Когда назначали пособия вдовам погибших в боях

375 лет назад, 31 марта 1649 года, царь Алексей Михайлович рассмотрел челобитную казаков, стрельцов и пушкарей, которые жаловались, что жен и детей их убитых в боях и умерших товарищей лишают данного их кормильцам за службу имущества и оставшиеся ни с чем семьи «волочатся меж дворов и без приюта в конец погибают»; самодержец повелел прекратить подобную практику и оставлять вдовам военных положенные их мужьям дворы, однако вопрос — нужно ли обеспечивать «прожиток вдовам служилых» и как — оставался сложным на протяжении столетий.

«Из дворов выбивают»

Овдовев, женщина в Московской Руси, как показывают документы XVI–XVII веков, если была замужем за служилым человеком, как знатным, так и простым стрельцом, могла получить своего рода пенсию. Вдове, не имевшей других источников доходов, «на прожиток» выделялась часть поместной земли мужа — надела, которым он пользовался, пока нес службу. Тем, что давала эта земля, вдова имела право кормиться до конца вдовства — до своей смерти, вступления в новый брак или пострижения в монахини.

«Прожиточное поместье» давалось вдовам не автоматически, а по их прошениям — челобитным, которые, если земля была государственной, рассматривались царем, если же земля была церковной, то патриархом или митрополитом.

«Вдова лица, состоявшего на службе,— сообщал ученый-правовед, профессор Петербургского университета коллежский советник Д. И. Мейер,— получала на прожиток 20, 15 и 10 четвертей (четверть — полдесятины, то есть 0, 545 гектара.— "История") земли из каждых 100 четвертей поместного оклада ее мужа, смотря по тому, умирал муж в походе или на службе, но не в походе, или в отставке. Чаще всего случалось, конечно, что муж умирал на службе, но не в походе, так что чаще всего вдове назначалось по 15 четвертей на каждые 100 поместного оклада ее мужа».

Эти размеры вдовьих «прожиточных поместий» впервые четко были определены в указе царя Михаила Федоровича 16 августа 1644 года.

При этом монархи старались отдать поместье умершего кому-либо из его родственников, чтобы «земля из службы не выходила», возложив на нового помещика обязанность кормить вдову. Если такой вариант был невозможен или получивший поместье родственник злостно ущемлял вдову, тогда ей выделялась земля, которую женщина, как правило, сдавала в аренду. Но и тут вдова могла попасть в руки к наглецу, который ее «не кормил и из двора выбивал вон». На основе этих печальных случаев и возникла русская пословица — вдова что неогороженный стожок: всяк его боднет, всяк его куснет.

Но до решения по челобитной вдове и ее детям еще надо было суметь дожить. Так, в 1649 году царю Алексею Михайловичу стало известно, что на южных рубежах страны, на реке Короче (ныне в Белгородской области) после убитых татарами или «собою умерших» полковых казаков, стрельцов и пушкарей оставшихся вдов и детей «из дворов выбивают». Пятидесятники Ивашко Прозоров, Ромашко Маклаков и Ивашко Краснослов доносили царю о положении выселенцев:

«Козачьи, и стрелецкие, и пушкарские жены и дети, после мужей своих, волочатся меж дворов и без приюта в конец погибают».

И просили царя запретить такое обращение с семьями погибших и умерших. 31 марта 1649 года Алексей Михайлович в грамоте короченскому воеводе Н. Б. Доможирову приказал:

«После тех побитых, и умерших, и в полон взятых козаков, и стрельцов, и пушкарей останутся на Короче их козачьи, и стрелецкие, и пушкарские дворы: и ты б их с тех козачьих, и стрелецких, и из пушкарских дворов жен их, вдов и детей высылати не велел, а велел им, после мужей их, во дворах их жити по прежнему».

«В два кошелька»

При Петре I появилась вдовья пенсия в чисто денежном выражении, но полагалась она очень немногим — только вдовам морских офицеров. 20 мая 1723 года император разъяснил Адмиралтейской коллегии:

«Вдовское и сиротское жалованье давать морским от Обер-офицерских жен и детей и выше, а ниже Обер-офицерских рангов женам и детям не давать, а отпущать вдов и с детьми малолетными с отпусками, данными от Коллегии на волю, или к тем вотчинникам (владельцам земли, переходившей по наследству.— "История"), откуда оные взяты; буде же у которых будут дети мужеска пола осьми лет и выше, тех определять для обучения по рассмотрению Коллегии, грамоте и в мастерства, кто куда пристоин».

Было решено давать вдовам убитых и умерших «морских служителей» восьмую долю жалованья мужа, а каждому ребенку — двенадцатую. Так, в 1724 году вдову якорных дел мастера, трудившегося на Сестрорецких заводах, находившихся в Адмиралтейском ведомстве, «удовольствовали» пенсией в размере восьмой части годового оклада мастера, составлявшего 120 руб.,— 15 руб. в год.

Жены же, чьи мужья не были на государственной службе, овдовев, могли рассчитывать только на собственные накопления, на помощь родственников или на милостыню.

В 1723 году Святейший Правительствующий Синод, «рассуждая о сборах, которые в монастырях и в соборных и приходских церквах во время Божественного пения бывают», указал:

«Во всех Российского Государства монастырях и в соборных и приходских церквах, при святой литургии во обычное время сбирать церковным служителям и учрежденным при церквах старостам доброхотное от прилучающихся при том пении правоверных подаяние, по содержащемуся в Санктпетербурге обыкновению в два кошелька».

Деньги из первого кошелька следовало тратить на церковные нужды, и из второго — на содержание богаделен и на помощь бедным, в том числе вдовам и сиротам.

В 1733 году императрица Анна Иоанновна обратила внимание на то, что в обеих столицах очень много нищих «по улицам валяются, а иные бродят», а среди них «вдовы старые и увечные», и указала для немощных построить к имеющимся в Петербурге трем богадельням при церквах еще 17. Нищих же из крестьян и разночинцев, способных передвигаться, отправить туда, где они когда-то жили.

«Чтоб они бродя по улицам и по рядам милостыни не просили,— гласил указ,— а кормили бы их те, чьи они есть; помещики и вотчинники и прочие хозяева всяких чинов, как духовных, так и мирских, и дворцовых крестьян старосты и соцкие, сбирая на тех бедных на хлеб и на одежду, а с обывателей тех сел и деревень».

«Принято следовать натуре»

Живший в Петербурге в 1739–1742 годах в качестве французского посланника Жак-Иоахим Тротти маркиз де ла Шетарди писал о порядках в России при Анне Иоанновне:

«Денежных наград не дают при дворе; нет и помину о пенсиях. Когда царица довольна службою своего подданного военного или штатского, то жалует ему землю из казны, или навечно, или пожизненно, или же в оброчное содержание за низкую плату, чтобы только можно было существовать».

Но в конце царствования Елизаветы Петровны произошло огромное событие. С января 1758 года право получать пенсии после убитых или умерших мужей распространилось и на вдов дворян, служивших в сухопутных войсках. При условии, что мужья никакого недвижимого имения и других доходов, кроме жалованья, не имели. Это новое положение о пенсионном обеспечении военнослужащих и их семей появилось под названием «Высочайше утвержденные для Комиссариатского Правления Регулы» в связи с участием России в Семилетней войне 1756–1763 годов.

«Женам по смерти мужей их,— говорилось в документе,— на пропитание против оклада умершего жене осьмую долю от 40 лет и выше по смерть ее, или по замужество; а которым отроду меньше 40 лет, таковым единовременно полное годовое, по окладу мужа ее, жалованье, разве будет увечна и к замужеству неспособна, таковым, хотя и моложе 40 лет, по подлинному свидетельству давать против вышеписанного пенсию до ее смерти».

Вдовам же унтер-офицеров и других нижних чинов полагалась лишь единовременная выплата в размере годового денежного жалованья мужа.

При Екатерине II ситуация немного изменилась.

В 1764 году императрица прекратила практику отправления отставных военнослужащих на пропитание в монастыри, а, выбрав 31 город, повелела распределять их на жительство по этим городам и ежегодно производить им денежное инвалидное жалование, а кроме того, выдавать унтер-офицерам, капралам и рядовым по девять рублей на постройку дома.

«По смерти ж определенных на пропитание отставных,— гласили новые правила,— унтер-офицерским и солдатским женам, как Гвардии, так и полевых полков, буде в замужестве и в монашестве быть не пожелают, то по смерть их по два рубля на год, а детям их мужеска пола, доколе в школы написаны не будут, давать же по три рубля в год… а дочерям их до двенадцати лет в год по три же рубля». (Для сравнения: в петербургских богадельнях в это время на питание одного человека выделялось по две копейки в день.)

Казалось бы, панацеей в деле «избавления от нищеты вдов и сирот» должно было стать открытие в 1772 году Вдовьей казны — наиполезнейшего учреждения из деяний Екатерины Великой, по словам писателя, коллежского советника П. С. Колотова, служившего на рубеже XVIII–XIX веков в Военной коллегии.

Пример Голландии, где эта кредитная организация успешно существовала уже 130 лет, вдохновил личного секретаря Екатерины II И. И. Бецкого убедить императрицу в полезности учреждения и разработать его план.

Для того чтобы вдова получала 100 руб. в год, муж (не старше 25 лет) делал вклад во Вдовью казну в размере 240 руб. Если взнос составлял 180 руб., то вдове полагалась пенсия в 75 руб. в год. Если муж отдавал во Вдовью казну 120 руб., то вдова получала ежегодно 50 руб. И четвертый вариант предусматривал вклад в 60 руб., что гарантировало вдове 25 руб. в год (для сравнения, несколько годовых окладов того времени: президенты коллегий, то есть министерств, получали 2250 руб., вице-президенты в Петербурге — 1875 руб., в Москве — 1350 руб.; товарищ, то есть помощник, вице-губернатора — 600 руб.; лекари — 300 руб.; копиисты в губернских канцеляриях — 60 руб.; майор артиллерии во внутренних крепостях — 120 руб.; там же рядовой — 1 руб. 97 коп.).

Если же муж был старше 25 лет, но не старше 60, то сумму вклада следовало увеличить на один рубль за каждый год разницы в возрасте, при этом размеры пенсий оставались теми же.

Участвовать во Вдовьей казне могли «всякого звания люди», но в некоторых случаях выплаты пенсий вдовам не производились. Если муж кончал жизнь самоубийством или его казнили, то вдове ничего не полагалось. Кроме того, без пенсии оставались те вдовы, чьи мужья, служившие на торговых мореходных судах, погибали от «какого-либо случая, от сего промысла происходящего». «Ибо Вдовьей казне основанием принято следовать натуре, а не отважным приключениям, от коих прежде времени жизнь прекращается»,— разъяснялось в правилах участия во Вдовьей казне.

Накануне или во время войны Вдовья казна не принимала вкладов от военнослужащих, до восстановления полного мира.

«От коих уже до того времени деньги положены,— говорилось в том же документе,— если и на войне скончаются, оставшимся вдовам исправно производиться будет пенсия».

Но и Бецкой, и императрица ошиблись. Россияне не понесли свои деньги во Вдовью казну.

«Вкладчиков было очень мало,— писал историк, тайный советник П. М. Майков,— со дня открытия ее до 1803 года в эту казну поступило от вкладчиков всего 3 850 рублей, составившие основной капитал Вдовьей казны. Причину неуспеха этого, повидимому вполне целесообразного, учреждения должно искать отчасти в сложности и стеснительности многих правил вдовьей казны, а отчасти и в степени развития всего общества того времени, не вполне ясно сознававшего начала благоразумной бережливости».

В 1803 году были составлены новые, менее сложные правила, но и это привлекло лишь небольшое число вкладчиков — в течение последующих пятидесяти лет их было 36.

«Поступление со стороны вкладчиков капиталов в эту казну, достигшее в 1844 году уже 14 443 рублей, цифры относительно ничтожной в виду количества вдов и сирот, остающихся без пропитания и помощи после смерти мужей первых и отцов вторых, достаточно не заботящихся при жизни своей об обеспечении участи своих семейств, остающихся по смерти их без всяких средств существования»,— сообщал П. М. Майков.

«Ни надлежащей определительности, ни соразмерности»

В царствование Александра I началось объединение всех пенсионных положений в единый устав, который был принят при следующем императоре. В указе Николая I, данном Сенату 6 декабря 1827 года, говорилось:

«Правила, по коим сии вознаграждения были доселе производимы, не имели ни надлежащей определительности, ни соразмерности. Сверх сего не было постановлено постоянных правил на призрение вдов и сирот по смерти лиц, продолжительно и беспорочно служивших».

Примеров тому было множество. После смерти генерал-лейтенанта А. А. Клейнмихеля, скончавшегося от апоплексического удара в 1815 году, его вдове и шести детям Александр I назначил пенсию в 6 тыс. руб. в год, а вдове генерал-фельдмаршала М. Б. Барклая-де-Толли, умершего в 1818 году,— 86 тыс. руб. в год, большинству же офицерских вдов давали одну восьмую часть жалованья мужа.

«Общий устав о пенсиях и единовременных пособиях» начал действовать с 1 января 1828 года, и основные его положения оставались в силе до 1912 года. Он впервые узаконил право россиян на пожизненную пенсию, размер которой зависел от срока службы, чина и должностного разряда. Для офицеров и гражданских чиновников морского ведомства и военно-сухопутных войск были введены особые правила. Их пенсии определялись не только чином и сроком службы, но имело значение и место ее прохождения, также принималось во внимание участие в боевых действиях.

Представителям высшего командного состава и их семьям пенсию назначал сам император.

Для офицерских вдов с 1825 года существовал еще один источник денежной помощи — «Комитет 18-го августа 1814 года», учрежденный Александром I для поддержки «всех увечных в последнюю, незабвенную по громким делам своим, войну» и просуществовавший до 1918 года.

В указе от 25 февраля 1825 года император повелел этой благотворительной организации принять всех вдов офицеров, умерших от ран и убитых в сражениях, под свое покровительство, ходатайствовать по их просьбам и назначать им пенсии и единовременную помощь из Инвалидного капитала.

Правда, количество осчастливленных вдов всегда было невелико. Так, в 1843 году пенсии из инвалидного капитала получили 23 вдовы на сумму 2321 руб. 24 коп., и двум вдовам выдали 214 руб. 29 коп. из капитала, пожертвованного состоявшим в должности егермейстера П. Н. Демидовым. Из этого же капитала особо были выделены 1493 руб. 35 коп. на пенсии вдовам Забалканских воинов (преодолевших Балканские горы во время Русско-турецкой войны 1828–1829 годов); в 1845 году такие пенсии были выплачены 17 вдовам на сумму 1571 руб. 79 коп.

В Петербурге XIX века существовал особый район, куда переселялись обедневшие вдовы.

«Тут не столица и не провинция; кажется, слышишь перейдя в Коломенские улицы, как оставляют тебя всякие молодые желанья и порывы,— писал Н. В. Гоголь.— Сюда переезжают на житье отставные чиновники, вдовы, небогатые люди… Квартиру можно сыскать за пять рублей в месяц, даже с кофеем поутру. Вдовы, получающие пансион, тут самые аристократические фамилии; они ведут себя хорошо, метут часто свою комнату, толкуют с приятельницами о дороговизне говядины и капусты».

