Удачи и провалы на мужских показах SS 2025

Ровный и довольно предсказуемый сезон именно благодаря своей предсказуемости наглядно продемонстрировал то, что мы и так знаем: видение, представление о целом, четкое понимание того, что и как ты хочешь сказать, и, главное, наличие этих «что и как» в голове у дизайнера — фундаментальная ценность моды.

Текст: Елена Стафьева

Начнем с самого красивого, самого сентиментального и, безусловно, самого исторического момента этих показов — последнего шоу Dries Van Noten в исполнении Дриса Ван Нотена. После февральского шоу pret-a-porter Дрис объявил (и отправил всем, с кем дом работал, персональное письмо), что завершает карьеру и что последней для него станет коллекция menswear SS 2025. И вот он показал ее в огромном заброшенном промышленном здании в ближайшем пригороде Парижа, выложив там подиум тончайшими лепестками серебряной фольги. И это не был почти неизбежный в таких случаях парад best of the best за 33 года карьеры, это была полноценная сезонная коллекция, сделанная так, как обычно Дрис и делал все свои коллекции, то есть со всем тщанием и последовательностью. Там были некоторые символические моменты — например, показ открывал Ален Госсюэн, открывавший первый мужской показ Dies Van Noten в 1991 году, в нем участвовал целый ряд знаковых для Ван Нотена и вообще антверпенской фэшн-сцены последних 30 лет моделей — например, Кристина Де Конинк и Ханнелора Кнутс, а макияж делала легендарная мейкап-артистка Инге Грогнард, работавшая со всеми великими антверпенцами. Но в целом это не было прощанием дизайнера, чьи достижения остались далеко в прошлом. Нет, прощаясь с нами, Дрис Ван Нотен показал, что он уходит не потому, что вся его дизайнерская сила иссякла, но потому, что он сам решил закончить эту главу и начать новую, как сказал он мне в интервью несколько лет назад: «Сколько активной жизни мне осталось? Лет пятнадцать? Я хочу успеть что-то еще». То, что мы увидели в тот вечер, было нисколько не слабее или бледнее того, что он делал все эти годы,— это была цельная, внятная и очень красивая коллекция во всем: в очень современной динамике объемов, в комбинациях плотных и тяжелых тканей с прозрачными и легкими, в абстрактных принтах, которые так удавались Дрису все последние годы, и, конечно, в его замечательной работе с цветами. И когда длинный широкий прозрачный плащ цвета спелого арбуза парил над подиумом и серебряные хлопья взлетали из-под ног моделей и таяли в свете софитов, это был один из тех моментов абсолютной красоты, которых всегда ждешь на его показах и от которых перехватывает дыхание. И которые и есть суть моды.

Среди публики в тот вечер были его коллеги, причем самые разные — Хайдер Аккерман, Гленн Мартенс, Анн Демельмейстер, Вероник Нишаньян. И каждый, я уверена, думал, что хотел бы именно так — элегантно и настолько сохранив себя — уйти из моды. Таких случаев в новейшей истории, увы, очень мало — все больше увольнения или исчезновения без всяких объяснений. Столкновение таланта, видения с маркетинговыми механизмами, которым талант вынужден подчиняться,— важнейшая перипетия мира маркетинга и мира моды, отражающая их нетождественность друг другу, их сложных отношения любви-ненависти. И все это стало так заметно в эти две недели показов.

Если искать другие примеры дизайнеров, сумевших сохранить и свою позицию, и свою творческую независимость, то в первую очередь вспоминаешь, конечно, Миуччу Праду, которая фактически создала свой бренд сама, превратила его в корпорацию, в нужный момент сумела найти себе равного партнера, сохранить контроль над всем и сделать так, что все стало еще лучше, чем прежде. Нынешняя Prada Menswear SS 2025 была свежа и прекрасна. Миучча Прада и Раф Симонс опять резко изменили силуэт: он стал узким, словно все рубашечки, пуловеры и кардиганчики оказались маловаты моделям; из рукавов пальто (пальтишек) высовывались руки, а брюки при этом были довольно длинными и прямыми. Эти пальто Прада и Симонс сделали в ярком зеленом и голубом из плотного хлопка или из темно-коричневой состаренной толстой кожи. Воротники и края полочек рубашек были словно подняты налетевшим ветром (в них вставлена проволока, чтобы создать такой эффект) и так и замерли по мановению рук обоих дизайнеров. Свободная, остроумная и очень дизайнерски сильная коллекция.

