В последнее время появилось очень много компаний, вышедших на рынок IPO или планирующих это сделать. О том, кому и чем полезны такие размещения и как они влияют на фондовый рынок, рассказал зампред правления Сбербанка Анатолий Попов.

— В России сейчас бум IPO, это было ожидаемое развитие событий и как это отражается на рынке?

— Ситуация кажется противоречивой. С одной стороны, капитал в стране сегодня стоит дорого, ключевая ставка — 16% и у инвестора есть широкий выбор вариантов размещения своих средств с фиксированной доходностью: облигации, депозиты и другие инструменты, которые дадут гарантированную устойчивую прибыль на уровне как минимум выше ожидаемой инфляции. С другой стороны, бум первичных размещений акций, которые могут принести еще большую доходность, но негарантированную. Этот тренд ярко наметился во второй половине 23-го года и продолжается сегодня — каждые две недели происходит какое-то IPO. Казалось бы, инструменты с фиксированной доходностью и новые выпуски акций должны конкурировать за свободные средства, но их хватает и на то, и на другое.

— У инвесторов образовался избыток средств?

— Здесь надо понять, насколько изменился инвестор на фондовом рынке России. Раньше инвестор был, как правило, институциональный и часто иностранный — фонды, которые инвестировали годами, крупные финансовые структуры. Сейчас российский рынок фактически закрыт для иностранных инвесторов, а для российских инвесторов если не закрыт, то сильно затруднен выход на привычные международные рынки. Всем пришлось резко перестраиваться под изменившиеся обстоятельства. Провести в таких условиях IPO было, с одной стороны, логично, с другой — рискованно. Первыми ласточками, насколько я помню, в 2022 году были шеринг самокатов и несколько ИТ-компаний. Как будто не самый очевидный вариант, но разместились очень успешно, и оказалось, что у этих новых размещений есть хороший спрос и с приличной премией к рынку.

— Российские инвесторы, оставшись без доступа к западным рынкам, стали скупать все подряд?

— Здесь есть одно важное наблюдение — во всех последних IPO размещается достаточно маленькая доля в этих компаниях. Если рассматривать общий объем акционерного капитала, который был привлечен за это время, это достаточно незначительные средства. Простой пример: в прошлом году корпоративное кредитование выросло на рынке на 23% — это триллионы рублей, которые корпоративные клиенты получили в виде заемных средств. Если считать, что общий рынок корпоративного кредитования — 70 трлн руб., соответственно, 23% от этой суммы — порядка 15 трлн руб. Если говорить об IPO в прошлом году, то на них компании привлекли 100–200 млрд руб. То есть с точки зрения привлечения средств это средства очень незначительные.

— При этом на многих размещениях спрос многократно превышает объем размещаемых бумаг, с чем может быть связан такой осторожный подход к привлечению средств в рамках IPO?

— Компании сознательно размещают небольшие пакеты акций, и очевидно, что этот тренд продолжится, потому что размещение вызывает интерес. Действительно, спрос иногда превышает объем бумаг в десять раз.

Но тут надо учитывать, что инвесторы, зная о небольшом объеме размещения заранее, повышают размер своей заявки, чтобы получить более значимую долю акций.

Сегодня среди тех, кто участвует в торгах на IPO, три четверти составляют физические лица. Еще один аргумент в пользу того, что тренд на первичные размещения будет продолжаться, заключается в том, что динамика тех компаний, которые разместились, после IPO положительная. То есть почти все компании по рыночной капитализации выросли, соответственно, инвесторы, поучаствовавшие в них, заработали на своих вложениях.

— То есть эти IPO привлекают внимание к фондовому рынку, но значимого влияния на него или объем ликвидности на нем не оказывают?

— Рынок кредитования в прошлом году вырос достаточно заметно, что в том числе подняло спрос на деньги и увеличило ставки по депозитам. Поэтому значимого влияния на ликвидность в банковской системе, на фондовом рынке эти новые размещения не оказали. Если взять фундаментально общую капитализацию фондового рынка, фондовый рынок до 2022 года и фондовый рынок на середину 2024 года, то, по идее, большое количество IPO должно было ее повысить, составить какую-то значимую часть. Мой прогноз, что эти новые размещения не превысят 2% от общей капитализации фондового рынка России. Потому что размещались в основном компании средней капитализации и размещали очень маленький пакеты акций.

— А в целом эти IPO могут повысить интерес инвесторов к фондовому рынку?

— Можно утверждать, что в России появилось больше инвесторов, в том числе и благодаря новым IPO и сопровождающему их новостному фону. Количество активных брокерских счетов в стране продолжает расти. По большому счету корпоративный новостной фон у нас сегодня связан с двумя событиями — с публикацией какой-то отчетности той или иной компании и с размещением акций. Так что IPO играют важную роль в популяризации фондового рынка и, очевидно, притягивают новых инвесторов.

— На ваш взгляд, новые инвесторы — это те, кто раньше вообще не интересовался фондовым рынком, или скорее те, кто переориентировался на российский рынок, потому что инвестиции в западные инструменты стали сильно затруднены?

— Если фундаментально посмотреть на рынок, то там 98% инвестиций делает очень небольшая группа людей, а также есть очень большая группа людей с очень маленькими чеками. То есть рынок очень сильно фрагментирован. Естественно, погоду на нем делают те люди, у которых большие сбережения, и эта группа весьма стабильна. Тот факт, что им стали менее доступны выходы на международные рынки, конечно, стимулирует инвестировать в Россию.

— Вы видите какой-то разворот на Восток, про который довольно много говорят на самых разных рынках?

— С точки зрения инструментов с Востока, доступных российскому инвестору,— традиционно их было очень мало. Инвесторы достаточно плохо ориентировались в этих рынках, и объемы были незначительными. Для инвестиций использовалась европейская инфраструктура, которая в настоящий момент недоступна. Если говорить о привлечении инвесторов из Юго-Восточной Азии, то у них традиционно было мало аппетита к риску, они, как правило, сосредоточены на своих рынках и работают исключительно на них. Поэтому этого и раньше не было, и сейчас нет.

— Вы говорили про стабильный рост корпоративного кредитования, а есть ли у юрлиц интерес к привлечению средств через размещение облигаций?

— Банковское кредитование было и остается самым главным источником привлечения средств. Облигации российские эмитенты выпускают в основном для диверсификации источников финансирования и фиксации хорошей доходности, когда возникает такая возможность. Сейчас в основном размещение облигаций происходит по плавающим ставкам, как и кредитование, поэтому для компаний не так важно, как привлечь финансирование — через выпуск облигаций либо через корпоративный долг. При этом банк всегда уделяет внимание вопросам управления процентным риском, то есть хеджированию. Мы предлагаем нашим клиентам, будь то корпоративный клиент либо финансовый институт, широкую линейку производных финансовых инструментов, позволяющих ограничить рост процентных расходов при росте ставок, как по кредитам, так и по облигациям. Фиксация процентной ставки дает возможность выбрать комфортный уровень защиты от роста ключевого индикатора (например, ставки ЦБ) и снижения уровня волатильности. Сегодня клиенты Сбера активно пользуются такой возможностью, текущий оборот банка по таким инструментам только за пять месяцев 2024 года превысил 1,8 трлн руб.

— Субординированные кредиты сегодня востребованы?

— Привлечение банками субординированного долга повышает достаточность их капитала и высвобождает капитал для оперативного реагирования на рынках, поддержки финансового состояния и бизнес-развития. Инвестиции банков с помощью субординированных займов, наоборот, существенно снижают достаточность капитала, и поэтому кредитные организации достаточно редко используют этот инвестиционный инструмент. К тому же субординированные кредиты — это весьма долгосрочные инструменты, от пяти и более лет, и при текущей рыночной ситуации их привлечение является достаточно дорогим с точки зрения ставки, которая сложилась на рынке.

— Достаточно ли сегодня ликвидности на рынке?

— На рынке сейчас достаточно ликвидности в рублях, чтобы обеспечить кредитование для компаний по рыночным ставкам.

— Что может сделать бизнес, пока ожидает, что ликвидность начнет дешеветь?

— В первом квартале у клиентов было сформировано ожидание на то, что ставки будут снижаться к концу года, об этом говорили и макроэкономические обзоры. Поэтому клиенты привлекали кредиты по плавающей ставке для того, чтобы в случае снижения ключевой ставки обслуживать задолженность дешевле. Сейчас у Сбера уже на конец первого квартала 56% корпоративных кредитов в портфеле с плавающей ставкой. Понятно, что у плавающих ставок есть ряд преимуществ по отношению к фиксированным в случае перемен на рынке, и у такого кредита, например, меньше размер платы за досрочный возврат, чем у кредита по фиксированной ставке. Кроме того, риском плавающей ставки можно управлять с помощью индивидуальной стратегии хеджирования и учитывающей аппетит клиента к риску, его ожидания по изменению плавающей ставки.

— Если говорить про перемены на рынке, по вашим наблюдениям, кто лучше приспосабливается к ним — малый бизнес или крупный?

— Очевидно, малому бизнесу сложнее приспособиться к такому росту ставок, потому что запас прочности меньше, возможности по увеличению цен ограниченны. С другой стороны, малый бизнес значительно более гибкий. Он гораздо быстрее может перестроить бизнес-процессы, наладить параллельный импорт и начать альтернативные поставки той продукции, по которой появились ограничения. Поэтому представители малого бизнеса организовали поставки товаров, которые необходимы российскому рынку, быстрее, чем это мог сделать крупный бизнес или государственные структуры.

— В чем еще малый бизнес обходит крупный?

— В малом бизнесе происходят фундаментальные изменения, связанные с развитием интернет-торговли. Если в конце 2019 года в интернет-торговле было 30 тыс. трансакционно активных клиентов, по данным Сбера, то в конце февраля 2024 года их уже больше 200 тыс. А если посмотреть на статистику по продавцам, которые торгуют на маркетплейсах, сложить данные, мы увидим, что появился новый кластер участников интернет-торговли. Это действительно серьезный тренд. Крупные компании тоже участвуют в этом процессе, просто у малого бизнеса гораздо больше гибкости, они предлагают широкую номенклатуру товаров. Кроме того, с рынка ушли крупные официальные поставщики, дистрибуторы крупных компаний, и их место зачастую занимает малый бизнес.

— Малый бизнес для банка — это в основном комиссионный доход, или кредитование тоже играет существенную роль?

— У Сбера, если говорить про малый и микробизнес, кредитный портфель порядка 1,6 трлн руб., если говорить про сегмент малого и среднего предпринимательства, то тут кредитный портфель составляет 6 трлн руб. Это значимая часть нашего общего портфеля кредитов.

Максим Буйлов