«Асфальтовые джунгли»: скорая помощь на злых улицах Нью-Йорка

В российском прокате «Асфальтовые джунгли» из конкурса прошлогоднего Канна с Шоном Пенном, Таем Шериданом и Майклом Питтом, играющими парамедиков на грани нервного срыва. К сожалению, их экзистенциальные поиски выглядят менее убедительно, чем бренность человеческой жизни в бедных районах Манхэттена.

Текст: Алексей Артамонов

Молодой американский провинциал (Тай Шеридан) сидит в нью-йоркской неотложке. Он парамедик, это его первая смена, и голова уже идет кругом от красно-синих огней и тревожных сигналов. Под присмотром напарника (Шон Пенн), не один десяток лет откатавшего на скорой, ему предстоит погрузиться на самое дно мегаполиса — в надежде воскресить людей, чья реальность походит на ад. Какова ценность человеческой жизни? Можно ли спасти тех, кто не ищет спасения? И действительно ли смерть сильно хуже борьбы за выживание в бетонных лабиринтах гетто? Все эти вопросы, вызывающие головокружение уже совсем иного порядка, с неизбежностью встанут перед молодым идеалистом.

Режиссер «Асфальтовых джунглей» — француз Жан-Стефан Совер. Это его первый голливудский фильм — и первый, с которым он попал в основной конкурс Каннского фестиваля, где, правда, особых высот не достиг, несмотря на звездный актерский состав. В синефильских кругах больше резонанса вызвала его предыдущая работа «Бои без правил» (A Prayer Before Dawn) — о белом британском боксере в тайской тюрьме, кулаками зарабатывавшего себе право на жизнь и свободу. Фильм тоже был показан в Канне, но в программе внеконкурсной. То была честная тестостероновая драма о крови и поте, о безальтернативности жизни на низших этажах социальной реальности и — вопреки дурацкой русификации названия — о неизбежной адаптации к правилам этой жизни. Совер — из тех режиссеров, кто всю свою карьеру снимает одну и ту же картину, где бы ни разворачивалось ее действие: в Африке (его дебютный «Джонни — Бешеный Пес»), Азии, Франции («Панк») или Нью-Йорке. И это определенно не добавляет интриги.

Как и в случае с «Боями без правил», новый фильм тоже основан на документальном материале — книге «Черные мухи» Шеннона Берка, описавшего свой опыт работы парамедиком в Гарлеме 1990-х. Оригинальное название фильма с ней совпадает, очередной неудачный перевод названия (кроме отсылки к классическому гангстерскому фильму Джона Хьюстона) добавляет лишь расистских коннотаций и смещает фокус с центральной метафоры обоих произведений: как и мухи, медики первыми чувствуют запах человеческой смерти. Не случайна и ассоциация с пьесой «Мухи» Сартра, ведь коллизия фильма Совера представляет базовый конфликт любого экзистенциалистского произведения — столкновение веры с ужасами жизни, тяжело поддающимися любым объяснениям.

Проблематика, прямо скажем, не новая, но Совер как будто бы и не пытается оригинальничать, вместо этого с нескрываемым наслаждением погружаясь в кинематографический миф о грязных и злых улицах Нью-Йорка. Время действия фильма не уточняется, мы знаем лишь, что Джин Рутковски, напарник главного героя в ярком исполнении Шона Пенна, работал во время 9/11. Но выглядит вся эта обшарпанность и мизерабельность Нью-Йорка ровно, как в 1970-е, ну или в лучшем случае 1990-е, ничем не напоминая о современной джентрификации. Как прилежный ученик и скрупулезный реставратор, Совер копирует не только эстетику и тропы фильмов Мартина Скорсезе, Абеля Феррары и многих других американских режиссеров, но и буквально снимает в тех же локациях, где разворачивалась самая знаменитая сцена «Французского связного».

Основная сценарная арка с инициацией под присмотром старшего напарника и последующим разочарованием напомнит десятки других фильмов — с той поправкой, что вместо разочарованных полицейских перед нами растерявшие иллюзии медики, которые должны спасать людей, но не уверены, что те достойны жизни. Раздражает и прямолинейный религиозный символизм: главное героя зовут Кросс, на стене у него — святой Георгий, а на спине нашиты ангельские крылья.

Настолько же настойчиво зрителя тыкают носом во все неприглядные углы городской реальности — наркоманию, нищету, вонючие дома престарелых, домашнее насилие и улицы разбитых фонарей, где орудуют банды и наркокартели. Однако в этом погружении в толщу человеческих пороков и на край ночи, откуда остается буквально шаг до самоубийства, и состоит подлинная драматургия «Асфальтовых джунглей», которая выглядит намного убедительнее повторных попыток обретения веры. Большая заслуга здесь принадлежит подвижной камере Дэвида Унгаро, снимавшего предыдущий фильм Совера и, например, «99 франков». Безусловно, и оператор, и режиссер злоупотребляют передачей аффективных состояний героев в не самом широком спектре от отчаяния до тошноты, но все же делают это убедительно, заставляя на физическом уровне ощутить невыносимость бытия, с которой каждый день в конденсированном виде имеют дело работники скорой помощи.

Что фильм точно украшает, так это актерские работы. Правда, не главная партия. Тай Шеридан либо с постным лицом отыгрывает отстраненную непроницаемость, за которую вообще-то мы любим Барри Кеогана, либо впадает в истерику. Но за Шоном Пенном, который, кстати, заменил в этой роли Мела Гибсона (и слава богу!), интересно наблюдать весь фильм, он выдает здесь драму уровня «Таинственной реки». Но главный алмаз — это Майкл Питт, которого вы, возможно, даже не сразу узнаете — он играет главного мизантропа и циника в команде скорой помощи, время от времени выдающего пассажи в духе Селина.

В каждой рецензии на «Асфальтовые джунгли» можно встретить сравнение с «Воскрешая мертвецов» Скорсезе — фильмом с похожей фактурой, проблематикой и подачей — не в пользу первого. И правда, вопросы этики и богоискательства у Скорсезе решены убедительнее. Но если вас интересует иммерсивное погружение на социальное дно Нью-Йорка, которого уже почти не найти на экране, то фильм Совера определенно для вас.

В прокате с 6 июня

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram