Алексей Рогатнев о гардеробе Екатерины II

Главным экземпляром выставки стало, безусловно, мундирное платье императрицы: его зеленый цвет задал тон всей экспозиции. О том, сколько платьев было у Екатерины II, была ли она модницей и великой во всех смыслах, рассказывает Алексей Рогатнев, хранитель фонда «Мужской костюм» музея-заповедника «Царское Село».

— Тема путешествий для вас ведь не в новинку?

— Да. Не так давно мы совместно с РЖД участвовали в выставке «Объединяя Россию». Проехали много городов, от Владивостока до Нижнего Новгорода, возили в основном графику и предметы, которые относятся к истории железных дорог. РЖД представили масленки, модели паровозов, фотографии путешествий, а мы — императорские вещи, чемоданы, футляры.

— Вы работаете в фонде «Мужской костюм». Как там оказались платья Екатерины II?

— Это мундирные платья, они изначально выполняли военную функцию, поэтому и хранятся в нашем фонде. Всего у нас четыре таких платья, а всего до наших дней дошло 15–20 мундирных костюмов императрицы. Есть они также в Павловске, в Эрмитаже, в ГИМе, Твери, Бахчисарае, в частной коллекции.

— Верно ли, что такого рода экспонаты можно выставлять в течение полугода, а еще полгода они должны отдыхать?

— Да, ткань должна отдыхать. Так же, как живопись и даже бронза и фарфор не могут выставляться постоянно — должны быть достаточно большие промежутки между экспонированиями. Но иногда ради хорошего дела можно и подвинуть сроки. Выставка будет работать до февраля, это чуть больше полугода.

— Платье — самый ценный из 37 экспонатов, привезенных «Царским Селом» в Каргополь?

— Веер тоже очень ценный. Начнем с того, что костюм — это действительно мемориальный предмет. Остальные — можем только предполагать. Мы предполагаем, что столик был сделан для Екатерины II, знаем, что веер находился в ее покоях. Предмет он аттрактивный, привлекательный, как и китайский сервиз, который красив сам по себе. Но я такой мундирный шовинист — считаю, что больше всего о личности человека расскажет не портрет человека, а одежда, которая принадлежала ему. Когда мы видим мундирное платье, уже смонтированное в витрине, оно в тысячу раз лучше передает образ Екатерины II, чем любой портрет или гравюра. Да, не хватает головы, прически…

— …Но как минимум стать видна. Манекен в этом платье выглядит очень крупным и высоким. Екатерина Великая действительно была такой высокой?

— По нынешним меркам она была невысокой, около 160 сантиметров. И размер в течение жизни менялся с 44–46 до 48–50: не забывайте, что императрица родила троих детей. Но впечатление на окружающих производила сильное, не зря же — Великая.

— Функции ухода за платьем тоже на вас возложены?

— Да. Два раз в год обязательна обработка от моли, весной и осенью. Профилактическое средство надо постоянно менять: моль к нему привыкает — и если весной она его боялась, то осенью бояться уже не будет. Нужно пытаться поддерживать температурно-влажностный режим.

— У вас холодильник?

— Нет, система кондиционирования. Зимой у нас резко, неизвестно почему, упала влажность в хранилище. И я сперва бегал, воду по полу разливал, потом принесли увлажнитель воздуха, и я за три дня довел влажность до 40%. 40% — это мало, но терпимо, а 20% — вообще катастрофа. Идеальная влажность — 50–60%. У меня в хранилище стоят гигрометры, я каждый день их проверяю. Есть еще обеспыливание, подготовка к экспонированию, после выставки вещи тоже надо отсмотреть, разложить по местам, мундиры развесить в шкафы.

— А как хранится платье с таким длинным шлейфом, как у этого?

— В высоком шкафу, куда я поднимаюсь по стремянке. В идеале его, конечно, нужно хранить в горизонтальном положении, но такой огромный шкаф физически не сделать. Это было бы ужасное конструкторское зрелище, три метра на метр двадцать.

— Сложно ли ухаживать за костюмами? Стирались ли они?

