Министр экономического развития Египта — о Палестине, БРИКС и антироссийских санкциях

Война в Газе и кризис с судоходством в Красном море серьезно ударили по туристической сфере Египта и международной торговле. Об этом в интервью корреспонденту «Ъ» Эльнару Байназарову заявила министр экономического развития Египта Хала Хельми Эль-Саид, участвующая в Петербургском международном экономическом форуме. Кроме того, она рассказала, зачем Египту БРИКС и влияют ли антироссийские санкции на сотрудничество Москвы и Каира.

— Война между Израилем и «Хамасом» продолжается уже восемь месяцев и, похоже, не скоро завершится, несмотря на посреднические усилия Египта и Катара. Как этот конфликт сказался на экономике вашей страны?

— Конечно, эта война и последовавший кризис судоходства в Красном море серьезно повлияли на нашу экономику. Сильнее всего ситуация сказалась на транспортировке грузов через Суэцкий канал: доходы от транзита судов сократились примерно на 55% по сравнению с показателями прошлого года. Серьезно конфликт отразился и на туризме, который также играет важную роль в нашей экономике. Война идет на наших границах, затрагивая туризм на Синайском полуострове. Конфликт сказался и на наших торговых связях со странами региона.

— Есть ли у властей Египта план урегулирования ситуации и восстановления движения через Суэцкий канал?

— Урегулирование кризиса зависит исключительно от исхода переговоров между Израилем и Палестиной. Конечно, мы все надеемся на мир в регионе, на границах сектора Газа. Только мир в Газе поможет урегулировать кризис с судоходством в Красном море.

— В январе Египет официально стал членом БРИКС. Теперь в составе объединения сразу три страны Ближнего Востока — помимо Египта это ОАЭ и Иран. Каковы плюсы для Каира от вступления в БРИКС?

— Прежде всего речь идет о сотрудничестве в сфере продовольственной безопасности — мы развиваем это направление в БРИКС в первую очередь. В долине Нила проживает более 111 млн человек. Наше потребление остается очень высоким и составляет целых 40% от всего импорта, при этом на эту сферу приходится 20% от общего экспорта Египта. То есть мы больше закупаем еды, нежели поставляем на мировой рынок.

Кроме того, мы видим, что начиная с кризиса, вызванного COVID-19, и заканчивая геополитическими кризисами последних лет весь мир стал очень интересоваться проблемой продовольственной безопасности.

Согласно некоторым оценкам, более 500 млн человек к 2030 году окажутся на грани голода. Около 10% населения мира уже страдает от недоедания. Поэтому, конечно, вопрос продовольственной безопасности очень важен для нас. Это прямая угроза нашей стране.

Именно поэтому мы установили тесные связи с Бразилией, одним из самых важных экспортеров продовольствия в мире. Мы говорим с Россией, одним из крупнейших экспортеров пшеницы, с Индией, крупным поставщиком на рынке риса. БРИКС представляет для нас практическую ценность для обеспечения собственной продовольственной безопасности.

В то же время Египет сегодня — это ключевая страна со стратегическим расположением. У нас развитая инфраструктура: Суэцкий канал, большая сеть дорог, 18 портов на Красном и Средиземном море. Следовательно, Египет играет и будет играть очень важную роль в связывании торговых операций между членами БРИКС. А также будет оставаться «воротами в Африку».

Сегодня Египет активно инвестирует в собственное сельскохозяйственное производство, в основном в новой дельте Нила.

Мы также обсуждаем стратегический план по управлению водными ресурсами и рационализации использования воды — либо за счет сокращения потребления, либо за счет современных опреснительных установок. В этом свете партнерство с такими странами, как Россия, Индия и Бразилия, имеет важное значение для передачи технологий, связанных с современными методами орошения.

— На прошлой неделе министр промышленности и торговли Египта Ахмед Самир заявил, что Каир ведет переговоры с Москвой о переходе на расчеты в нацвалютах. Как продвигается этот диалог и когда возможны первые операции в египетских фунтах и российских рублях?

— Да, мы стремимся использовать национальные валюты и ведем с Россией переговоры по этому вопросу. Что касается сроков, все зависит от торгового соглашения между двумя странами. Я считаю, что это (переход на расчеты в нацвалютах.— «Ъ») будет очень важно для снижения иностранного давления в наших отношениях.

Отмечу, что сотрудничество между Египтом и Россией имеет давнюю историю. В прошлом году мы отмечали 80-летие египетско-российских дипломатических отношений. Россия была одной из первых стран, оказавших помощь Египту в развитии нашей экономики после обретения независимости (в 1922 году.— «Ъ»).

Россия возвела в нашей стране такие стратегические проекты, как Асуанская плотина.

Сейчас у нас есть российско-египетский технопарк в экономической зоне Суэцкого канала, у нас есть совместный проект АЭС «Эль-Дабаа». Как видите, между нашими странами существует довольно серьезное экономическое сотрудничество.

— Повлияли ли западные санкции, в том числе угрозы ввести вторичные санкции, на сотрудничество Египта с Россией?

— Мы сотрудничаем в областях, на которые санкции не распространяются, таких как продукты питания, энергетика и удобрения. Все эти области не попадают под санкции, и поэтому мы выполняем свои международные обязательства, сохраняя при этом дипломатические, экономические и политические отношения с нашим давним партнером Россией.