Исполнилось 100 лет со дня рождения Татьяны Лиозновой

За тридцать с лишним лет Татьяна Михайловна Лиознова сняла всего девять фильмов. Это немного — под стать полуопальным режиссерам-авторам, а не жанровому «мультиинструменталисту», каким была Лиознова, создатель таких вершин советского кинематографа, как «Три тополя на Плющихе» (1967) и «Семнадцать мгновений весны» (1973).

Миниатюрная, черноглазая Лиознова, всю жизнь прожившая с мамой и так и не вышедшая замуж, хотя ее любили яркие и влиятельные люди своего времени, обладала стальной, диктаторской волей. Работа над «Мгновениями», например, завершилась эпическим разрывом с Юлианом Семеновым и Микаэлом Таривердиевым.

Освоив, по ее словам, все кинопрофессии, от студийной уборщицы до второго режиссера, она обладала точным профессиональным слухом и в монтаже, и в музыкальном сопровождении фильмов, и прежде всего в работе с актерами.

Обожала репетиции, в ходе которых, по словам Армена Джигарханяна, выкраивала тончайшую «вязь» отношений между персонажами. И благодаря этому в ее фильмах сыграли одни из своих лучших ролей десятки актеров — от Людмилы Хитяевой, Клары Лучко и Вячеслава Тихонова до Юрия Яковлева, Леонида Куравлева и Олега Янковского.

Жизнь ее не щадила, как не щадила и все ее поколение. Отец, инженер-экономист Моисей Аронович Лиознов, пропал без вести в рядах московского ополчения. Погибли и три брата ее матери.

Позже, уже после окончания ВГИКа (1949), она окажется без работы и будет на пару с мамой портняжничать, пока не закончится период «малокартинья» и на студиях не откроются новые вакансии.

Но еще до ВГИКа, вернувшись из свердловской эвакуации, она поступила в МАИ. Проучилась там всего один семестр, но авиатема оставалась для нее родной. Летчикам посвящены ее дебют «Память сердца» (1958), трогательный фильм о сбитом над Россией английском летчике, возвращающемся в СССР с друзьями, чтобы найти спасшую его учительницу — там, кстати, снялись аж четверо английских экспатов, более или менее работавших на нашу разведку,— и фильм памяти погибших испытателей первого советского реактивного истребителя «Им покоряется небо» (1963), образец «сурового стиля». Ее приемной дочерью станет дочь друга-испытателя.

Во ВГИКе Лиознова окончила легендарную актерско-режиссерскую мастерскую Сергея Герасимова и Тамары Макаровой, работала вторым режиссером на «Молодой гвардии» (1947). Сама она говорила о Сергее Аполлинариевиче как о символическом отце, «идеологе», «носителе мужского начала».

Другие говорят про Герасимова, что он выпускал со своего курса «маленьких Герасимовых». Лиознова «маленькой» в профессии никак не была, но, да, творчески адаптировала некоторые особенности позднего герасимовского стиля.

Неторопливую, порой резонерскую интонацию социальных драм, нарушаемую приглушенными, но от этого не менее патетическими крещендо. И еще умение использовать «паузу как действие», что ярче всего проявится в тягучих «Мгновениях».

Она владела всеми жанрами, за которые бралась. «Евдокия» (1961) и «Рано утром» (1965) — ее образцовый дуэт с гением социалистического сентиментализма Верой Пановой, самым, пожалуй, экранизируемым автором «оттепели». Она, вообще не претендуя, за исключением конфликта с Юлианом Семеновым, на роль сценариста, всегда работала с отменными авторами — от Анатолия Аграновского и Леонида Аграновича до Александра Гельмана и Александра Борщаговского. На сценаристов у нее тоже был идеальный слух.

«Три тополя на Плющихе» едва ли не лучшая советская мелодрама о неслучившейся любви, построенная на тех же самых «паузах»: вспомните, как таксист Олега Ефремова ждет, вглядываясь в окна домов, так и не вышедшую ему навстречу героиню Татьяны Дорониной.

«Мы, нижеподписавшиеся» (1981) — одна из лучших производственных драм или фильмов морального беспокойства о том, что все далеко не ладно «в Датском королевстве», то есть СССР. Виртуозное действо, разыгранное практически целиком в одном вагонном купе.

И наконец, «Мгновения», вокруг которых наверчено слишком много легенд и анекдотов, чтобы было можно оценить этот 12-серийный шедевр, едва ли не самый популярный советский фильм, в строго эстетических категориях.

Тут тебе и Брежнев, требующий присвоить Штирлицу звание Героя Советского Союза, и пустеющие на время телепоказов улицы, и якобы обаяние черной униформы, роковым образом действовавшее на некрепкие юные головы. Все это чепуха.

В сухом остатке — чистая, завораживающая магия кино, складывающаяся из тех самых пауз, из музыки, мозаики актерских шедевров и диалогов, ставших, как сказали бы сейчас, «мемами». И конечно, это был великий фильм об одиночестве героя — а Тихонов был «актером одиночества» — сродни одиночеству самой Татьяны Лиозновой.

Михаил Трофименков