Зачем северокорейский министр отправился в Иран

Делегация Северной Кореи во главе с министром внешнеэкономических связей отправилась в Иран. Об этом сообщили в среду северокорейские СМИ, не предоставив никаких деталей. Но и самого факта поездки оказалось достаточно для того, чтобы заподозрить Тегеран и Пхеньян, которых на Западе обвиняют в поставках вооружений России, в намерении расширять оборонное сотрудничество, в том числе в области ракетных программ.

Экономический визит с военным прицелом

«Делегация Министерства внешнеэкономических дел КНДР во главе с товарищем Юн Чжон Хо вылетела 23 апреля из Пхеньяна в Иран». Вот, собственно, и все, что Центральное информационное агентство Кореи (ЦТАК) сообщило миру одним предложением 24 апреля. Скудость деталей, впрочем, была тут же компенсирована богатым подтекстом, который этому визиту придали англоязычные СМИ.

Во-первых, все снова вспомнили про предполагаемые поставки Северной Кореей и Ираном вооружений России. Согласно утверждениям Киева, по данным на конец прошлого года, РФ запустила по целям на Украине около 3,7 тыс. ударных беспилотников иранского производства «Шахед-136». Что касается КНДР, то, как заявил в феврале глава южнокорейского Минобороны Син Вон Сик, с июля прошлого года Пхеньян отправил в Москву около 6,7 тыс. контейнеров с миллионами боеприпасов в обмен на продовольствие, предметы первой необходимости и техническую помощь в развитии программы разведывательных спутников.

В Москве, как и в Пхеньяне, такие обвинения неоднократно отвергали. Но волну опасений в связи со столь тесными связями России с двумя недружественными Западу странами это ничуть не сбило.

В частности, 3 апреля генсек НАТО Йенс Столтенберг отмечал: военная поддержка Северной Кореей и Ираном России имеет серьезные последствия для глобальной безопасности.

Во-вторых, сообщение о визите в Иран северокорейского министра (который, кстати, в конце марта посетил Москву) привело к новой волне спекуляций о намерении Пхеньяна и Тегерана углубить свое и без того тесное двустороннее сотрудничество в сфере военных технологий.

«Цель визита министра Юн Чжон Хо в Иран — якобы экономическое сотрудничество, но мы не можем исключать возможности существенного военного сотрудничества. Визит сигнализирует о начале реализации Северной Кореей нишевой стратегии, направленной на приобретение иностранной валюты через военное сотрудничество между Северной Кореей и Ираном, вслед за тесным военным сотрудничеством с Россией»,— поделился своими соображениями с южнокорейской газетой Korea Herald профессор Университета северокорейских исследований в Сеуле Ян Му Чжин.

История давно минувших дней

Утверждения о том, что КНДР и Иран тесно сотрудничают в производстве баллистических ракет и обмениваются военными технологиями, появились много десятилетий назад. Считается, что основой такого партнерства стали поставки северокорейского оружия Ирану во время его войны с Ираком в 1980–1988 годах. В 2006 году иранские власти публично признали, что во время войны Тегеран получил ракеты «Скад-Б» и «Скад-С» из КНДР, но добавили: с тех пор они перестали нуждаться в помощи Пхеньяна.

На какое-то время разговоры о тайном оружейном сотрудничестве двух стран затихли, тем более что в первый срок Хасана Роухани на посту президента Ирана (в 2013–2017 годах) двусторонние отношения заметно ухудшились. Отчасти это было связано с подписанием Тегераном и пятью странами Запада, включая США, Совместного всеобъемлющего плана действий, известного также как иранская ядерная сделка. Вслед за этим событием Иран стал более благожелателен к Южной Корее и более критичен к Северной. Например, в ходе визита в Иран в мае 2016 года президента Южной Кореи Пак Кын Хе господин Роухани заявил, что Тегеран стремится к миру, свободному от оружия массового уничтожения, «особенно ядерного оружия». Кроме того, он призвал к мирному воссоединению Корейского полуострова.

Впрочем, благодаря тогдашнему главе Белого дома Дональду Трампу отношения КНДР и Ирана вскоре вернулись в дружеское русло.

В начале 2017 года 45-й президент США дал понять, что Вашингтон выйдет из ядерной сделки с Ираном (официально это произошло в мае 2018-го), что заметно способствовало новому сближению Тегерана с Пхеньяном, столкнувшимся с ужесточением американских санкций. В августе 2017 года председатель президиума Верховного народного собрания Северной Кореи Ким Ён Нам совершил десятидневную поездку в Тегеран, приняв участие в инаугурации Хасана Роухани на второй срок. «Ваша стабильность перед лицом американского запугивания заслуживает похвалы»,— отметил тогда на встрече с господином Кимом спикер иранского парламента Али Лариджани, получив в ответ высокую оценку запусков Ираном баллистических ракет и заверения, что «у Тегерана и Пхеньяна есть общий враг».

К слову, уже в 2017 году, когда Иран провел несколько испытаний баллистической ракеты «Хоррамшахр», подозрения о возобновлении военного сотрудничества Тегерана с Северной Кореей усилились вновь: эта ракета оказалась похожей на северокорейскую баллистическую ракету «Хвасон-10» (другое название «Мусудан»), которую Пхеньян восемь раз испытывал в 2016 году. В 2019-м отчет разведывательного управления Пентагона показал, что и иранские баллистические ракеты «Шахаб-3» были разработаны на основе северокорейских ракет средней дальности «Родонг». А в 2020 и 2021 годах группа экспертов ООН, отвечающая за мониторинг санкций в отношении КНДР, сообщила, что два северокорейца из организации 221 General Bureau (ее считают основным экспортером товаров и оборудования, связанных с баллистическими ракетами и обычными вооружениями) все еще работают в Иране. Тегеран, однако, эту информацию отрицал.

Наконец, последним по времени намеком на то, что тесные военно-технические связи КНДР и Ирана не прекращались все последние годы, стал запуск Тегераном 14 апреля более 300 беспилотников и ракет в сторону Израиля.

Как заявили спустя несколько дней в Национальной разведывательной службе Южной Кореи, у Сеула есть предположение, что для ракетного залпа по Израилю могли быть использованы северокорейские детали или военные технологии.

В январе та же служба утверждала, что оружие северокорейского производства используется палестинской группировкой «Хамас» в войне с Израилем. Пхеньян и эти заявления опровергал.

По словам старшего научного сотрудника Центра анализа стратегий и технологий Юрия Лямина, в 1990-е и 2000-е годы Иран был в роли «догоняющего» и в основном получал от КНДР технологии конкретных моделей вооружений. «Но на данном этапе две страны сравнялись по возможностям, перетоки идут в обе стороны. И сейчас сотрудничество между ними может осуществляться не в виде прямой передачи ракет или других видов вооружений, а скорее в виде обмена технологиями по производству твердотопливных смесей, производству сплавов и так далее»,— заметил эксперт в разговоре с “Ъ”. Вместе с тем он предположил, что Пхеньяну могут быть интересны иранские разработки в сфере беспилотных летальных аппаратов и особенно дронов-камикадзе, в массовом производстве и применении которых у Тегерана имеется очень серьезный опыт.

Наталия Портякова