Как заканчивают балетную карьеру в Парижской опере

На первый взгляд рядовой субботний спектакль в Opera Garnier. Публика, как всегда, кто в чем. Зал по обыкновению полон. Хотя зоркий глаз разглядит среди зрителей повышенное присутствие мировых балетных звезд и пул международных журналистов, пишущих о балете. Дают «Жизель» Адана — исконную французскую классику, образчик романтизма, спектакль, который парижане танцуют едва ли не чаще, чем «Лебединое озеро», и в котором им нет равных. Но стоит только Жизели — Мириам Улд-Брахам — скромно выпорхнуть из своего деревенского домика, зал разразится такими не по-французски щедрыми аплодисментами, что и далекому от балетной жизни зрителю становится очевидно: вечер этот исключительный.

Так, как провожают на пенсию в Парижской опере, не провожают нигде. Традиция продиктована фиксированным возрастом выхода балетных на пенсию — в 42 года независимо от формы, амбиций, стажа и пола (раньше мужчины уходили в 45, женщины — в 40 лет). Однако на официальное adieux (прощание со сценой) имеют право только этуали, звезды. Так называют французских прим, и статус этот не метафорический, а служебный, закрепленный в табели о рангах Сержем Лифарем. Первой назначенной им этуалью была Соланж Шварц в 1940 году, и с тех пор на небосклоне Парижской оперы зажглись и погасли без малого 100 балетных звезд. И если номинация — штука непредсказуемая, зависящая от воли высшего руководства (представление новой этуали всегда происходит в финале спектакля, но зачастую ни будущая звезда, ни тем более зал до последнего об этом не знают), то прощание спланировано за несколько лет. Звезды сами выбирают прощальный спектакль по душе и по возможностям и партнеров по сцене.

Этуаль Мириам Улд-Брахам — образцовая классическая балерина, прилежно прошедшая весь академический путь на небосклон. Школа при Опере, поступление в труппу в 17 лет, движение по карьерной иерархии без драм — год за годом, по ступенькам «корифейка—сюжет—первая танцовщица». Долгие семь лет в солистках без высшего статуса, который пришел только в 2012 году, в ее 30 лет, за партию Лизы в «Тщетной предосторожности». На протяжении всей своей карьеры Улд-Брахам так и осталась верна классике, в которую верила религиозно. Когда артисты нового поколения все чаще ставили под сомнение балетные сказки и жаждали телесных экспериментов, она по старинке оттачивала па-де-буре, ку-де-пье, арабеск, жест, взгляд — вечные ценности. Время шло вперед, она же все увереннее смотрела в прекрасное прошлое, словно призрак Карлотты Гризи и Марии Тальони, спорхнувший со старинных гравюр и разлетевшийся по соцсетям на поклонах в своей последней «Жизели». Из-под колосников пошел дождь из золотых звезд (еще одна красивая традиция прощания — говорят, что даже цвет конфетти выбирают под декорации и характер этуали), из боковых лож в кои-то веки полетели цветы, на сцену вышли родные, близкие, учителя, директора, партнеры, одноклассники... Двухтысячный зал встал и не отпускал этуаль минут 20.

На прощальном спектакле Мириам Улд-Брахам зрители партера стали свидетелями еще одной традиции Парижской оперы — правда, не праздничной. Посреди второго акта в зале раздались призывы о помощи. К счастью, ни один спектакль в Опере не начинается без врача. В штатном расписании ставки вечернего дежурного врача нет. Вот была бы работа мечты! Но существует Ассоциация врачей-театралов, которая и распределяет желающих по спектаклям. Оплата — билетами. Один — врачу, второй — его гостю. В Opera Garnier, как правило, это места в ложах, из которых, случись что, можно оперативно выбежать. Так и произошло. Пациент в порядке.

В ближайшие два сезона на небосклоне Парижской оперы зайдут еще две звезды, чьи имена определили историю французского балета начала XXI века,— Матьё Ганьо и Доротея Жильбер. А после них на время попрощается со зрителями сама опера: в 2027–2028 годах 150-летний Дворец Гарнье ждет капитальный ремонт.

Мария Сидельникова