В Москве простились с предпринимателем Вадимом Тумановым

Золотодобытчик, бизнесмен, боксер, узник ГУЛАГа, моряк, друг Высоцкого — так об этом человеке рассказывали те, кто пришел в субботу проститься с ним на Троекуровское кладбище. Вадим Туманов, ушедший на 97-м году жизни, собрал на траурной церемонии людей со всех концов России. Знакомые, коллеги, поэты, подчиненные, фанаты Владимира Высоцкого, предприниматели благодарили его за «воспитание людей и страны», вспоминали «крепкий кулак и долгие дебаты», обещали растить детей и добывать золото «по его заветам». И между делом налаживали связи: знакомились, обменивались номерами, обсуждали рабочие вопросы и договаривались о встречах.

Вадим Туманов умер 10 июля в московской больнице им. Филатова, не дожив полутора месяцев до своего 97-летия. Прощание с предпринимателем состоялось в субботу на Троекуровском кладбище.

К полудню у зала прощаний Троекуровского кладбища собралась толпа. Большинство составляли мужчины в черном — средних лет и очень взрослые. Они находили знакомых в толпе, бесконечно пожимали руки и перешептывались. «Я тебя сразу узнала, ты же вообще не постарел»,— говорила одна из немногих дам пожилому мужчине. Тот приветливо улыбался, но, кажется, узнать собеседницу не мог. «Мы с ним седьмого июля говорили, в сентябре на день его рождения приехать обещал, но вот не выполню обещание, получается»,— переживал сосед.

Не нашедшие знакомых знакомились на месте. «Я Высоцкого фотографировал, ну и Вадима знал поэтому, я вообще много кого снимал раньше. А вы его откуда знали?» «По геологоразведке, в Москве уже познакомились».

Ровно в полдень собравшихся начали запускать в огромный прощальный зал кладбища, заставленный траурными венками. «От молодежи Магадана», «От московских метростроителей», «От золотодобытчиков Сибири», «Человеку-самородку» — можно было разобрать надписи на лентах. В центре стоял гроб, усыпанный белыми розами. С черно-белого портрета лукаво смотрел сам господин Туманов.

Повинуясь четким инструкция распорядителей, пришедшие возлагали букеты к гробу и рассаживались. Мест не хватало. Усадив немногочисленных женщин, пожилые мужчины начали уговаривать друг друга занять оставшиеся стулья. «Да я бодрячком, я постою». «Нет-нет, ты садись, ты же старше». Оставшиеся — мужчины средних лет с хмурыми морщинистыми лицами в черном — выстроились по периметру зала. Казалось, что здесь происходит собрание телохранителей.

Ведущий начал церемонию с биографической справки. Он подробно описал службу господина Туманова на флоте, открытие им артелей по всему Союзу, «строительство дорог и мостов». Однако про года, проведенные в заключении и дружбу с Владимиром Высоцким не упомянул. После этого пригласил желающих сказать прощальные слова. Выяснилось, конечно, что собравшиеся знали о Вадиме Туманове гораздо больше ведущего.

Мужчина с седыми усами вспоминал, как работал заместителем господина Туманова в артели старателей «Лена». Другой делился, как помогал «своими связями не отжать у Вадима артель "Печора"».

«Прости, Вадим, что пережил тебя»,— пожилой мужчина пытался вспомнить, сколько лет он знал господина Туманова. Но так и не справился с этой вроде пустяковой математической задачкой. Сменивший его у микрофона выступающий помладше обещал «сохранить артели в существующей России».

«Он, конечно, называл себя атеистом, но я хочу верить, что сейчас он уже встретился на небесах с женой, с Высоцким,— уже говорил следующий.— Встречали его там радостно».

Выступавшие не представлялись. На церемонии все друг друга знали «через Туманова» — и этого было достаточно. «У нас на приискАх, если сказать, что Вадима знаешь, считай, свой»,— объяснял бывший артельщик, добавив, что «работал водителем у управляющего в артели, поэтому и Вадима Ивановича к нему возить пару раз посчастливилось».

Слово брали и те, кто «знал Вадима через Высоцкого». Мужчина в футболке с принтом музыканта говорил «от всех поклонников Высоцкого»: «У нас всех он записан в телефонных книжках как Вадим, без пафоса и отчеств. Мы с ним на Ваганьковском два раза в год стабильно виделись». На могилу Высоцкого на Ваганьковском кладбище, по его словам, господин Туманов приходил в день рождения и в день смерти поэта.

Выступал и сын Владимира Высоцкого — Никита Высоцкий. Он благодарил Вадима Туманова за то, что тот «всегда оставался на стороне семьи после смерти отца, даже несмотря на разногласия, которые между нами были».

Актер Александр Панкратов-Черный долго размышлял о политике, «с которой Вадим часто был не согласен», но добавлял, что тот «очень любил Родину, потому что строил ее своими руками». «Мы говорили с ним седьмого числа, я передавал ему свою последнюю книгу стихов,— вспоминал господин Панкратов-Черный.— Он любил стихи».

Поэт и автор песен о Колыме Александр Чернов-Дерибизов вспоминал, как Вадим Туманов при знакомстве интересовался у него, откуда тот знает «так подробно о лагерных колымских нравах»: «Я ответил ему, что отец у меня на Колыме в лагерях работал, и Вадим Иванович сразу проникся ко мне уважением, а потом даже познакомил с Высоцким».

Мужчина, представившийся Женей, зачитывал письмо от переводчика Ива Готье, «благодаря которому мемуары Вадима Туманова могут читать во Франции».

«Мне повезло его знать,— говорилось в письме,— те, кто читал его мемуары во Франции, говорят, что он русский Сирано де Бержерак». «Сирано с изящным носом»,— заключил Женя уже от себя.

«Вы видели его крепкий кулак, помните, как он мог взять вас за запястье, и чувствовалась сила»,— уже менее поэтично вспоминал представитель магаданского землячества. «Сейчас молодежь не такая пошла, я ращу детей, чтобы они были похожи на Вадима Туманова, на таких, как он, надо равняться»,— добавил он. Мужчина, говоривший «от всех крымчан», соглашался: «Я узнал его, когда он был уже в весьма преклонном возрасте, но он все равно был готов вести долгие дебаты и никогда не сдаваться».

Предприниматель из Коми, который так и не смог познакомиться с Вадимом Тумановым лично, радовался, что на рабочем столе стоит его автограф: «Мне передали его знакомые с Вадимом Ивановичем люди. Я сейчас лечу в Магадан, хочу узнать, в каких краях закалялся такой человек, как он, воспитавший всех нас и целую страну». Александр из Сибири вспоминал, что благодаря Вадиму Туманову был знаком «с боксерами первой величины»: «Он меня тогда увидел, сразу спросил — боксируешь? А боксеров-то настоящих видел? И познакомил потом».

Через полтора часа очередь желавших выступить закончилась, и ведущий зачитал несколько «правительственных телеграмм» — от губернатора Тверской области Игоря Рудени и главы думского комитета по экологии Дмитрия Кобылкина, а затем пригласил всех подойти на прощание к гробу и «сказать Вадиму Ивановичу все то, что не успели, извиниться и вспомнить сокровенное».

Из динамиков раздалась песня, конечно, Высоцкого. Под «Белый вальс» собравшиеся медленно продвигались к гробу.

«Тут мужчина из магаданского землячества выступал. Вы понимаете, какое именно это землячество? У меня к нему дело есть». «Дайте ваш номер телефона. Давайте пересечемся, пока я не улетел обратно в Карелию». «Встретимся с вами в отеле вечером, предложение есть»,— перешептывались в очереди.

Голос Владимира Высоцкого из динамиков затих и зазвучал гимн России. Сотрудники кладбища вынесли гроб из зала, а собравшиеся устремились на улицу.

«Мы будем жить по его заветам, надо стараться, как вот есть американская мечта — только русская»,— говорил молодой мужчина, ведя под руку пожилого отца. Отец одобрительно кивал.

После кремации Вадима Туманова похоронили на Троекуровском кладбище.

Полина Ячменникова