Но женам нижних чинов пришлось ждать более 70 лет права на получение пенсий в случае вдовства из «Комитета 18-го августа 1814 года», который в 1858 году был назван «Комитетом о раненых», а в 1877 году в честь 100-летия со дня рождения Александра I переименован в «Александровский комитет о раненых». 8 ноября 1898 года приказом по военному ведомству император Николай II даровал пенсии вдовам раненых, убитых и без вести пропавших на войне нижних чинов, выплачиваемые «Комитетом о раненых». Правда, не всем вдовам, а только «не могущим добывать себе пропитание личным трудом по болезненному состоянию, преклонному возрасту или вследствие необходимости постоянного ухода за своими малолетними детьми».

Вдовам унтер-офицеров и других равных им званий, а также фельдфебелей полагалась пенсия по 60 руб. в год, вдовам рядовых — по 48 руб.

Наличие детей и их количество на размере пенсии не отражались.

От государства же вдовы отставных унтер-офицеров и солдат получали при Александре I единовременное пособие в размере годовой инвалидной пенсии мужа, если были моложе 40 лет, а сорокалетние и старше — по 2 руб. в год. При Николае I, с 1852 года, вдовам нижних чинов-пенсионеров стали назначать пенсии по 28 руб. 59 коп. серебром в год, если пенсия мужа была выше этой суммы; если ниже, то вдова получала пенсию мужа.

После введения всеобщей воинской повинности в 1874 году многие правила изменились.

С 1875 года женам нижних чинов, не способных к труду и в связи с этим после отставки получавших ежемесячное трехрублевое пособие от казны, разрешили испрашивать это пособие для себя после смерти мужа. Но процедура оформления такой вдовьей пенсии оказывалась очень долгой и утомительной. Ходатайства вдов рассматривались в Министерстве внутренних дел, для чего МВД запрашивало у губернских начальств данные о семейном и имущественном положении просительниц. Если кандидатура оказывалась достойной внимания императора, то вопрос отправлялся в Министерство финансов. Если у вдовы имелись родственники, которые, по мнению обследователей, были способны ее содержать, или если ее могла принять богадельня, а женщина не хотела там жить, ей в пособии отказывали.

Неудивительно, что в Петербурге второй половины XIX века при очень узком рынке женского труда треть проституток составляли вдовы.

Спустя 30 лет все те же 3 руб. в месяц были назначены вдовам законом «Об обеспечении участи вдов нижних чинов, погибших на войне, а также тех ближайших родственников этих нижних чинов, которые содержались их трудом», принятым 26 апреля 1906 года, после окончания Русско-японской войны.

В этом же году, но только нижним чинам морского ведомства, установили пенсии за выслугу лет. Прослужившим 15 и более лет на сверхсрочной службе полагалось 96 руб. в год. В случае их смерти пенсию платили вдове, но в меньшем размере — 36 руб. в год.

Повышение и дифференциация размеров пенсий вдовам нижних чинов, убитых или умерших от ран, произошли наконец в 1912 году, после принятия «Положения о призрении нижних воинских чинов и их семейств». Вдовьи пенсии были трех размеров: 84, 60 и 48 руб. в год, в зависимости от звания мужа и срока его пребывания на сверхсрочной службе. Для сравнения: чернорабочий-мужчина на московских фабриках в 1913 году в среднем зарабатывал 95 коп. в день, женщина — 65 коп.

Новый закон был сенсационным, так как предоставлял право на пенсию всем потерявшим трудоспособность нижним чинам и их вдовам, независимо от их материального положения. Но после начала Первой мировой войны стали наблюдаться разнообразные нарушения установленного порядка выплат.

«Слишком удалены от населения»

Уже месяц спустя после начала боевых действий в решении Совета министров Российской империи отмечалось:

«Поступающие с мест сведения указывают, к сожалению, что применение закона 25 Июня 1912 года принимает в некоторых случаях совершенно неправильный и нежелательный характер. Волостные попечительства, излишне широко толкуют понятие о лицах, содержимых трудом призванного нижнего чина. Вследствие сего в списки членов семьи, имеющих право на казенное пособие, нередко включаются, в противность истинной цели закона, лица трудоспособные, кои вовсе не содержались трудом призванного на военную службу. Известны случаи, когда за одного призванного семье его назначалось из казенных средств пособие (до 30 руб. в месяц), превышавшее значительно сумму, которую он не только когда-либо давал своим близким, но и сам зарабатывал.

