«Презумпция невиновности»: новая экранизация сексуально-юридического бестселлера из 1980-х

В сериале Дэвида Э. Келли «Презумпция невиновности» трепетный прокурор из Чикаго пытается отмыться от обвинения в убийстве, пока ведущие юристы города делают карьеру, наплевав на справедливость.

Текст: Татьяна Алешичева

Дебютный роман юриста Скотта Туроу «Презумпция невиновности» (1987), повествующий о коррупции в судебной системе, так удачно зарифмовал эту самую коррупцию с эротикой, что стал бестселлером и был экранизирован мэтром конспирологического триллера Аланом Пакулой уже спустя три года после публикации. Харрисон Форд в роли первого заместителя прокурора играл простака, который не пойми как вляпался в служебный роман с роковой юристкой. Ее-то однажды и найдут убитой, а он возьмется за расследование, скрыв от начальства конфликт интересов. У Пакулы Форд всю дорогу носил на лице выражение «куда я попал, где мои вещи?», пока посреди карьерной мужской возни в прокуратуре царила холодная стерва в исполнении Греты Скакки. Сексуальная хищница — персонаж, засиявший в эротических триллерах того времени вроде «Основного инстинкта» или «Рокового влечения», и «Презумпция» легко встраивается в этот ряд.

1990-е были эпохой кино о взрослых и для взрослых, которая выродилась к началу нового века: из кино взрослые пораженчески переместились в сериалы. Дэвид Э. Келли — сам бывший прокурор и сценарист, собаку съевший на судебных триллерах,— творчески переосмыслил «Презумпцию» 1990-х, переписав ее для нынешних пуританских времен. В одном взгляде Греты Скакки из старого фильма было больше секса, чем во всей вымученной постельной возне нынешнего зампрокурора Расти Себича (Джек Джилленхол) с его коллегой и пассией Каролин Полимус (Рената Реинсве). Надо ли говорить, что теперь нам не покажут ни пяди обнаженного тела свыше регламента. В фильме Пакулы Полимус спала со всем следственным управлением, загодя сделав операцию по стерилизации. Но нынче нельзя изобразить жертву расчетливой карьеристкой — неэтично! — поэтому вместо эротического дурмана речь идет о трепетной влюбленности. Расти становится единственным любовником Каролин, а ей возвращают фертильность. Харрисон Форд весь фильм выглядел терпилой, которого судебная пучина поглотила по чистой случайности, и оживал лишь в финале, когда брал в руки плотницкие инструменты и чинил забор. Не то Джилленхол с его оленьими глазами — он терпила нового поколения, воплощение осознанной травмы, которому необходимо и на елку влезть, и семью сохранить, а еще вывести на чистую воду бездарных карьеристов в прокуратуре. Забот у него полон рот, и каждая достает прямиком до нутра, так что Себичи ходят к психотерапевту изживать и пережевывать травмы всей семьей, практически строем. Жена нашего героя Барбара (Рут Негга) тоже не какая-то простецкая домохозяйка, как в старом фильме, где она жертвовала карьерой математика ради кухни. Теперь она сложная, многогранная личность, на которую психотерапевт решает выделить больше времени, как и сценарист Дэвид Э. Келли.

Именно поэтому нынешний сериал выглядит затянутым, как бесконечные сеансы психоанализа, и оживляют его в основном негодяи — Нико Делла Гуардиа (О.Т. Фагбенли), который соперничает с нынешним прокурором за кресло, и шакалящий у него под боком приспешник, бездарный юристишка Томми Мольто (Питер Сарсгаард). Они хотят завалить Себича просто потому, что он человек Рея Хоргана (Билл Кэмп) — нынешнего прокурора, который радеет за торжество юриспруденции и процветание родного Чикаго, а не за власть и деньги (но это не точно). Про героя Харрисона Форда невозможно было подумать, что он способен на убийство,— сюжет просто тащил его, как бурный поток тащит бревно. Для Джилленхола сценарист Келли расширяет горизонт возможностей: нынешние герои настолько невротичны и непредсказуемы, что того и гляди кого-нибудь забьют кочергой — даже начальник Хорган видит про своего подчиненного Себича кошмарные сны. И все-таки, пока действие топчется вокруг сложного внутреннего мира Расти Себича, не желая становиться полноценным эротическим триллером, наблюдать за ним так же увлекательно, как за чужим бормотанием с кушетки. По-настоящему сценарий Дэвида Э. Келли начинает работать, лишь когда дело доходит до зала суда: что-что, а судебные баталии перед присяжными — его конек, главный аттракцион шоу. Должностные злоупотребления и юридические закавыки — вот где огонь, не чета какому-то сексу. Что до избыточной протяженности сериала — восемь серий против старого двухчасового кино,— то она хорошо описывается шуткой: «Десять лет назад в сериалах было по двадцать серий, сейчас их стало по восемь. Есть смысл подождать, пока спустя еще десять лет количество серий сократится до одной — и мы снова станем смотреть фильмы».

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram