«Джоконда» на Пасхальном фестивале в Зальцбурге

В Зальцбурге завершается Пасхальный фестиваль. Вместо двух оперных представлений в этот раз их было три, ведь в «Джоконде» Амилькаре Понкьелли поет Анна Нетребко. Рассказывает Алексей Мокроусов.

Анна Нетребко за рубежом выступает сегодня куда реже, чем прежде. На летнем Зальцбургском фестивале, где началась ее мировая слава, имя певицы теперь не встретишь в афише. Тем понятнее ажиотаж вокруг «Джоконды» итальянского композитора Амилькаре Понкьелли на Пасхальном фестивале в том же Зальцбурге — это нечастая возможность послушать Нетребко в Европе; в этом году у певицы объявлены выступления в Неаполе, Милане, Вероне и Висбадене — скромный список для звезды такого уровня. А в Висбадене ее наверняка встретят недовольные, дискуссии в связи с ее выступлениями в Германии не утихают.

Были плакаты «No Netrebko!» и перед премьерой в Зальцбурге. Но публика проголосовала ногами — спрос на «Джоконду» таков, что устроители Пасхального фестиваля дали три вместо привычных двух оперных представлений: аншлаг! Зрителей не смущали ни четыре акта, ни замысловатое либретто, созданное по драме Гюго Арриго Бойто — тот вошел в историю благодаря либретто к «Фальстафу» и «Отелло» Верди, а на «Джоконде» мог бы смело поставить крест как на слишком многословном продукте своего времени. Да и сама музыка современникам казалась не вполне оригинальной, слишком вердиевской, что не помешало ей остаться в мировом репертуаре.

Режиссер Оливер Мирс, руководящий лондонским театром «Ковент-Гарден», пытается совместить нафталин и современность, если можно считать современной готовность говорить о проституции и педофилах. В прологе «Джоконды» мать продает для утех мужчинам свою дочь, облачаемую в золотистое платье,— один из них Барнаба (его поет Лука Сальси). Золотистое платье возвращается на сцену еще дважды, в том числе в едва ли не самой знаменитой части оперы, «Танце часов»,— для многих Понкьелли вызывает прежде всего балетные ассоциации. Балетная сцена оказалась чуть ли не лучшей и в постановке Мирса, сделанной по лекалам репертуарного театра: добротно, надолго, чтобы всем понятно и никого не обидеть. Спектакль — копродукция не только с Лондоном, но и с Национальной оперой Греции в Афинах, декорации, костюмы и маски делались в мастерских Зальцбурга.

Маски необходимы: действие «Джоконды» происходит в Венеции, декоратору сложно не соблазниться штампами. Художник Филипп Фюрхофер обошелся без Сан-Марко, но понастроил внушительных арок в духе Тинторетто. Колорит осовременен благодаря сутолоке туристов и силуэту огромного лайнера на заднике. Его появление, а затем и затопление на сцене напоминают, как быстротечна жизнь: пока опера готовилась, власти Венеции запретили большим судам заходить в лагуну, увидеть их в городском ландшафте теперь невозможно.

Оркестр Национальной академии Санта-Чечилия под управлением Антонио Паппано вновь порадовал универсальностью — вслед за отличным звуком в концертах он блеснул и в опере. Выбор певцов отменен, королеве под стать окружение, и эффектная Эв-Мод Юбо в партии Лауры, и Тарек Назми как муж-инквизитор Альвизе. В версии Мирса Джоконда закалывает и Альвизе, и Барнабу — впрочем, чего ждать от героини, которую прямо на сцене лечит электрошоком врач, похожий на Барнабу?

Лишь Йонас Кауфман в партии Энцо звучит не на пике формы. Начинает он тускло и бесцветно, только к финалу напомнив себя прежнего. Он и сам наверняка чувствует свои нынешние проблемы — узнав о трех, а не двух оперных представлениях, певец благоразумно отказался от заявленного было участия в фестивальном «Реквиеме» Верди. Голосу это если и помогло, то не очень заметно, хотя Кауфман справился с главной арией, «Cielo e mar» («Небо и море»). Но если бы на помощь давнему товарищу не пришла Нетребко, спектакль вряд ли бы вышел за пределы обычной постановки. А ведь он стал триумфом певицы.

Нетребко блистает не только музыкально, но и театрально. Она поет теперь чуть ниже, звучание становится таким эротичным — не зря Джоконда цыганка и уличная певица,— и при этом показывает себя яркой драматической актрисой, режиссер много пользуется этой стороной ее дарования, может, даже в ущерб другим исполнителям.

Обидно, что расцвет Нетребко омрачен претензиями нетворческого характера. Морализаторские комментарии касаются не только ее — интенданту Бахлеру задают и вопросы о спонсорах фестиваля, среди них миллиардер Мартин Шлаф, известный контактами с «Газпромом». На упреки Бахлер невозмутимо отвечает, что Шлаф помогает многим, начиная с Венской оперы и «Ла Скала», речь просто о любви к музыке.

В 2026 году в Зальцбург в роли главного участника вернется Берлинский филармонический оркестр под управлением Кирилла Петренко. Контракт самого Бахлера с фестивалем истекает в следующем году, его будущее как интенданта неопределенно.

Но один факт в биографии Бахлера заранее известен, он связан с нежеланием согласиться с отказом от русской культуры. Программа 2025 года названа «Раны и чудеса», она строится вокруг постановки «Хованщины» Мусоргского в режиссуре Саймона Макберни с участием Надежды Карязиной и Дмитрия Ульянова. Гостем фестиваля станет Симфонический оркестр финского радио под управлением Эсы-Пекки Салонена, концертами также дирижируют Максим Емельянычев и Джанандреа Нозеда, хорошо знакомый по работе в Мариинском театре. Он исполнит, в частности, произведения Чайковского и Шостаковича и поставит очередную точку в споре об отмене русской культуры. Видимо, опять неокончательную.