— Стирались такие платья вряд ли: стирать платье с позолоченным галуном — затея еще та. Галун — это медь, и, если его намочить, он позеленеет. Их чистили: как сухим способом, так и влажным. Но шили достаточно часто и достаточно много, по несколько платьев различных полков в год. Одних адмиральских платьев для Екатерины было сшито до двух десятков, а всего мундирных костюмов за 34 года царствования было изготовлено до полусотни.

— Время на них отражается?

— Конечно, особенно на таких тканях, как шелк. Шелк и бархат — самые плохие материалы для хранения, нет ничего хуже: шелковые нити со временем начинают ломаться сами по себе, даже без физического воздействия, просто от старости. У сукна XVIII века и шелка начала XX века уровень сохранности — небо и земля: сукно может храниться еще века, а шелк надо дублировать. В случае этого платья ткань достаточно плотная, она еще под своим весом не ломается. А вот тонкие шелковые ткани, которые часто ставят на подкладку в мундире,— да.

— Екатерина II была модницей или нет?

— Да, я считаю, что была модницей. К этому платью мода имеет опосредованное отношение, потому что это все-таки мундирное платье, и в нем использованы такие элементы, как галун, такая нашивка часто бывает на английских мундирах XVIII века. Именно это платье — вопрос престижа: да, ты трон получила, но попробуй его удержать, XVIII век — век переворотов. Екатерине просто надо было продолжать задабривать гвардию, оказывать ей знаки внимания. Это была необходимость, а не мода.

— До нее королевские особы носили мундирные платья?

— В России мне такие примеры неизвестны. Известно, что Елизавета носила мундир в день переворота, но это был мужской мундир. В Европе — да, уже носили. Мода, как всегда, пошла из Англии. На картинах и гравюрах 50–60-х годов XVIII века изображены мундирные платья.

— Это платье часто выставляется?

— Одно из платьев находится в постоянной экспозиции, а два других поочередно выезжают. Вот это не так давно прошло реставрацию: укрепление швов, обеспыливание, укрепили пришивку пуговиц. И отправили его в самом лучшем состоянии.

— Сумма страховки совсем небольшая — порядка 1,2 млн рублей. Почему столько?

— Страховка всегда ложится на плечи организаторов, расходы становятся больше и больше. Мы хотели сэкономить, обойтись малыми средствами.

— Вы поднимались на второй этаж Каргопольского музея, туда, где постоянная экспозиция?

— Да. И мне очень понравилось художественное оформление: как идея, так и техническое исполнение мысли дизайнера. Меня удивила выставка народного костюма: я сам немножко умею шить, меня очень впечатлило, особенно необычные головные уборы. Даже появилась мысль, пока неоформленная: было бы интересно рядом поставить народный костюм — и костюмы придворных служителей и императорские наряды.

— Вы иногда читаете лекции. Где, если не секрет?

— Иногда читаю. Куда приглашают: в музее Суворова, в библиотеке Лермонтова. На 78 канале телевидения во время пандемии был цикл лекций.

— И также консультируете при производстве фильмов.

— Бывает. Недавно мы снимались в «Онегине», я играл в массовке гвардейского офицера. Сделал это после долгого перерыва — лет 15–20 не снимался, а тут попросили хорошие знакомые. Консультировал, в частности, сериал «Союз спасения»: как правильно носить мундиры, как ходить, стоять в карауле и так далее. Но это происходит достаточно редко, потому что у нас в основном все съемки в Москве.

— А что вы шьете?

— Я военный реконструктор, поэтому в основном мундиры. Вручную.

— Сколько времени уходит на изготовление?

— Я ленивый, могу и полгода шить. Шью и для себя, и для друзей. Сразу же их предупреждаю: придется ждать. Сейчас мы устраиваем реконструкции два-три раза в год. Раньше — чаще: и поводов больше было в Петербурге, и людей больше занималось. Да и выехать на несколько дней уже не так просто. Это раньше было: пригласили — «Да, конечно, еду!» — всё бросил и поехал.

Наталья Лавринович