Сколько зарабатывали первые российские академики

В этом году исполнилось 300 лет решению Петра Великого о создании первых российских Академии наук и университета. Первые академики, президенты академии и студенты были преимущественно иностранцами, которым выплачивалось очень высокое по европейским меркам жалованье. Со временем российская академия становилась подлинно российской.

«Давать деньги»

28 января (8 февраля) 1724 года император Всероссийский Петр I издал указ «Об учреждении Академии и о назначении для содержания оной доходов таможенных и лицентных, собираемых с городов Нарвы, Дерпта, Пернова и Аренсбурга» (современные названия городов: Дерпт — Тарту, Пернов — Пярну, Аренсбург — Курессааре).

В указе говорилось: «Его Императорское Величество указал учинить Академию, в которой учились бы языкам, также прочим наукам знатным художествам, и переводили бы книги». К указу прилагался проект академии.

В указе был приведен и доход, собираемый с четырех городов,— 24 912 рублей. Предписано было эти средства на другие цели не употреблять. В проекте устава испрашивалась меньшая сумма — 20 000 рублей (что примерно составляло 0,25% доходов госбюджета). Петр ее щедро округлил.

В документе об учреждении академии, подписанном императором, говорилось, что в других странах существуют два отдельных «собрания ученых людей» — университет и академия.

Но при этом подчеркивалось особое состояние дел в России: «Невозможно, чтобы здесь следовать в прочих государствах принятому образу, но надлежит смотреть на состояние здешнего государства». А состояние системы образования на тот момент выглядело так. Существовали созданные в 1714 году по указу Петра же цифирные (начальные) школы, в которых учили арифметике и началам геометрии. И больше ничего.

Остальную систему образования предлагалось построить сверху. В академии ученые должны были заниматься науками, но, кроме того, они должны были обучать «младых людей» в университете, а те, в свою очередь, восприняв знания, должны были преподавать в учебных заведениях более низкого звена — гимназиях. Император первоначально исправил в проекте устава слова «молодых людей» на «студентов», но потом передумал.

Науки, которыми должны были заниматься ученые в академии, были разделены на три разряда (класса). Первый — математические науки и зависящие от них, второй — физические, третий — гуманиора (классические языки, риторика, стихотворство), история и право. Науками первого разряда должны были заниматься четыре человека (один — арифметикой, алгеброй, геометрией, второй — астрономией, географией и навигацией, еще двое — механикой). Также четверо ученых должны были заниматься науками второго разряда (теоретическая физика, анатомия, химия, ботаника). В третьем разряде ученых должно было быть трое — по словесности (гуманиоре), истории и праву (вместе с политикой и этикой).

В университете предлагалось создать четыре факультета: теологии, юриспруденции, медицины и философии. Были подробно разработаны штаты новых заведений.

В том месте проекта, где говорилось о «младых людях» (студентах), император наложил резолюцию: «Надлежит по два человека еще прибавить, которые из Славенского народа, дабы могли удобнее Русских учить, а каких наук, написать именно». При этом подразумевалось, что первоначально будет привлечено много иностранных ученых, что видно из пункта указа, касающегося материального обеспечения академиков: «Но надлежит, чтобы сии доходы достаточны, верны и неоспоримы были, дабы оные люди не принуждены больше о своем и фамилии своей содержании стараться, нежели о возвращении наук наипаче, понеже все такие люди суть, которым жалованьем своим жить надобно, ибо трудно поверить, чтобы кто охоту имел к службе чужого Государя то прожить, что он в своем отечестве имеет». На это Петр отреагировал резолюцией: «Давать деньги, с верхних зачиная».

Указ разрешал академикам «за деньги партикулярные коллегии иметь» (подрабатывать частными занятиями), но так, чтобы это не причиняло ущерб научной работе.

Академия была открыта в конце 1725 года (начале 1726 года по новому стилю), уже после смерти Петра Великого. Вначале она называлась Академией наук и художеств (в последующие три столетия названия несколько раз менялись, с 1991 года — Российская академия наук). Обучение в университете при академии началось в январе 1726 года. Первоначально он назывался Академическим университетом (он официально считается предшественником Санкт-Петербургского государственного университета).

Приглашенные профессора

Автором проекта создания академии был придворный лейб-медик Лаврентий Блюментрост. Он же стал первым президентом Академии наук и художеств, занимая эту должность с 1725 по 1733 год. До 1721 года его жалованье как придворного врача составляло 800 рублей в год. В 1721 году он бил челом о прибавке — и получил ее. Жалованье было удвоено. При обсуждении вопроса о создании Академии наук и художеств император «словесно» пообещал Блюментросту прибавить еще 1000 рублей в год, но денег этих он так и не получил.

В ходе организации академии Блюментрост подавал императору доклад о том, что надлежит сделать для приезда в Россию ученых высокого уровня — «профессоров и членов, которые бы в своих различных науках совершенное искусство имели и за таких от ученого света признаны были».

Блюментрост писал, что размер жалованья академиков заранее назвать невозможно, оно будет определено путем переговоров. С приглашенными учеными должны подписываться капитуляции (контракты), в которых будет указан срок работы — «по смерть» или определенное количество лет, но не менее пяти. Также им должен был оплачиваться проезд, предоставляться «свободные, пристойные» квартиры, бесплатные дрова и свечи.

Профессорам полагалась четырехкомнатная квартира с поварней, избой для прислуги, ледником, погребом и по возможности конюшней. Студентам выделялись двухкомнатные квартиры (двум семейным — четырехкомнатные).

Российским послам в Европе были направлены письма, чтобы те помогли подыскать ученых для работы в Академии наук (Петр Великий писал об этом послу во Франции Борису Куракину, Екатерина I — послу в Берлине Александру Головкину). Блюментрост вел и прямую переписку со знакомыми учеными.

Борис Куракин передал в Санкт-Петербург кондиции (условия) профессора астрономии Жозеф-Николя Делиля, которого сам Петр I еще в 1717 году зазывал в Россию. Делиль запросил 10 000 франков на проезд и покупку необходимых ему инструментов и ежегодный пенсион (оклад) в размере 12 000 франков. Также ему требовались два помощника — его младший брат Людовик Делиль де ла Кроер (6000 франков в год, 4000 франков на проезд) «для вспоможения в исчислении» и механик Пьер Виньон (4000 франков в год и 3000 франков на проезд).

Суммы были безумные, но Делиля удалось уговорить снизить запросы. Он приехал в Санкт-Петербург с женой, братом и механиком. Как только Петербургская астрономическая обсерватория была построена, он стал ее директором. Делиль получал самый большой оклад среди всех академиков — 1800 рублей в год. Но это равнялось примерно 5000 франков, а не 12 000, как он первоначально просил.

Крупный оклад получал также приглашенный Блюментростом швейцарский математик и механик Якоб Герман — 1500 рублей в год (первоначально во время письменных переговоров речь шла о 1500–2000 рублей). В 1730 году Герман уволился из академии в отставку в связи с истечением срока контракта и из-за конфликта с секретарем академии Иоганном-Даниилом Шумахером. Герману было присвоено звание почетного академика и назначена пенсия в размере 200 рублей в год.

Как сообщает Петр Пекарский в книге «История Императорской академии наук в Петербурге», большая часть остальных академиков получала по 800 рублей, некоторые — по 600 и 500 рублей. В отдельных случаях за особые заслуги оклад могли поднять до 1000 рублей. Адъюнкты (помощники профессора) получали 300 рублей в год. Через несколько лет после основания академии оклады адъюнктов и самых малооплачиваемых профессоров были увеличены на 10%. Оклад преподавателя гимназии мог составлять 200 рублей в год. Переводчики, работавшие в штате академии (Василий Адодуров и Филипп Анахин), получали 72 рубля в год.

Не все зарубежные ученые соглашались на переезд в Россию. Так, Христиан Вольф, профессор математики и естественных наук университета в Галле (Германия), отказался от поста вице-президента Академии наук и оклада в 2400 рублей, втрое превышавшего тот, что ему платили в Галле. Но при этом Вольф оказывал помощь в подборе других ученых для российской академии.

На момент открытия академии в ней состояло 15 членов, в том числе ни одного российского ученого (если не считать таковым Блюментроста, который родился в Москве, но учился в Галле, Оксфорде и Лейдене).

Судьбы первых академиков сложились по-разному.

Старый знакомый Блюментроста прусский медик и химик Михаэль Бюргер возглавил кафедру химии, когда эта единственная вакансия оставалась незанятой. Бюргер приехал в Санкт-Петербург в марте 1726 года, а в июле того же года выпал из коляски, находясь в состоянии опьянения, и разбился насмерть. Вдова, получив годовой оклад погибшего супруга (800 рублей), вернулась на родину. Историк и богослов Иоганн Петер Коль и физик и философ Христиан Мартини в первый год своего пребывания в России неприлично повели себя в русской церкви. Об этом было доложено президенту академии, тот сделал академикам внушение. И Коль, и Мартини оставались членами Санкт-Петербургской академии недолго — до 1727 и 1729 годов соответственно.

Юрист и математик Николай Бернулли заболел и умер через восемь месяцев после приезда в Россию. Его брат, автор теории гидродинамики Даниил Бернулли проработал в России до 1733 года, после чего уехал в Базель, где занял пост профессора анатомии и ботаники.

Конфликты между академиками и с секретарем академии Шумахером вынудили уехать из России по окончании пятилетнего срока контракта физика Георга Бернгарда Бильфингера.

Время перемен

После смерти Екатерины I в 1727 году взошедший на престол Петр II перевел двор в Москву. В правление Петра II возникли трудности с выплатой денег на нужды академии. Задержки с деньгами длились месяцами. Так, в августе 1728 года не было еще получено ни копейки из денег за этот год. Шумахер писал Блюментросту, что из-за этого «каждый недоволен и бранчлив».

Проблема сохранилась и после восшествия на престол в 1730 году Анны Иоанновны и возвращения столицы в Санкт-Петербург.

Бюджет академии с момента ее основания сводился с дефицитом, который постоянно рос. В 1732 году дефицит бюджета составлял 35 818 рублей 39 1/3 копейки. Руководство академии объясняло это появлением различных новых заведений и мастерских — типографии, переплетной, мастерской для резьбы на камнях, гравировальной и рисовальной палат. Деньги на неотложные расходы приходилось занимать. Однажды канцелярия академии взяла в Берг-коллегии железо якобы на какую-то постройку и продала его в частные руки, чтобы выплатить жалованье академикам.

В июле 1732 года Блюментрост просил у императрицы дозволить беспошлинный привоз из-за границы бумаги для академической типографии, простить долг Берг-коллегии за железо в 11 200 рублей, обязать присутственные места покупать издаваемые академией «Санкт-Петербургские ведомости». И для всего этого выдать назначенные Петром Великим деньги на годовое содержание в двойном размере, а также увеличить ежегодно выдаваемую сумму в 24 912 рублей на 10 618 рублей.

Сенат запросил у академиков их мнение о предложениях Блюментроста. Академики одобрили беспошлинный ввоз бумаги, вопрос о «Санкт-Петербургских ведомостях» готовы были оставить на усмотрение императрицы, а прибавку в 10 618 рублей в год сочли недостаточной.

Предложения Блюментроста и академиков остались без ответа, так как в июле 1733 года был назначен новый президент академии — барон Герман Кейзерлинг. Он сумел получить разрешение императрицы на выдачу академии 30 000 рублей.

Уже на следующий год академию возглавил барон Иоганн-Альбрехт фон Корф. Ему был пожалован титул главного командира Академии наук. По его подсчетам, на содержание академии требовалось 64 086 рублей. Императрица урезала бюджет до 53 298 рублей 25 копеек. Но выдано было в 1736 году только 10 000 рублей. В первой половине 1737 года требовалось выдать 34 125 рублей 28 копеек, но выдано было только 3001 рубль 40 2/3 копейки, во второй половине года — еще 20 000 рублей.

В 1740 году академию возглавил Карл фон Бреверн. Он попросил конференц-секретаря академии Христиана Гольдбаха представить предложения по тому, как должен выглядеть штат академии. Предложения Гольдбаха сводились к следующему. В проекте штатного расписания, составленного фон Корфом, профессорам назначалось жалованье не свыше 660 рублей в год. Гольдбах напоминал, что ранее иностранные профессора, получавшие 800, 1200 и до 2000 рублей с казенной квартирой, и то возвращались на родину после окончания срока контракта. Притом в своих странах они порой получали в 5–10 раз меньше, чем в России. Конечно, можно набрать 100 «не совсем бездарных людей», готовых работать за 200 рублей в год, но понятно, как это будет восприниматься разумными людьми. Если для обучения студентов в университете достаточно будет адъюнктов, то для научной работы в академии требуются лица с большой ученостью. По мнению Гольдбаха, действительных членов академии должно быть не более 12 человек, а их жалованье должно составлять от 1000 до 2000 рублей в год плюс бесплатная квартира. 12 адъюнктам Гольдбах предлагал платить от 400 до 600 рублей в год. Высказанное мнение по поводу высокого размера жалованья фон Бреверн проигнорировал. В 1741 году он обратился к императорскому кабинету с прошением о выделении академии не менее 50 000 рублей в год и 20 000 рублей единовременно для покрытия долгов. Прошение удовлетворено не было, а фон Бреверн вскоре лишился своего поста.

Академия становится российской

Несмотря на пожелание Петра I «русских учить», в начале существования академии русских в ней было очень мало. В Академическом университете лекции читались на немецком языке и на латыни. Студентов-россиян, способных понимать эти лекции, не было. Первых восьмерых студентов пришлось выписать из Германии. Во многих источниках утверждается, что с 1726 по 1733 год в университете обучалось не менее 38 человек (точных данных не сохранилось). Среди студентов преобладали те, кто приехал из Германии, и дети иностранцев, находившихся на русской службе. Из 38 человек только семеро были русскими. Четверо из 38 были оставлены при академии после окончания университета. В работе Татьяны Костиной «О численности и статусе первых академических студентов в Санкт-Петербурге (1725–1732 гг.)» убедительно доказано, что студентов было не менее 50.

В научный штат был принят только один русский выпускник университета, во время обучения работавший переводчиком,— Василий Адодуров. Он стал адъюнктом по классу математики в 1733 году. Назначению Адодурова могли способствовать рекомендации двух самых заслуженных академиков, его научных наставников — математиков Даниила Бернулли и Леонарда Эйлера. Сочинение Эйлера «Руководство к арифметике, для употребления в гимназии при Императорской Академии наук» было переведено на русский язык Адодуровым. Впоследствии и другие работы Эйлера появились на русском языке в переводе Адодурова. До 1743 года Василий Адодуров был единственным русским, занимавшим научную должность в академии. Впоследствии он добился известности уже не как математик, а как переводчик и филолог, был наставником по русскому языку принцессы Софии (будущей императрицы Екатерины II), куратором Московского университета, сенатором.

Кроме студентов в университете в это же время обучались не менее 100 вольнослушателей и не менее 40 студентов-сотрудников (одновременно учившихся и выполнявших обязанности младшего научного персонала).

В 1740 году адъюнктом академии стал выпускник Академического университета, уроженец Российской империи, этнический немец Георг Вильгельм Рихман. В 1741 году он был назначен профессором физики.

В 1742 году адъюнктом был назначен Михаил Ломоносов. Ему было положено жалованье в 360 рублей в год и предоставлено служебное жилье — две комнаты.

В начале 1740-х годов на секретаря академии Шумахера поступило множество доношений — от заведующего токарной и инструментальной мастерской Андрея Нартова, директора обсерватории Делиля, нескольких переводчиков, студентов и канцелярских служащих академии. Шумахера обвиняли в казнокрадстве, превышении власти, гонении на русских ученых и учащуюся русскую молодежь, покровительстве иноземцам. Шумахер был снят с должности и посажен под домашний арест, но затем был оправдан и восстановлен в должности, а податели жалоб наказаны.

Поэт Василий Тредиаковский поступил в Академический университет в 1730 году и начал службу в академии в 1733 году. В его обязанности входило «вычищать русский язык, пишущи, как стихами, так и не стихами», «давать лекции, ежели от него потребовано будет», «окончить грамматику, которую он начал, и трудиться совокупно с прочими над дикционарием русским», «переводить с французского на русский язык все, что ему дастся». Он получил годичное жалованье в размере 360 рублей, включая свечи, дрова и квартиру. В 1745 году после многочисленных просьб Тредиаковский сумел добиться признания своих заслуг перед академией, выразившегося в назначении на пост профессора «как латинской, так и российской элоквенции» (то есть ораторского искусства, риторики) с жалованьем 660 рублей в год. Одновременно с этим назначением Тредиаковского были произведены еще два назначения. Ботаник, этнограф, географ Степан Крашенинников был назначен адъюнктом натуральной истории и ботаники, а Михаил Ломоносов — профессором химии. В том же году Ломоносов первым из профессоров начал читать лекции на русском языке — по физике.

