«Люблинский штукарь» Яны Туминой в театре «Шалом»

В Московском еврейском театре «Шалом» вышла премьера спектакля «Люблинский штукарь». Петербургский режиссер Яна Тумина создала собственную инсценировку романа Исаака Башевиса Зингера, соединив в своей постановке добротный нарратив с приемами театра художника, предметного, визуального театра и даже цирка. Рассказывает Марина Шимадина.

Яна Тумина — одна из самых интересных сегодня постановщиц — работает в основном в Петербурге, иногда ставит в других городах, но в московской афише, как ни странно, сейчас нет ее спектаклей. И худрук «Шалома» Олег Липовецкий в этом смысле сорвал джекпот.

Правда, Яну Тумину больше знают как режиссера кукольного и предметного театра. По крайней мере, лучшие ее спектакли, отмеченные «Золотыми масками»,— волшебная «Комната Герды», «Деревня канатоходцев» или «Колино сочинение» — поставлены именно в этом жанре. С драматическими театрами Тумина тоже сотрудничает: в МДТ — Театре Европы идут ее спектакли «Где нет зимы» и «Будь здоров, школяр», а в Театре на Литейном — «Гекатомба. Блокадный дневник». Но это каждый раз игра на чужой территории.

В «Шаломе» она тоже попыталась «скрестить» драматический театр со стихией театра художника, когда декорации, свет, предметы, видеопроекции «играют» наравне с актерами, а те оказываются словно внутри волшебной шкатулки, где беспрестанно движутся заведенные кем-то шестеренки. Актеры «Шалома» пока обживают этот новый для себя мир, осваивая работу с предметами и основы кукловождения.

Целая команда художников — Нил Бахуров, Кира Камалидинова, Кирилл Маловичко, Маша Небесная — вместе с Яной Туминой создавала пространство спектакля, начиненное всевозможными секретами. Видеопроекции, напоминающие полотна Шагала, поэтически изображают и еврейское местечко в Польше, где обитают персонажи Башевиса Зингера, и бездонное звездное небо над ним. В этом мире явно ощущается вертикаль, и обращаются тут не друг к другу, а больше туда, наверх.

Главный герой романа Башевиса Зингера — штукарь, то есть трюкач, фокусник, придумщик, артист, одним словом. Такие раньше бродили по ярмаркам и удивляли публику глотанием шпаг, карточными фокусами и другими нехитрыми номерами. Вечный скиталец Яша Мазур не может нигде обрести покой и мечется между четырьмя любящими его женщинами — верной женой Эстер (Анна Терентьева), легкомысленной любовницей Зевтл (Евгения Романова), доверчивой подружкой-циркачкой Магдой (Алина Исхакова) и прекрасной гордой полячкой Эмилией (Елизавета Потапова). Замечательно придумана и сыграна сцена с танцем, когда все четыре женщины неистово дергаются, как марионетки, которыми управляет фокусник Яша, а иногда падают, словно брошенные куклы. Ради одной из них он уже готов принять католичество и бежать с ней за границу, но вот денег для такого предприятия нет, и честным путем их не заработать.

Сам Яша Мазур в исполнении Евгения Овчинникова, недавно принятого в труппу «Шалома», пока выглядит «темной лошадкой». Его декларируемая окружающими гениальность и неотразимая харизма кажется не проявленной. Да и в мастерство штукаря зрителям предлагают поверить на слово — никаких ошеломляющих трюков в спектакле он не демонстрирует. Его коронные номера — гипноз и вскрывание замков, интересно решенное чисто театральными средствами.

В образной системе спектакля, по жанру близкого к притче, замок, конечно, носит символический характер — это неразрешимая нравственная проблема, с которой не может справиться герой. Он умеет сладить с любым хитрым механизмом, но не способен разобраться с собственной жизнью, найти к ней ключ. Яша — это мятущаяся душа, за которую ведут борьбу бес и ангел. В спектакле они персонифицированы: обаятельный Бес (Антон Шварц), как ему и положено, подстрекает героя пуститься во все тяжкие, а грустный Ангел (Николай Тарасюк) предостерегает и тревожится. Но главным нравственным камертоном для Яши становится призрак умершего отца (Григорий Каганович), который просит его не предавать веру отцов и свой талант. И эту заповедь герою преступить сложнее, чем обычные «не укради» и «не желай чужого». Ведь призвание у Яши явно от Бога, ибо он сам не понимает, как творит свои чудеса. Этот божественный дар нельзя продать или использовать во зло. И когда Яша все же решается на ограбление, он впервые в жизни не может вскрыть простейший сейф.

Очевидно, что размышления о таланте и об ответственности за него — из круга постоянных тем режиссера. Ведь Яна Тумина — такой же «штукарь», она много работала с театром АХЕ и знает секреты всевозможных сценических чудес, но при этом свои спектакли она создает интуитивно. И она понимает, что самое страшное, что может сделать художник,— предать свой талант, поставить его на службу кому-то или чему-то.

В романе расплата за это следует мгновенно — поврежденная нога и отмена долгожданного ангажемента, смерть одной женщины и предательство другой… В спектакле сцена душевной катастрофы героя решена мощно — его заворачивают в крафтовую бумагу, в какую раньше заворачивали замки, и начинают бить, пока он не исчезает в этой коричневой массе. Перестает существовать как личность. В конце Яша уходит от мира, замуровав себя в деревянном сарае, и становится кем-то вроде местного юродивого. Но финал спектакля остается открытым. Будет ли герою прощение, каждый должен решить сам — видимо, взвешивая на этой чаше и свои собственные грехи.