Как работает Центр помощи пострадавшим в «Крокус Сити Холле»

Наутро после теракта в «Крокус Сити Холле» начал работу Центр помощи пострадавшим. Все выходные туда шли люди — не только получить помощь, но и предложить ее. Сейчас наплыв людей немного схлынул, и у сотрудников центра нашлось время поговорить с корреспондентом «Ъ» Полиной Ячменниковой. Они рассказали, с каким вопросами обращаются пострадавшие от теракта — и как солидарность россиян внушает надежду.

Центр помощи пострадавшим в «Крокус Сити Холле» начал работу 23 марта — утром после теракта. Он открылся на базе подмосковного отделения фонда «Защитники отечества» (занимается социальным сопровождением ветеранов СВО и их семей) в бизнес-центре «Кубик». Сейчас здесь помогают оформить выплаты, предоставляют консультации психологов, юристов и специалистов ритуальных служб.

«Кубик» находится в десяти минутах пешком от метро «Мякинино». На выходе из станции дежурит волонтер — он объясняет, как пройти к нужному зданию. А потом тихо спрашивает корреспондента «Ъ»: «А вы там были тогда, да?» После отрицательного ответа молодой человек заметно расслабляется и смущенно признается: «Меня обычно спрашивают, как к мемориалу подойти, а про центр помощи еще не спрашивали. Но другие волонтеры рассказывали, что к ним порой подходят люди, которые были в "Крокусе",— просто за поддержкой, поговорить. И я переживаю, что не найдусь, что им сказать».

На входе в центр всех посетителей встречает девушка-психолог. Она спрашивает, с каким запросом пришел человек, и уточняет, не нужна ли сначала психологическая консультация. «Сегодня позвонила по телефону женщина и просто десять минут плакала, никак не могла объяснить, какой у нее вопрос. Направили ко мне. Только после этого удалось выяснить, что ей нужна консультация по выплатам,— привела пример девушка.— Еще сегодня приходил молодой человек, он с СВО вернулся, был на концерте вместе с женой и дочерью. У них сейчас шоковое состояние, а его тоже нужно успокоить, дать понять, что он сделал все, что мог в этой ситуации. И нет его вины в состоянии жены и дочери». Психолог и сама нервно теребит кулон на шее: «Знаете, нужен большой опыт, чтобы работать с травмой. А в таком масштабе для нас это непривычно — постоянно кажется, что не справишься. Но выхода у нас нет».

Чуть дальше — стойка Федеральной палаты адвокатов (ФПА). Как рассказывал «Ъ», российская адвокатура предложила бесплатную юридическую помощь всем пострадавшим от теракта и близким жертв; в волонтеры записалось более 400 специалистов. Последний раз такое было при пожаре в кемеровском ТРЦ «Зимняя вишня» в 2018 году (погибли 60 человек). Руководитель группы адвокатов-волонтеров, советник ФПА Ирина Фаст ранее рассказывала «Ъ», что юристы до сих пор бесплатно помогают пострадавшим кемеровчанам. Опыт «Зимней вишни» поможет адвокатам в работе по делу «Крокуса», говорит госпожа Фаст. «Сейчас еще не многие пострадавшие задумываются о юридических аспектах, им нужно решать другие проблемы. Наша помощь будет особенно востребована уже на следующих стадиях»,— предполагает адвокат. Но добавляет, что обращения уже поступают: «Люди спрашивают, как оформить опеку над детьми, чьи родители погибли в теракте. Как получить справки о том, что человек пропал без вести. Как заблокировать банковские карточки родителей, числящихся в таких списках. Был вопрос от участника СВО, который прилетел сдать генетический материал для экспертизы, чтобы идентифицировать погибшего родственника. Ему надо было понять, как можно остаться в Москве до похорон, ведь экспертиза делается достаточно долго, а уже нужно возвращаться в зону боевых действий».

Один из сотрудников показывает корреспонденту «Ъ» колл-центр, комнаты психологической помощи и другие помещения. За очередной дверью внезапно оказывается квартира с кухней. «Мы такие системы устанавливаем ветеранам боевых действий, а это демонстрационный образец,— объясняет он.— Но сейчас у нас тут беспорядок». Однако никакого беспорядка не видно: на демонстрационной кухне удачно расположились вполне реальные микроволновка и кофемашина, а под ними мусорное ведро. «Мы все это время ели на бегу, приспосабливали для работы все свободные поверхности в кабинетах,— говорит сотрудник.— Сегодня стало заметно спокойнее, а в первый день, пока все выстраивалось, люди готовы были и на полу работать. Вообще, наши специалисты имеют большой опыт, ведь мы помогаем женам и матерям погибших в зоне боевых действий. Наши социальные консультанты умеют работать с утратой, другими похожими вопросами, но раньше это происходило не в таком масштабе». Позже он добавляет: «Я вчера весь вечер думал, какой это для нашего филиала огромный опыт — работать с таким наплывом людей и обращений. Когда СВО закончится, объявят демобилизацию и бойцы вернутся, мы уже будем понимать, как действовать масштабно».

В комнату заходит священник — настоятель Никольского собора в Павшинской пойме Василий Лосев. Он обнимает сотрудников фонда, и они с ходу начинают обсуждать совместную работу. «В субботу будет девять дней с момента трагедии, у нас панихида будет. Вы к нам людей направляйте, чтобы вместе могли помолиться»,— предлагает настоятель. Позже он объясняет корреспонденту «Ъ», что храм в Павшинской пойме совсем близко к отделению фонда, поэтому они давно сотрудничают. «А в момент трагедии к нам в храм забегали люди, спастись пытались. Мы же через мост от “Крокуса”. Около 60 человек было,— вспоминает он.— Около часа они у нас были, пока не появилась ясность, куда идти. Так что мы с первых минут оказались рядом». Настоятель рассказывает, что в выходные поток людей в центре был заметно больше, поэтому здесь постоянно дежурил кто-то из священников. «Все выходные к ним шли люди,— говорит он.— Приходили те, кому удалось спастись, и те, кто приехал возлагать цветы к мемориалу. Приходили и родственники погибших. Были и те, кто интересовался, как можно помочь».

Приход храма совместно с фондом давно организуют встречи взаимопомощи, где близкие погибших участников СВО могут «поговорить по душам, поделиться своей болью, так как они лучше всего понимают друг друга». «Мы собираемся организовать такие же и для родственников погибших в теракте, для пострадавших,— говорит настоятель.— Им необходимо понимать, что они не одни. Жизнь должна победить, она всегда побеждает. Мы стараемся об этом людям напомнить».

Руководитель филиала фонда Ольга Ермакова приглашает корреспондента «Ъ» в свой кабинет: «Там потише, сможем поговорить». Тут же к ней заходит главврач Центральной клинической психиатрической больницы им. Ф. А. Усольцева Ильгиз Тимербулатов — его специалисты тоже оказывают помощь в центре. «Держите в курсе. Пока спокойно, но снова же может понадобиться помощь, медикаментозная даже. Мы увеличим число врачей сразу»,— обещает врач. Ольга Ермакова объясняет корреспонденту «Ъ»: в первые дни люди приходили в таком состоянии, что приходилось подключать психиатров, способных оказать медикаментозную помощь.

«Так совпало, что фонд находится рядом с местом трагедии, поэтому центр у нас организовали. Мы уже умели работать с разными службами и руководить ими вместе. С шести утра субботы сотрудники начали подходить, к восьми успели все подготовить к открытию»,— вспоминает она. В центр, по ее словам, обращались не только за помощью: «В субботу забегает девушка: "Скажите, чем я могу помочь, мне надо помогать?" Просто с улицы человек. И таких много было». В центр привозили много еды, предлагали помощь автомобилисты, «забрать, отвезти, мы всех координировали», звонили представители бизнеса. «Всех, кто предлагал личную помощь, мы направляли к волонтерам Подмосковья,— говорит госпожа Ермакова.— Они нам тоже очень помогали, и на мемориале дежурят постоянно — это люди всех возрастов, от школьников до пенсионеров».

Корреспондент «Ъ» вспомнила опасения волонтера у метро, который боялся не найти нужных слов.

«Еще работая с подопечными фонда, мы четко поняли: самое глупое, что можно сказать, это фраза "я тебя понимаю". Никто не понимает их боль. Это невозможно понять,— говорит госпожа Ермакова.— Но вот протянуть руку помощи — в прямом смысле просто подержать человека за руку — мы можем. И изо всех сил стараемся».

Провожая корреспондента «Ъ» к выходу, госпожа Ермакова показывает детский модуль с пирамидками и змейками: «Он здесь случайно появился совсем. Пришла девушка к психологу на консультацию с дочкой. Девочке года два, не больше, оставить не с кем. А с ребенком к психологу не пойдешь, там серьезный разговор. Вот мы вспомнили про эту игрушку, поставили ее напротив кабинета, чтобы ребенку было чем заняться. Девочка потом меня поймала, начинает гулькать, что у нее колготки промокли, а вокруг суета, все заняты. Сняла с нее колготки, побежала стирать, потом сушили их на батарее в кабинете. Мы за эти несколько дней все действовали как одна семья — и сотрудники, и посетители. Я очень за это всем благодарна». Прощаясь, Ольга Ермакова добавляет: «Тут за все это время было видно: на фоне всего ужаса и смертей жизнь продолжает крутиться, а люди готовы объединяться и помогать. Это вселяет надежду».

К вечеру вторника на горячую линию поступило более 2 тыс. звонков, 240 человек пришли очно в центр, 52 человека уже получили выплаты от Подмосковья, сообщили в региональном правительстве.

«Сейчас решаются технические вопросы, для этого достаточно телефонного звонка. Уже осуществляется выдача вещей, прошел первый шок. Но когда идентифицируют всех погибших, а пострадавшие придут в себя и выпишутся из больниц — мы ожидаем нового наплыва обращений»,— рассказали «Ъ» в сотрудники центра помощи.

На обратном пути к метро корреспондент «Ъ» обратила внимание, что районное колесо обозрения возобновило работу. «Вчера вечером запустили,— рассказал куривший на заднем дворе сотрудник кофейни.— Люди возвращаются к обычной жизни. Приходят к нам — говорят, хотят посмотреть, что все продолжается. Чтобы преодолеть страх после трагедии. Вы тоже заходите как-нибудь».