В 1746 году должность президента Академии наук впервые занял не иностранец. На эту должность был назначен 18-летний граф Кирилл Разумовский (благодаря близкому знакомству своего брата Алексея с императрицей Елизаветой Петровной). Разумовский возглавлял академию более полувека — до 1798 года. Одновременно с президентством в академии он в 1750–1764 годах занимал пост «гетмана всея Малой России, обеих сторон Днепра и войск Запорожских». Он большую часть времени проводил в своих малороссийских имениях, после ликвидации гетманства два года прожил за границей, делами академии особо не занимался. Тем не менее именно при нем российская Академия наук начала становиться все более российской.

24 июля (4 августа) 1747 года императрица Елизавета подписала первый академический устав — «Регламент императорской Академии наук и художеств». По нему Академия наук была разделена на собственно академию и университет. Академики (члены академии) должны были заниматься наукой и никого не обучать, кроме приданных им адъюнктов и студентов. Академиков должно было быть десять, каждому полагался один адъюнкт. Преподаванием в университете должны были заниматься профессора. «Притом стараться, чтобы адъюнкты были все из русских»,— говорилось в уставе. Официальными языками академии были названы латынь и русский.

По новому уставу выделяемые академии средства были увеличены более чем вдвое по сравнению с суммой, определенной Петром Великим,— до 58 298 рублей в год. Адъюнкты по новому уставу получали 360 рублей в год. Жалованье академика при вступлении в должность составляло обычно 660 рублей в год, через несколько лет или за исполнение дополнительных обязанностей эта сумма могла быть увеличена до 860 рублей в год. Повышение жалованья зависело от решения Разумовского. Три академика получали по 1000 рублей в год: автор многотомника «Флора Сибири» Иоганн Георг Гмелин, историк Герард Фридрих (Федор Иванович) Миллер (Мюллер) и физиолог Авраам (Абрахам) Кау-Мургаве. Впоследствии жалованье Миллера поднялось до 1200 рублей в год, к концу жизни он получал 1700 рублей в год. Гмелин в 1747 году попросил разрешение уехать в Германию на один год. За то, что он вернется, поручились Михаил Ломоносов и Герард Миллер. Гмелин занял должность профессора ботаники и химии Тюбингенского университета и проработал там до своей смерти в 1755 году. Поручителям пришлось уплатить 715 рублей, которые Гмелин впоследствии им вернул. Кроме того, с отъездом Гмелина освободилось место академика, которое в 1747 году занял Ломоносов. Его новое жалованье стало составлять 660 рублей в год. В 1757 году Ломоносов был назначен советником Академической канцелярии. В 1760 году граф Разумовский передал в единоличное ведение Ломоносова университет и гимназию («два департамента, суть наинужнейшие для приращения наук в отечестве», по определению самого Ломоносова). Первым нововведением руководителя гимназии было создание «российских классов», в которых изучались русский язык и российская история.

В 1754 году петербургский купец первой гильдии Василий Коржавин писал своему брату, путешественнику Федору Коржавину, в Париж: «Г. Ломоносов не более как пять лет тебя старе, из бедной самой фамилии; никто об нем для пищи не старался; всегда хлеба сам доставал и обучаться сам пятнадцать лет довольно имел. А ныне я признаваю по крайней мере 8000 р. и более на год достает; честию — Академии советником; всегда при милости императорской».

Уже в 1730-е годы в Академический университет направлялись выпускники Славяно-греко-латинской академии в Москве. 12 человек — в 1732 году, 10 человек — в 1736 году, 8 человек — в 1740 году. В 1748 году, после принятия нового устава, прибыло 24 человека. Самым известным из этих выпускников был, конечно, Ломоносов. Но это же учебное заведение окончили Степан Крашенинников, основоположник производства фарфора в России Дмитрий Виноградов, астроном, ученик Делиля Никита Попов, философ Николай Поповский, математик и астроном, будущий вице-президент академии Степан Румовский.

Из видных русских ученых второй половины XVIII века, носивших звание академика Императорской академии наук и художеств в Санкт-Петербурге, можно также вспомнить путешественников и естествоиспытателей Ивана Лепехина, Николая Озерецковского и Василия Зуева, математика Семена Котельникова, астронома Петра Иноходцева, химика, одного из основоположников научного воздухоплавания Якова Захарова, минералога Василия Севергина. Некоторые из этих деятелей науки были также академиками созданной в правление Екатерины II Академии Российской. Но это, как говорится, уже другая история.

Алексей Алексеев