Каким будет новое правительство Михаила Мишустина

Главное назначение в новом правительстве — Андрей Белоусов во главе Минобороны. С точки зрения «Денег», дело не столько в эксперименте по назначению главного экономиста страны главным военным, а в том, зачем предположительно нужно сближение силового и несилового блока нового правительства под руководством премьер-министра Михаила Мишустина. Скорее, это вопрос не столько боевых действий, сколько среднесрочных перспектив страны.

Если бы правительство РФ нужно было назначить, например, 20 февраля 2022 года, а не в первой декаде мая 2024 года, ни у кого не было бы сомнений в том, что премьер-министром вновь будет Михаил Мишустин. До начала военной операции на Украине критерии, по которым формируется исполнительная власть в РФ, никто бы просто не стал менять. Но после февраля 2022 года смене критериев никто бы не удивился — время и ситуация явно поменялись. Если в том, что персонально Михаил Мишустин останется премьер-министром, сомнений было мало — конечно, все может быть, но Владимир Путин неоднократно демонстрировал, что вопросов к главе правительства у него нет,— то в остальном могли быть даже не столько вопросы, сколько новые задачи. Любой специалист накануне 7 мая 2024 года мог бы представить десяток абсолютно убедительных схем новых «вице-премьерских этажей» и схем устройства Белого дома. Слишком сильно поменялась ситуация: в мае 2024 года перед исполнительной властью в РФ так или иначе стоят задачи, которые в 2020 году по крайней мере не формулировались как неотложные.

Тем не менее когда кандидатуры вице-премьеров были внесены в Госдуму, стало очевидно, что именно дизайн гражданской части Белого дома принципиально менять не предполагается. Да, вице-премьеры практически те же. Денис Мантуров остался заместителем Михаила Мишустина по промышленному сектору — и то, что в роли министра промышленности будет работать калининградский губернатор Антон Алиханов, показывает лишь то, что в новой ситуации работы и у Дениса Мантурова, и у министра промышленности больше, и совмещать их один человек может с трудом. Отставка вице-премьера Виктории Абрамченко и фактическое назначение на ее место в кресле вице-премьера министра сельского хозяйства Дмитрия Патрушева — вопрос более или менее рядовой и структуры правительства не меняет, тем более что к работе Абрамченко никаких претензий не было. Назначение вице-премьером главы Минтранса Виталия Савельева — на деле более важное решение: транспортная отрасль стала существенно более важной за последние годы, во всяком случае, там очень многое поменялось (в первую очередь возросла важность работы по транспортным коридорам в связи с изменениями во внешней торговле).

Единственным вопросом после объявления кандидатур вице-премьеров оставался вопрос о том, что произошло с Андреем Белоусовым, в прошлом правительстве — главой экономического блока и первым вице-премьером. Формально назначение Дениса Мантурова произошло именно на его место: кресло первого вице-премьера — единственное в Белом доме, как и кресло вице-премьера — главы аппарата Белого дома, которое, в чем вообще никто не сомневался, сохранилось за Дмитрием Григоренко. Тем не менее именно куратором экономического блока Денис Мантуров не стал, а значительную часть его «экономических» полномочий получил вице-премьер Александр Новак, ранее отвечавший только за энергетику. Тем не менее — куда же девался Андрей Белоусов? Да, за Денисом Мантуровым, как выяснилось из утвержденного уже в новом правительстве распределения полномочий вице-премьеров от 17 мая, закреплены, помимо прочего, «общая координация работы в области технологического развития, реализации Национальной технологической инициативы и содействия внедрению результатов инновационной деятельности» — то есть именно то, чем занимался Андрей Белоусов в Белом доме с самого начала деятельности правительства Михаила Мишустина.

Загадка разрешилась после того, как Владимиром Путиным были подписаны предложения по назначению силового блока. И это была главная новость вокруг нового правительства, которая меняла очень многое, должна была объяснить все это очень многое и которая обсуждается и по сей день. Андрей Белоусов, профессиональный экономист (во втором поколении — его отец был участником разработки знаменитых «косыгинских» реформ), стал министром обороны РФ.

Даже назначение на этот пост министра финансов Антона Силуанова, который с начала военной операции очень много общается и с сотрудниками Минобороны и Генштаба, вызвало бы значимо меньше удивления. В конце концов, резкий рост в РФ финансирования оборонных расходов при всем доверии к экс-министру обороны Сергею Шойгу (переместившемуся на пост главы Совета безопасности) требует, как минимум, ограничения неконтролируемого дальнейшего роста. Но зачем назначать в Минобороны не финансиста (не стоит удивляться — практически всякий правительственный финансист с неизбежностью военный финансист; это так же верно, как военными расходами в любой стране занимается и центральный банк, и Банк России не исключение), а главного экономиста предыдущего правительства? Даже первый замглавы администрации президента Сергей Кириенко, в полувоенной по существу системе «Росатома» в свое время осуществивший успешную практическую реформу соответствующей отрасли, смотрелся на бы на этом месте много понятнее.

