«Одержимая»: хоррор-драма про ужасы дремучего патриархата

В российский прокат выходит «Одержимая», фильм режиссерского дуэта Вероники Франц и Северина Фиала, жены и племянника Ульриха Зайдля. Размеренная и оттого еще более жуткая хоррор-драма рассказывает про быт женщин в австрийской деревне XVIII века, в котором нет ничего пасторального и приятного.

Текст: Марат Шабаев

1750-й, австрийская деревушка. Девушка Агнес (Аня Пляшг) с радостью встречает долгожданное событие — она становится женой Вольфа (Дэвид Шейд), переезжая из родительского дома в уединенную лачугу посреди леса. Но супружеская жизнь не заладилась с первой же брачной ночи, муж не проявил к ней никакого интереса — и его либидо никак не обнаружит себя в дальнейшем. Дальше — хуже. Назойливая свекровь (Мария Хофштаттер) будет вечно ошиваться дома у молодоженов, ругая сноху за отсутствие детей, неустроенное хозяйство и витание в облаках. А сама Агнес начнет постепенно сходить с ума — постоянное давление общества и неосуществимое желание забеременеть сделают ее изгоем в этой небольшой коммуне, что приведет к жестокой трагедии.

«Одержимая» — третий фильм дуэта Вероники Франц и Северина Фиала; Франц — жена и постоянная соавторка австрийского минималистичного классика Ульриха Зайдля, Северин — его племянник. Фильмография у них на редкость последовательная. Дебютный игровой фильм «Спокойной ночи, мамочка» (2014, в 2022-м вышел его американский ремейк с Наоми Уоттс) рассказывал о взрывном психотическом эпизоде в глуши, где двое детей-близнецов изводят мать после операции на лице, подозревая, что ее подменили. В «Сторожке» (2019) приемные дети мучают мачеху, которая пережила опыт нахождения в суицидальном культе. В «Одержимой» все устроено чуть иначе, но в концептуальную рамку новый фильм вполне укладывается — общество мучает женщину за то, что та не может иметь детей (пусть и очень этого хочет сама).

Но есть и очень важное отличие. Если два предыдущих фильма Франц — Фиала можно было смело маркировать как хорроры, пусть и эстетски авторские, но по-своему яркие, то «Одержимая» ощущается по-другому. Здесь нет мрачных образов вроде перебинтованной женщины, жутких близнецов или галлюцинаторных эпизодов с сектантами, как в прошлых работах режиссерского дуэта. Этот фильм вообще лишен излишней экспрессии и работает с приглушенными тонами. Оператор Мартин Гшлахт, получивший за свою работу «Серебряного медведя» на последнем Берлинале, не пытается поиграть в модные фолк-хорроры вроде «Солнцестояния» Ари Астера или «Ведьмы» Роберта Эггерса. «Одержимая» раскрашена в мрачные земляные цвета, характерные для суровых болотистых лесов, и освещена предельно натуралистично — на протяжении почти всего фильма на экране полумрак, в котором прячется злой рок, наблюдая за тем, как женщины сходят с ума, калечат себя и пытаются уйти из этой жизни.

Натурализм продиктован и выбором первоисточника — режиссеры не скрывают, что вдохновлялись историческими исследованиями Кэти Стюарт, которая изучает феномен самоубийств в Германии XVII–XVIII веков. Тогда лишить себя жизни означало непременное попадание в ад, но существовала ужасная уловка — если убить безгрешного ребенка, то он сразу отправится в рай, а тебя казнят и перед этим отпустят все грехи. Подобным «самоубийством по доверенности» воспользовались как минимум 400 человек в германоязычных регионах, большинство из них — женщины, страдающие от того, что сейчас бы мы назвали клинической депрессией (тогда же все списывали, естественно, на ведьмовство).

Увы, это же стремление максимально подробно описать быт обычной крестьянской женщины вроде упомянутых в титрах Агнес Катерины Шикин и Евы Лицльфельнер (про них как раз писала Стюарт) сыграло с авторами скорее злую шутку. Финал фильма хоть и шокирует тем, как тесно в народной культуре идут рука об руку смерть и жизнь, но все же предсказуем с первых минут — еще до появления главной героини следует мини-эпизод о безымянной женщине, которая похищает и убивает ребенка, чтобы быть затем казненной. Поэтому почти все два часа мы смотрим что-то вроде очень медленного тру-крайма — Агнес пилит свекровь, героиня в бредовом состоянии собирает рукотворный алтарь, пытается работать, бродит по вечереющему лесу и т. д. Да, это слоубернер не без своих эстетических находок (помимо оператора стоит отметить и гипнотический саундтрек, написанный самой актрисой Аней Пляшг, у которой есть экспериментальный музпроект Soap & Skin), но все же ему не хватает звонкого, как удар топора по шее, панчлайна — чего-то большего, чем финальные скупые титры с описанием исторической фактуры.

В прокате с 18 июля

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram