последователи к 2024 году перестали быть законодателями республиканских мод.

Была такая партия

В США 5 марта состоялся «супервторник», когда первичные выборы кандидатов в президенты в Демократической и Республиканской партиях состоялись более чем в дюжине штатов. Оглушительную победу на республиканских праймериз и в кокусах (собраниях сторонников) одержал экс-глава Белого дома Дональд Трамп. Он выиграл в тот день в 14 из 15 штатов и минимально уступил своей единственной конкурентке Никки Хейли лишь в ничего не решающем Вермонте. Госпожа Хейли, которая в первый срок господина Трампа работала постпредом США при ООН, после результатов «супервторника» решила выйти из гонки, тем самым развеяв последние сомнения насчет того, кто будет представлять Республиканскую партию на выборах президента 5 ноября 2024 года.

При этом в своей речи, посвященной завершению кампании, Никки Хейли вопреки традиции отказалась поддержать фаворита. «Теперь Дональду Трампу предстоит завоевать голоса тех в нашей партии и за ее пределами (имеются в виду независимые избиратели, от выборов к выборам голосующие то за демократов, то за республиканцев.— “Ъ”), кто не поддержал его. И я надеюсь, что он это сделает. Ведь политика заключается в привлечении людей к вашему делу, а не в том, чтобы их отталкивать. И нашему консервативному делу крайне необходимо больше людей. Сейчас его время сделать выбор»,— сказала умеренная республиканка, разгромно проигравшая оседлавшему консервативный популизм Дональду Трампу.

Ее посыл был вполне объясним. С одной стороны, до 80% республиканского электората, как показала кампания-2024, поддерживают Дональда Трампа. С другой — в партии остается еще немало сторонников умеренного для современных США консерватизма, которых отталкивает и даже пугает тот излишне правый курс, которым господин Трамп повел республиканцев, ворвавшись в американскую политику почти десять лет назад.

Впрочем, если бы 170 лет назад основателям Республиканской партии сказали, что в 2024 году кандидаты в президенты от «Великой старой партии» (Grand Old Party, GOP; неформальное название этой политической силы) будут бороться за консервативный электорат, они бы, наверное, сочли такие новости из будущего плохой шуткой.

Начало новой политической силе было положено 20 марта 1854 года в здании школы городка Рипон в штате Висконсин. Тогда, в середине 50-х годов XIX века, Республиканская партия возникла как вполне прогрессивное объединение различных политиков, выступавших против экспансии рабства, процветавшего на юге США.

К 1850-м годам в американской политике доминировали две партии — демократы и виги. В целом разделение на рабовладельческий Юг, где заправляли демократы, и свободный Север всех так или иначе устраивало, хотя среди части вигов росло осознание рабства как проблемы. При этом в тот момент США начали прирастать новыми штатами на западе континента, а потому перед политиками встал вопрос: будет ли в этих новых территориальных единицах, пополняющих союз, разрешено рабство?

Южане продавливали идею разрешить рабство в новых штатах, северяне же такому повороту событий сопротивлялись, опасаясь, что нарушится устоявшийся баланс (в частности, рабовладельческие штаты получат численное преимущество в Сенате Конгресса США, а также в Коллегии выборщиков, определяющей следующего президента). Кроме того, политики в северных штатах переживали, что распространение рабства ударит по свободным белым рабочим, которые неизбежно проиграют конкуренцию рабскому труду, пояснила в своей книге «Сделать людей свободными» историк и исследовательница республиканской идеологии Хизер Кокс Ричардсон.

В 1854 году, когда остро встал вопрос, в каком статусе в состав США войдут Канзас и Небраска, Партия вигов распалась. Однако та ее часть, которая выступала против распространения рабства, быстро образовала новую — полностью северную — партию. При этом первые шесть лет основным посылом новорожденных республиканцев была не отмена рабства, а его нераспространение. Тем не менее споры между Севером и Югом ожесточались, а в 1860 году, когда Республиканская партия уже всецело доминировала на Севере, президентом США стал Авраам Линкольн.

При этом будущая легенда республиканцев, который позднее войдет в историю США под гордым прозвищем Освободитель, заступая на президентский пост пообещал не трогать рабство в тех штатах, где оно уже существовало.

Впрочем, это было продиктовано скорее необходимостью политического компромисса, поскольку проблемы расового неравенства в США действительно волновали Авраама Линкольна. Еще в 1855 году в одном из писем другу он отмечал: «Как нация мы начали с заявления, что "все люди созданы равными". Теперь мы читаем это так: "все люди созданы равными, кроме негров"… Я бы предпочел эмигрировать в какую-нибудь страну, где не притворяются, что любят свободу. Например, в Россию, где деспотизм можно воспринимать в чистом виде без примеси лицемерия».

Тем не менее белые рабовладельцы не захотели мириться с правлением исключительно северной Республиканской партии и в 1861 году 11 южных штатов вышли из состава США, образовав Конфедеративные штаты Америки. Так началась Гражданская война. Но даже тогда изначальной целью Севера было лишь вернуть южан в состав государства, и лишь по мере затягивания конфликта господин Линкольн и его соратники эскалировали цели войны до полной отмены рабства, стремясь идеологически подорвать позиции своих противников.

В итоге в начале 1865 года, когда война подходила к концу, Конгресс США одобрил 13-ю поправку к Конституции, которая запрещала рабство по всей стране. После этого республиканцы вошли во вкус и начали бороться за права афроамериканцев, и в 1866 году продавили законопроект о гражданских правах, параллельно требуя избирательных прав для темнокожих мужчин. За этот период Республиканской партии удалось дважды принять поправки к Конституции, в которой отныне говорилось: любой человек, родившийся в США, считается гражданином этого государства, все граждане должны быть в равной степени защищены законом, а в праве голоса не может быть отказано по расовому признаку.

Другими словами, по меркам середины XIX века Республиканская партия представляла собой вполне либеральное и прогрессивное движение, выстраивавшее свою идентичность на свободе, равенстве и прочих правах человека.

Прогресс с переворотом

Впрочем, как отмечают американские историки, многие прорывные достижения республиканцев наталкивались на серьезное сопротивление белых южан, а потому дарованные афроамериканцам права зачастую на практике не соблюдались, а какие-то и вовсе находились под угрозой отмены. К середине 1870-х «просвещение» Юга начало затухать, а борьба за равные права темнокожих американцев на долгие десятилетия ушла из общенациональной повестки. В конце концов изначальные цели Республиканской партии были достигнуты, а сама она начала превращаться в политсилу богатых финансистов и крупных промышленников, интересы которых фактически стали смыслом ее существования. Во многом это было обусловлено Гражданской войной и ее последствиями: федеральное правительство вливало большие суммы в экономику, а индустриализация и без того развитого Севера лишь усилилась.

Между тем в начале XX века засилье корпораций и богачей, влиявших на политику, породило новый тренд в обеих партиях. В частности, президент-республиканец Теодор Рузвельт задумал прогрессивные реформы, ограничивающие власть капитала в США. Поссорившись с частью республиканского истеблишмента, господин Рузвельт даже основал новую Прогрессивную партию, что закончилось расколом «Великой старой партии» и привело к победе на выборах демократа Вудро Вильсона.

В тот момент республиканцев и «перемкнуло». Господин Вильсон затеял масштабные прогрессивные реформы, сильно расширяющие власть федерального правительства, а республиканцы, которым по закону жанра надо было ему оппонировать, ушли в жесткую оппозицию к главе Белого дома. Примечательно, что правление Вудро Вильсона пришлось на период завершения Первой мировой войны, когда начала возрастать роль США на международной арене. Этот тренд также был использован для оппонирования демократам, из-за чего Республиканская партия нашла себя в сторонниках невмешательства в мировые дела. С тех пор американский изоляционизм стал особенностью отдельных республиканских групп и вновь обрел второе дыхание, пусть и с поправкой на современность, при Дональде Трампе.