Сам Андрей Белоусов был в комментариях при назначении на этот пост чрезвычайно аккуратен и осторожен, не сказал ни на слово больше того минимума, который он должен был сказать. Не претендуя на какое-либо знание по этому вопросу, обозначим лишь несколько моментов, которые могли бы быть дополнением к полностью тривиальным предположениям на этот счет. Кажется, что сенсационное назначение имеет скорее не краткосрочные, а долгосрочные цели. И в силу этого скорее имеет смысл присоединиться к тем, кто утверждал накануне 7 мая 2024 года — не может быть так, чтобы такие значимые перемены, которые произошли в России с февраля 2022 года, не отразились на структуре и работе нового правительства.

Первый момент — хотя Андрей Белоусов не первый министр обороны, являющийся сугубо гражданским человеком, это первый полноценно и безусловно гражданский чиновник во главе военного ведомства, и крайне маловероятно, что он, как это достаточно часто бывает в таких случаях, станет военным поневоле. И поскольку он пришел в Минобороны с поста первого вице-премьера, по устройству правительства РФ в три последних десятилетия он так или иначе занял пост, аналогичный в «силовом» блоке Белого дома посту первого вице-премьера в «гражданской» части правительства. Напомним, в России как президентской республике даже после последних правок Конституции (назначение министров и зампредов правительства в парламенте) ситуация, когда одна часть Белого дома подчиняется премьер-министру, а другая — президенту РФ, является нормой. «Силовых» заместителей председателя правительства в России нет. В какой-то — абсолютно не символической, а скорее прагматической — мере он как раз появился сейчас. При этом министр обороны, особенно в военных обстоятельствах,— это по-прежнему «старший» в силовом блоке, если не на уровне формального подчинения, то по крайней мере по масштабу вверенного министру военного хозяйства и по фактическому статусу.

Было бы очень заманчиво объявить на этом месте, что происходящее — в определенной оптике начало сближения силового и гражданского блока Белого дома в менее разделенное на две части правительство. В Белом доме ни до назначения Михаила Мишустина премьер-министром, ни после назначения никто и никогда не ставил вопрос о том, в какой мере глава правительства является в том числе и руководителем военного министерства. Это по-прежнему некорректно заданный вопрос. Но на него теперь — и это уже рационально предположить — есть более уверенный, хотя и неформальный ответ. Все, что известно об Андрее Белоусове, говорит о том, что у правительства РФ есть шансы на то, что Белый дом станет более консолидирован в своих двух «крыльях», президентском и премьерском.

Почва, на которой предположительно произойдет такая консолидация, как раз совершенно очевидна. Военная операция на Украине показала в первую очередь, что современная война — это даже не столько война существующих на сегодняшний день военных технологий, сколько способность армии быстро адаптировать свои шаги, структуру, стратегию и тактику под развитие этих технологий, происходящих непосредственно в ходе боевых действий. Дело даже не в том, чтобы что-то новое в этой сфере изобреталось, дело в том, что изобретенное и адаптированное должно очень быстро преодолевать традиционную консервативность армейских структур. Андрей Белоусов — человек, который потратил большую часть своей жизни на изучение процессов технологического развития и способов управлять ими. Неудивительно, что именно его назначили помимо прочего заниматься не только управлением Минобороны как таковым (здесь-то объяснение выбора именно Андрея Белоусова как министра обороны для знакомых с его стилем управления в гражданском секторе неудивителен, Андрей Белоусов известен как жесткий и харизматичный переговорщик и администратор, причем о его принципиальности нередко и с уважением рассказывают пострадавшие) — а управлением технологического трансферта в армейские структуры, также являющиеся частью экономики.

Из этих двух обстоятельств следует три вывода. За полгода-год сделать то, что, как предполагается, должен сделать в Минобороны Андрей Белоусов, на посту первого вице-премьера — Денис Мантуров, а в остальных ведомствах — ответственные лица под руководством Михаила Мишустина, невозможно. Правительство мая 2024 года — это история скорее про перспективу нескольких лет, причем невозможно сказать, что СВО должна непременно продолжаться все это время в ее нынешней форме. Вероятно, наоборот — и это новость скорее не слишком хорошая: все это подготовка к ожидаемым во властных структурах изменениям в том, что сто лет назад называли бы «военно-политической обстановкой». Третий предлагаемый вывод — скорее из разряда историософии. Россия, а затем и СССР исторически были тем, что называется «военное государство», и в этом статусе оно так или иначе существует минимум триста лет, а скорее всего, и дольше. Неизвестно, в какой мере происходящее с правительством РФ и то, что с ним далее будет происходить — возврат к историческим формам существования власти в России. После крушения СССР государство в России удалялось от этих форм, сейчас, похоже, может вернуться к ним, причем с некоторым облегчением для элит и при определенной поддержке населения. И здесь дело уже не в персоналиях, не в кандидатурах, не в постах и не в мундирах. Остановиться этот тренд в российском случае может в том числе в случае, если он не будет поддержан в остальном мире. Но пока прогнозы очевидны: доля военных расходов в ВВП мира, видимо, будет в ближайшие годы расти, и это будет возвращать не только российской власти ее привычный военный характер.

Афанасий Сборов