Таким образом, создается недопустимое положение, при котором бедствия войны служат для некоторых источником наживы».

С другой стороны, правительство признавало, что из-за нарастания дороговизны даже максимальная, предусмотренная законом 1912 года пенсия вдовам нижних чинов — 96 руб. в год или 8 руб. в месяц — явно недостаточна. Однако министры считали, что «в таких случаях должна приходить на помощь общественная благотворительность».

После Гражданской войны пенсию решили выплачивать вдовам только тех погибших товарищей, которые имели особые заслуги перед революцией, «явно очевидные для широких кругов трудящихся, и чтобы таким образом каждый случай имел широкое агитационное значение».

Вдовам и детям всех погибших в ходе боевых действий начали назначать выплаты после советско-финской войны 1939–1940 годов, когда было утверждено постановление Совнаркома СССР «О пенсиях военнослужащим рядового и младшего начальствующего состава срочной службы и их семьям», действовавшее с некоторыми дополнениями и в последующие военные годы. Семья с одним нетрудоспособным получала пенсию в размере 35% от среднемесячной зарплаты военнослужащего до его призыва в армию, с двумя — 45%, с тремя и более нетрудоспособными — 60%. При этом был установлен максимум зарплаты, от размера которой исчислялась пенсия,— 400 руб.

То есть при любом количестве несовершеннолетних детей максимальной выплатой были 240 руб.

Если же красноармеец получил ранения на фронте и умер после демобилизации, а до призыва не имел необходимого для назначения пенсии стажа, максимум составлял 80 руб. в месяц. Ограничивало размер пенсии и то, где жила вдова погибшего. «Семьям, проживающим в сельской местности и связанным с сельским хозяйством» пенсия устанавливалась на 20% ниже, чем всем остальным. Для сравнения: килограмм свинины в госторговле в 1940 году, по данным статистических служб, стоил 17 руб., а на рынках в среднем по стране — 26 руб. 34 коп. К 1944 году его рыночная цена выросла до 373 руб.

При этом из-за возникшей в первые месяцы Великой Отечественной войны неразберихи данные о погибших поступали в ведавшие назначением пенсий органы с огромным опозданием, если вообще приходили и своевременно обрабатывались. Причем не только о рядовых, но даже о командном составе. 8 марта 1942 года председателю Государственного комитета обороны И. В. Сталину докладывали:

«В органах Наркомата Обороны неудовлетворительно поставлено дело с оформлением и назначением пенсий семьям погибшего начальствующего состава Красной Армии. В Центральном Бюро Учета потерь Главного управления Формирования и Комплектования войск Красной Армии, по неполным данным, погибших среднего, старшего и высшего начсостава на 15 февраля с. г. числится 42.234 человека, из них исключено приказами из списков Красной Армии 32.970 человек.

Из этого количества извещено о погибших в боях и пропавших без вести 14.380 семей, а назначено пенсий только 4.706 семьям.

Таким образом 37.528 семей погибшего начсостава пенсий не получают».

Объяснялись в докладе и причины возникшего беспорядка:

«Такое положение с назначением пенсий создалось в результате того, что в работе центральных органов по учету потерь… отсутствует порядок и имеется несогласованность. Контроль за установлением мест жительства семей погибших и своевременным назначением им пенсий отделами кадров военных округов со стороны центральных органов не осуществляется. Отделы кадров военных округов, ведающие назначением пенсий, слишком удалены от населения, а документация, требуемая для определения пенсий, излишне усложнена».

Меры были приняты, процесс назначения пенсий семьям погибших упростили и ускорили. Но весь накопленный за века опыт свидетельствовал, что лицам ответственным нужно быть ближе к населению, чтобы вдовы и дети тех, кто отдал жизнь в бою, не оставались без приюта.

Светлана Кузнецова