После завершения эпохи Вудро Вильсона это привело республиканцев к успеху, и вплоть до конца 1920-х годов они контролировали администрацию президента США, отстаивая интересы бизнеса и постулируя, что именно предпринимательство с минимальным вовлечением государства в процесс и есть настоящее благо для Америки. Эта установка по сей день характерна для Республиканской партии, которая известна современникам как ярый противник вмешательства правительства в бизнес-процессы.

Тем не менее даже в этот период республиканцы оставались достаточно прогрессивной силой. Именно от этой партии, например, в Палату представителей Конгресса впервые в 1916 году избралась женщина Джанетт Рэнкин, в 1928 году впервые кресло в Сенате занял латиноамериканец Октавиано Амбросио Ларразоло. В то же время Демократическая партия опиралась на избирателей из числа жителей крупных городов на Севере, мелких фермеров на Западе и белых расистов на Юге — то есть на вполне консервативный электорат.

Все сломалось в 1929 году, когда страну охватила Великая депрессия. Тогда к власти в США пришли демократы во главе с президентом Франклином Делано Рузвельтом, который провозгласил «Новый курс», сильно расширивший участие государства в экономике и социальном обеспечении граждан. Демократам удалось побороть Великую депрессию, а Республиканская партия на пару десятилетий погрузилась в кризис, пытаясь отстаивать и дальше свободный рынок и индивидуальное предпринимательство без вмешательства государства.

Однако успех политики демократа Рузвельта вынуждал республиканцев подстраиваться под запросы времени, учитывая, что прежние установки в тот период из раза в раз вели к поражениям. В 1953 году партия смогла вернуть себе контроль над Белым домом. Президентом стал прагматик Дуайт Эйзенхауэр, который предлагал урезать «Новый курс», но не отказываться от него полностью.

При нем в США расширилась система социального обеспечения, была повышена минимальная зарплата, создано Министерство здравоохранения, образования и социального обеспечения, а государство вложило огромные деньги в программу строительства автомагистралей между штатами. Господин Эйзенхауэр даже попытался вернуться к «корням» и вспомнить, что вообще-то «Великая старая партия» зародилась на идее сопротивления рабству и, соответственно, расширения прав афроамериканцев. В конце концов Дуайт Эйзенхауэр даже направил федеральные войска в Арканзас, чтобы обеспечить десегрегацию средней школы в Литл-Роке в соответствии с решением Верховного суда.

Неудивительно, что такое «невмешательство» правительства в социально-экономическую жизнь страны спровоцировало появление внутри партии консервативного движения.

Возглавленное на первых порах сенатором Барри Голдуотером, оно представляло из себя компот из консервативных взглядов, где смешивались религиозные консерваторы, стремящиеся остановить волну морального либерализма, сторонники сохранения сегрегации на юге, а также экономические консерваторы, считавшие увеличенные госрасходы антиконституционными и причиной инфляции.

Эта группа республиканцев играла на настроениях среднего класса белых воротничков, возмущавшихся высокими налогами, которые шли на борьбу с социальным неравенством. Зачастую все это было обернуто в расовый подтекст, хотя на деле доллары от государства получало гораздо больше белых бедняков, нежели афроамериканцев. Но это не помешало сформировать в общественном сознании устойчивое мнение, что социальное обеспечение — синоним финансовой поддержки темнокожего населения.

В 1964 году в США был принят Закон о гражданских правах, запрещающий дискриминацию на основе признаков расы, цвета кожи, пола или этнической принадлежности. Господин Голдуотер, решивший в том же году побороться за пост президента, сделал противостояние этому закону центром своей кампании. И хотя консерватор в итоге проиграл демократу Линдону Джонсону, его деятельность привела к тому, что голоса демократического юга начали переходить республиканцам. Тогда же Республиканская партия потеряла голоса афроамериканцев, которых когда-то освободила от рабства. Именно с тех пор около 80% темнокожего населения США неизменно голосуют за демократов, которые всего за 100 лет до этого и были их угнетателями.

Республиканец — значит консерватор

Между тем в 1968 году битву за Белый дом выиграл республиканец Ричард Никсон, который был вице-президентом при Дуайте Эйзенхауэре. С одной стороны, господин Никсон пытался действовать в духе своего бывшего босса: добивался десегрегации в сфере образования и на рынке труда. С другой — центром своей политики республиканец сделал борьбу с коммунизмом, что неизбежно сталкивало его с радикальными левыми движениями, в то время во многом состоящими из афроамериканцев, активно боровшихся за свои права.

Так или иначе, консерватизм, несмотря на попытки лидеров партии корректировать его в соответствии с запросами времени, во второй половине XX века стал основой «Великой старой партии», а слово «республиканец» фактически стало синонимом слову «консерватор».

Настоящий расцвет республиканского консерватизма пришелся на времена президента Рональда Рейгана, который провел в Белом доме два чрезвычайно успешных срока. По мнению экспертов, секрет господина Рейгана заключался в его личности и харизме: само правление вряд ли можно было назвать временем прогрессивных идей, однако улыбчивость президента и его залихватская манера разговора обернули консерватизм, включая не самые приятные его проявления, в привлекательную оболочку.

При этом Рональд Рейган в истории Республиканской партии, пожалуй, по значимости встал в один ряд с Авраамом Линкольном.

Его популярность была столь высока, что кандидаты в президенты США от этой партии наперебой все последующие десятилетия пытались убедить избирателей, что именно они истинные приверженцы консерватизма господина Рейгана.

Дань уважения 40-му президенту США отдавал даже демократ Барак Обама, в одной из предвыборных речей заявивший: «Рональд Рейган изменил траекторию Америки так, как это не удалось сделать Ричарду Никсону и Биллу Клинтону. Он уловил чувства людей, а именно: нам нужна ясность, нам нужен оптимизм».

Сам господин Рейган, окончательно уведя партию от истоков, тем не менее старался связать ее текущие основы с «корнями». В частности, борьбу с коммунизмом республиканец приравнял к кампании по отмене рабства, а «свободную землю, свободный труд и свободных людей» увязывал со свободой рынка. «Линкольн понимал, что идея свободы человека заложена в самой природе нашей нации. Он понимал, что Америка не может быть Америкой, не отстаивая дело свободы»,— говорил в 1987 году Рональд Рейган во время лекции студентам.

Так или иначе, то, что консерваторы называют «рейгановской революцией», сводится к сокращению госаппарата, низким налогам и восстановлению национальной гордости Америки. В целом первые два пункта актуальны для республиканцев и по сей день, а последний нашел отражение в ключевом лозунге Дональда Трампа «Сделаем Америку снова великой».

Однако подобно Рональду Рейгану, во время отсылок к Аврааму Линкольну подменявшему понятия, господин Трамп также переиначил суть и смысл этой основы рейганизма. Нынешний лидер консерваторов взял крен в сторону изоляционизма и идеологически скорее сблизился со своими предшественниками начала XX века, нежели следует заветам иконы современных республиканцев. Для господина Рейгана американское лидерство в мире было одним из смыслов политики. Именно при нем такое понятие, как «ястребы», прочно вошло в международный словарь терминов, описывающих внешнюю политику США. Потому-то заявления Дональда Трампа, например, о том, что боевые действия между Россией и Украиной на востоке Европы не должны столь сильно волновать США, наверняка не понравились бы господину Рейгану и не нравятся его последователям.

Кроме того, Рональд Рейган умел идти на внутрипартийные компромиссы и за счет этого так или иначе был лидером для всей разношерстной республиканской публики. Например, он пользовался поддержкой религиозных правых, но по возможности избегал таких социально значимых тем, как аборты (которые при Дональде Трампе стали одной из «скреп» республиканцев), гомосексуальность или расовая интеграция.

Также 40-й президент США выступал за проведение молитв в государственных школах, но не стал продвигать конституционную поправку, которая сделала бы подобный процесс обязательным.

Наконец, ему удалось найти двухпартийное долгосрочное решение для защиты системы социального обеспечения.

В пользу того, что Рональд Рейган был объединяющей фигурой, говорила и придуманная им 11-я заповедь, которую он часто любил повторять: «Ни один республиканец не должен плохо отзываться о другом республиканце». И это, конечно, тоже резко контрастирует с образом господина Трампа — известного выдумщика обидных прозвищ своим оппонентам, в том числе внутри партии. Например, своих соперников по первичным выборам-2024 Никки Хейли и Рона Десантиса он называл «Птичьи мозги» и «Фрикаделька Рон» соответственно. Даже влиятельному и многолетнему лидеру республиканцев в Сенате Митчу Макконнеллу, которого вполне можно отнести к представителям рейгановского консерватизма, повезло удостоиться от господина Трампа званий «тупого сукина сына» и «хладнокровного неудачника».

Современные историки и политологи на самом деле не пришли к единому мнению, в чем Республиканская партия Рональда Рейгана отличается от Республиканской партии Дональда Трампа. Кто-то настаивает, что идеологически господин Трамп более близок к своим предшественникам начала XX века, нежели к консерваторам конца прошлого столетия. Кто-то убежден, что идеологических различий не так-то и много, а нынешний любимец просто-напросто дал ход неприглядным идеям, от которых господин Рейган не отказывался, но старался замести под ковер.

Однако все сходятся во мнении, что огромная разница между двумя политиками заключается в манере взаимодействия с обществом в целом, а также со сторонниками и оппонентами. Рональд Рейган последовательно рассказывал американцам об оптимизме, который они должны были испытывать, делая правильный консервативный выбор, тогда как Дональд Трамп навязывает избирателям пессимистичную картину мира, крах США и прочие кары, если они не сделают правильный выбор. Кредо господина Трампа — это полная лояльность к нему. А тотальное неприятие инакомыслия внутри партии с опорой на маргинальные консервативные круги, чьи установки с его помощью удалось вывести в республиканский мейнстрим,— визитная карточка.

Дошло до того, что в мае 2022 года опрос CBS News, проведенный совместно с YouGov, показал: 54% американских избирателей охарактеризовали Республиканскую партию как «радикальную», а 50% как «ненавистническую». Демократов, правда, в «радикалы» записали 49% избирателей.

Тут также свою роль сыграл фактор Дональда Трампа, который, попав в большую политику, серьезно усилил и ускорил поляризацию американского общества, изо дня в день рассказывая о «радикальных левых» и умудряясь их записывать одновременно в «коммунисты» и в «фашисты». Показательно, что независимые избиратели — то есть не связанные ни с одной из партий — больше склонны считать «радикальной» именно «Великую старую партию». Эпитет же «ненавистническая» и вовсе не попал в топ-5 характеристик для Демократической партии. И с такими показателями Дональду Трампу не приходится мечтать о той всенародной поддержке Рональда Рейгана, который в 1984 году разгромил демократа Уолтера Мондейла, победив в 49 штатах из 50 и проиграв лишь в родной для своего оппонента Миннесоте с разрывом 0,2% и округе Колумбия.

Другими словами, как пишет издание The Hill, Рональд Рейган создал «консервативный стереотип», где каждый может быть «приятным консерватором», а Дональд Трамп его разрушил. С другой стороны, он и не обещал никому быть «приятным», а его тактика так или иначе работает на объединение электората вокруг себя. Правда, приведет ли она политика к успеху в 2024 году — вопрос открытый, поскольку радикализация, с которой сейчас сталкивается Республиканская партия, вполне может оттолкнуть независимых избирателей, без которых ни консерватору, ни демократу не победить в схватке за Белый дом.

Что же до Авраама Линкольна, то его наследие для Республиканской партии Дональд Трамп вообще в 2020 году поставил под сомнение. В одном из интервью тогда еще действующий глава Белого дома заявил, что «сделал для темнокожих больше, чем любой другой президент». «Давайте забудем об Аврааме Линкольне, потому что он поступил хорошо, но сомнительно. В конце концов всегда важен конечный результат»,— заявил господин Трамп.

И в этом, наверное, и заключается суть нынешней Республиканской партии, 170 лет менявшей идеологические установки и подстраивавшейся под конъюнктуру времени. Сегодня — это партия Дональда Трампа, а не Авраама Линкольна и даже не Рональда Рейгана.

Алексей Забродин