Рефреном к показу Кима Джонса в Dior Homme стала фраза «Dior for my real friends», декорации к нему сделал южноафриканский художник Хилтон Нел, который работает с керамикой (а Ким Джонс фанат керамики и большой ее коллекционер, особенно той, что делали участники группы «Блумсбери»). Возлежащие одалисками кошечки и рисующие карандашом на листе собачки вполне иронично соотносились с клише викторианского уюта. Коллекция ко всему этому отношения не имела, разве что эти же мотивы появились на съемных воротниках, надетых поверх пальто-трапеций, или были использованы для трикотажа. Но все это было уверенно и тонко сделано: непременный у Джонса тейлоринг в виде брюк или шортов с пиджаками и длинными или более короткими свободными пальто, повторяющими форму традиционной классики или вдруг превращающимися в гибрид плаща и накидки, а к ним —тяжелые сапоги с носом в заклепках, как у сабо, или рабочие ботинки с носками в тех самых кошечках и собачках. Яркие кардиганы или короткие, облегающие торс безрукавки с брошами в виде ласточек вдоль застежки и прекрасные шляпы, похоже на пляжные, плетенные крючком, с какими-то бусинами и жемчужинами по краю, сделанные, конечно, Стивеном Джонсом. Но дело даже не в отдельных находках, а в том, как отлично все это работало вместе, складываясь в образцовую современную модную коллекцию.

При всей их непохожести сходным образом можно определить то, что показала Вероник Нишаньян в Hermes,— это идеальная современная мужская одежда, в которой все держится на балансе объемов и деталей. Безупречной формы брюки — широкие и довольно коротко обрезанные, красиво открывающие лодыжки (а сандалии — стопы), разнообразные куртки до талии — розовый ли бомбер из плотной технологичной ткани или ветровка из спинакера, материала, который идет на паруса и который при движении издает тот же самый умиротворяющий шуршащий звук. Но прелесть этих вещей и их настоящая роскошь не только в материалах и исполнении, но и в том, как Вероник Нишаньян работает с деталями — с невероятной точностью и невероятным вниманием. Например, воротник-косынка на рубашке снимается, и она становится более формальной, а воротник пиджака поднимается и застегивается на специальную пуговицу, и тогда весь лук приобретает отчетливый азиатский вид. Или принт «L’Instruction du Roy» на синей шелковой рубашке сделан как осыпавшаяся внизу фреска. Или самая прекрасная рубашка коллекции — двухслойная, верхний слой из батиста, нижний — из шелка, и верхний, невесомый, взлетает при движении и открывает узор на нижнем. Тут не было кошечек и собачек, но были переводные татуировки на голенях и предплечьях моделей. Ну и, конечно, только Hermes может сделать белые джинсы из телячьей кожи и розовую рубашку из замши так, чтобы это не выглядело ни вульгарно, ни нелепо,— потому что материал становится различим лишь при самом ближайшем рассмотрении.

Чье видение не спутать ни с каким другим, так это Lemaire — причем в том, что делают Кристоф Лемер и Сара-Лин Тран, никогда нет ничего вычурного или экстравагантного — или, не дай бог, никакого сюрреализма: это городская одежда — джинсы, пиджаки, плащи, рубашки,— но ее объемы и пропорции иногда чуть-чуть, иногда же заметно изменены, и фирменная многослойность лемеровских луков такова, что все вместе это смотрится абсолютно оригинально. А формат его показов, когда модели (а они у него всегда самого разного типа и возраста) создают городскую толпу, но это прямо-таки какой-то Город Солнца, где все прекрасны и все одеты с абсолютным вкусом!

Маленькие бренды из тех, что способны сделать показ во время недели моды в Милане или Париже, куда чаще выглядят вторичными, чем оригинальными, но бывают счастливые исключения. Например, Kolor, чей создатель Юнити Абе делает одежду, которая сразу опознается как японская — и по качеству материалов, и по уровню исполнения, и по типу цветосочетаний. К тому же она очень узнаваема и как его личная работа.

Есть, конечно, бренды с такой сильной классической основой, что вопрос видения для них не так и важен. Например, в Brunello Cucinelli всегда будут их знаменитые костюмы, сидящие как вторая кожа, мягко, но очень точно повторяющие линии тела с неподражаемым итальянским щегольством. Цвет сезона может быть любым, но сути дела это не меняет, а только вносит приятное разнообразие.

И в Kiton прежде всего будут безупречно исполненные неаполитанского кроя костюмы с идеально посаженным мягким плечом, а уже потом цвета: например, красивейший лимонный оттенок трикотажа, дутого жилета и курток, лимонное поло под серо-зеленый льняной пиджак в крупную точную светло-серую клетку — и сверху белая кашемировая куртка на кулиске и с карманами на груди. Впрочем, мы помним, что происходило с Brioni несколько лет назад, когда там началась чехарда дизайнеров и бренд бросало от рок-звезд в смокингах (при Джастине О’Ши) к изящнейшим ансамблям из винтажных тканей (в исполнении Нины-Марии Ницше). Так что даже в костюмной классике вам нужно твердое понимание смыслов и образов.

В Louis Vuitton все прошло по уже заведенному Фарреллом Уильямсом порядку — госпел-хор, к которому добавили еще и оркестр, исключительная локация, а именно — штаб-квартира ЮНЕСКО, тачки, на которых модели везли пирамиды виттоновских сундуков, разбитые на пиксели монограммы и, конечно, новые сумки. Ничего сверх уже сказанного еще после самого первого, случившегося год назад выступления Уильямса в роли художественного директора LV мы добавить не можем. Но скажем вот что: наличие вполне оригинального и даже примечательно персонального стиля у художественного директора вовсе не гарантирует оригинальность в коллекциях, исполненных под его руководством.

В Gucci в этот раз все было еще лучше, чем в предыдущий, и даже была заметна попытка работать с объемами и силуэтом — длинный широкий черный плащ-трапеция, короткая широкая прямоугольная сиреневая куртка, и то и другое с микрошортами. Даже столь полюбившаяся Сабато де Сарно блестящая бахрома-мишура была как-то урезонена до минимума, но ни силы, ни выразительности не прибавилось — это по-прежнему ординарная одежда с неоправданными претензиями на модность. И кажется, что вполне можно поменять местами в витринах Gucci с Louis Vuitton — и ничего не произойдет: и то и другое будет смотреться одинаково стертым клишированным люксом, различаясь только монограммой.

А вот видеть, как теряет свою оригинальность мужская одежда Fendi, несколько тревожно: коллекции, которые несколько последних лет были среди лучших в каждом сезоне, в этот раз сменились приглаженными, аккуратными вещами, лишенными всего, за что мы полюбили Fendi,— остроумной игры с гендерными стереотипами, виртуозной работы с материалами, пленительности цветовых комбинаций. То ли что-то поменялось (или кто-то поменялся) в студии Сильвии Фенди, то ли решено было делать «более коммерчески» — а у нас перед глазами пример бренда, где такое решение привело к смене дизайнера и последовавшему за этим стремительному падению продаж.

И кстати, об Алессандро Микеле — в первый день миланской мужской недели он представил лукбук круизной коллекции Valentino, первой своей коллекции в качестве художественного директора дома. Это был знакомый и родной нам Микеле, если еще и не in his best, то все-таки уже развернувшийся на привычные ему 180 луков — с кружевами, рюшами и невинными созданиями в струящихся шелковых платьях и косынках на волосах. Да, во всем сразу же опознается старый добрый микелевский Gucci — и это сразу стало звучать и как похвала, и как упрек. Но сильное видение — половина молодых марок до сих пор эксплуатирует стиль Микеле — на то и сильное, чтобы не меняться до неузнаваемости при смене места работы. Надеемся, дальше все будет только веселее и его новые боссы (они же старые, потому что Valentino теперь тоже под крылом конгломерата Kering) не повторят прежних ошибок.

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram