На экраны вышла «Одержимая», фильм—лауреат Берлинского фестиваля

Вышла в прокат «Одержимая» Вероники Франц и Северина Фиалы — жестокая историческая драма о не столь уж далеком прошлом старушки Европы, получившая «Серебряного медведя» на последнем Берлинале. К наиболее мрачным впечатлениям киногода относит ее Андрей Плахов.

Живописная ткань фильма (его оператор Мартин Гшлахт награжден на Берлинском фестивале за выдающееся художественное достижение) напоминает о гротесках Босха и Брейгеля, о светотени Рембрандта. Хотя действие происходит гораздо позднее, в середине ХVIII века, когда уже недалек восход романтизма. Но ничего романтического ни в пейзаже, ни в картинах быта австрийской деревни не наблюдается: ржавые землистые поля, вязкие лесные болота, изнурительный труд по погрузке рыбы, неотапливаемые каменные жилища, отечные лица крестьян.

Только вначале возникает духоподъемный кадр с лесным водопадом, но лишь для того, чтобы увидеть, как женщина сталкивает в его бурлящие воды люльку с младенцем. И тут же начинается почти хоррор: обезглавленное тело преступницы выставлено напоказ, а местные жители будут по ночам отрезать от трупа пальцы рук и ног — говорят, это приносит в семью счастье и потомство. Такой палец получила от брата перед свадьбой Агнес и положила его под матрас. Но вместо счастья и ребенка ей досталось то, что в деревнях называли «дьявольской баней» — тяжелая форма меланхолии или депрессии. И кончилось все тем же, чем началось,— преступлением и наказанием.

Создателей картины заинтриговало исследование американки Кэти Стюарт, изучившей на основе судебных протоколов феноменологию самоубийств на немецкоязычных территориях в XVII-XVIII веках.

В условиях патриархата депрессией страдали многие женщины из социальных низов, но лишить себя жизни означало по понятиям того времени прямую дорогу в ад. И потому исчислялись сотнями случаи «самоубийств по доверенности»: нужно было отправить на тот свет невинного ребенка, покаяться и получить отпущение грехов — и сдаться правосудию. Ни муки совести, ни последующая неминуемая казнь не могли перевесить тех страданий, которые эти люди (среди них были и мужчины, но явно преобладали женщины) испытывали при жизни.

В титрах фильма упоминаются Агнес Катерина Шикин и Ева Лицльфельнер: они, реальные преступницы той эпохи, и послужили прототипами главной героини. Но, конечно, многое было интерпретировано и домыслено. Экранная Агнес, оказавшись в неприветливом мужнином доме, мучается по многим причинам. Собранную ею коллекцию засохших бабочек и стрекоз выбрасывают на помойку. Ее травит злыдня свекровь, уличает как дармоедку и никудышную работницу. К тому же она не способна забеременеть; свекрови невдомек, что муж к молодой жене по ночам не прикасается. Мир вокруг героини скукоживается, враждебно наступает на нее, сводит с ума.

«Одержимую» поставила пара сорежиссеров, оба из которых связаны с Ульрихом Зайдлем: Вероника Франц — его жена, Северин Фиала — племянник.

Влияние Зайдля, одного из самых последовательных критиков австрийского общества, довольно ощутимо в атмосфере фильма.

Не говоря уже о подсказанном им кастинге: Мария Хофштеттер, игравшая главную роль в картине Зайдля «Рай: Вера», здесь предстает в образе злобной свекрови. А Наталья Баранова, тоже снимавшаяся у Зайдля, играет первую из убийц-самоубийц, бросившую ребенка в водопад. Однако стиль Зайдля в большей степени пронизан документальностью; с другой стороны, ему присущ едкий саркастический юмор, которого в «Одержимой» не найдешь. Скорее, Франц и Фиала отталкивались от опыта своих прежних постановок в жанре хоррора.

Решающим моментом для фильма стал тот, когда в его команду вошла певица, художница, перформансистка Аня Пляшг. Сначала она написала для картины гипнотический саундтрек, а потом так увлеклась этой историей, что с высочайшей самоотдачей сыграла в ней главную роль — Агнес. И это оказалось снайперским попаданием, придав фильму окончательную форму — суровую, жесткую, идиосинкразическую.