Юбилей одной из самых дерзких операций советской разведки

В ночь с 3 на 4 августа 1924 года партизанский отряд под командованием будущего Героя Советского Союза Станислава Ваупшасова вошел в польский приграничный город Столпце (в настоящее время — Столбцы, Белоруссия). Отряд атаковал здание уездной полиции, почтово-телеграфную контору, железнодорожную станцию, казначейство и тюрьму. Были убиты семь польских полицейский и один госслужащий. Нападавшие освободили из тюрьмы двух секретарей ЦК подпольной Коммунистической партии Западной Белоруссии — Стефана Мертенса и Иосифа Логиновича.

Как Столбцы стали польскими

Основанный в 1593 году населенный пункт Столбцы вошел в состав Российской Империи в 1793-м и стал волостным центром Минского уезда Минской губернии.

18 марта 1921 года в Риге между РСФСР (за себя и по полномочию правительства Белорусской ССР) и Украинской ССР с одной стороны и Польской Республикой — с другой был подписан мирный договор, завершивший советско-польскую войну 1919–1921 годов. Вторая статья договора устанавливала восточную границу Польши. Польской Республике отходили земли, населенные преимущественно неполяками: Западная Украина и Западная Белоруссия. В Польше эти территории называли Восточными Кресами. В Советском Союзе широко использовался термин «восточные окраины Польши». Пятая статья Рижского договора гласила:

«Обе договаривающиеся стороны взаимно гарантируют полное уважение государственного суверенитета другой стороны и воздержание от всякого вмешательства в ее внутренние дела, в частности от агитации, пропаганды и всякого рода интервенций, либо их поддержки.

Обе договаривающиеся стороны обязуются не создавать и не поддерживать организаций, имеющих целью вооруженную борьбу с другой договаривающейся стороной, либо покушающихся на ею территориальную целость, либо подготовляющих ниспровержение ее государственного или общественного строя путем насилия, равно как и организаций, приписывающих себе роль правительства другой стороны или части ее территории. В виду этого стороны обязуются не разрешать пребывания на своей территории таких организаций, их официальных представительств и иных органов, запретить вербовку, равно как и ввоз на свою территорию и провоз через свою территорию вооруженных сил, оружия, боевых припасов, амуниций и всякого рода военных материалов, предназначенных для этих организаций».

C 19 сентября по 2 октября 1923 года проходил II съезд Коммунистической рабочей партии Польши (с 1925-го — Коммунистическая партия Польши). В Польше партия была запрещена за антиправительственную агитацию во время советско-польской войны. Поэтому местом проведения съезда был избран подмосковный поселок Болшево (в настоящее время — район города Королев). На съезде было принято решение о создании в составе Коммунистической рабочей партии Польши территориальных коммунистических организаций — Компартии Западной Белоруссии и Компартии Западной Украины. Вскоре после завершения болшевского съезда на конференции в Вильно (сейчас — Вильнюс, Литва) была создана Коммунистическая партия Западной Белоруссии (КПЗБ). Было избрано четверо секретарей Центрального комитета, в том числе Станислав Мертенс (псевдоним — Стефан Скульский) и Иосиф Логинович (псевдоним — Павел Корчик). В июле 1924 года Мертенс и Логинович были задержаны польскими властями при нелегальном переходе советско-польской границы. Их отправили в тюрьму в Столбцах (здесь и далее в статье используется русский вариант названия города). Представитель КПЗБ при ЦК Коммунистической партии (большевиков) Белоруссии Адам Славинский разработал операцию по освобождению Мертенса и Логиновича.

Первые версии

«Банда большевиков, вооруженных пулеметами и бомбами, совершила налет на польский город Столпце (Столбцы, к юго-западу от Минска)»,— передавал 5 августа 1924 года из Варшавы корреспондент информационного агентства Associated Press. Вот что еще говорилось в корреспонденции:

«Нападавшие освободили заключенных из тюрьмы, а также разгромили почтовое отделение и железнодорожную станцию, разбив аппараты телеграфной и телефонной связи, так что новость была передана в Варшаву только после того, как все закончилось. Налетчикам был дан отпор в здании казначейства — сотрудники и полицейские вступили в бой, в ходе которого был убит один госслужащий и семеро полицейских. Польскую кавалерию, пришедшую на подмогу, встретил пулеметный огонь, разгорелся бой. Налетчики бежали, бросив раненых, которые были арестованы. Согласно последним сообщениям, кавалерия гонится за бандой по горячим следам, имея определенные перспективы на успех. Сообщается, что часть нападавших была одета в советскую военную форму с красными звездами».

Еще до того, как новость дошла до Варшавы, советское радио успело сообщить о нападении на Столбцы «белорусских партизан, выступающих против польского правления».

После того как пленные участники нападения дали показания, картина пополнилась новыми деталями. Их изложил министр иностранных дел Александр Юзеф Скшиньский в ноте польского правительства, переданной советскому правительству 6 августа через полномочного представителя СССР в Варшаве Леонида Оболенского.

В ноте уточнялось число нападавших — «три банды в количестве около 100 человек, снабженные 8 автоматическими винтовками, а также значительным количеством винтовок, револьверов и ручных гранат».

К числу объектов, подвергшихся нападению, было добавлено староство (орган местной власти). Существенная часть правительственной ноты была посвящена связи участников налета с Советским Союзом. Так, сообщалось, что после налета нападавшие, «отстреливаясь от полиции и войсковых частей, отступили к границе Союза Советских Социалистических Республик, причем части этих бандитов в количестве около 15 человек эту границу удалось перейти на 2 километра южнее пограничной станции Колосов».

Еще серьезнее выглядело следующее заявление: «Пленные бандиты признались, что военные приготовления для выполнения нападения на Столбцы они получили в течение последних шести месяцев в Минске в особой организации, предназначенной для ведения бандитского движения в Польше. Руководство вышеназванной организацией, носящей военный характер, находится в Минске на Подгорной улице, обучение бандитов происходит в Минске на Немецкой улице, они разделены на группы, во главе которых находятся специальные военные инструктора.

Нападение на Столбцы было заранее старательно и планомерно сорганизовано, причем каждая из банд получила специальное задание. Далее бандиты признались, что 29 июля с. г. все три банды были вывезены из Минска на грузовиках в район Койданово, оттуда и направились к польской границе, которую перешли в ночь с 3 на 4 августа. Перед переходом границы инструктора роздали бандитам по 130 патронов на винтовку и по 10 патронов на револьвер. Характерным является то, что в это же самое время, а именно 28 июля, постовой государственной полиции Иосиф Гура, несущий службу на границе в окрестности пункта, в котором бандиты перешли границу, был захвачен шестью конными и тремя пешими красноармейцами, которые с этой целью перешли польскую границу между столбами №890 и 891».

«Первая стадия народного восстания»

Советская пресса о напавших на Столбцы партизанах писала с явной симпатией. При этом причастность СССР к инциденту опровергалась. Вот, например, что писали «Известия»: «Нападение партизанского отряда на Столбцы произвело в Варшаве ошеломляющее впечатление. Необходимо отметить, что Столбецкий уезд в последнее время много терпел от орудовавшего там карательного польского отряда, который грабил и бесчеловечно избивал крестьян. Белорусская фракция сейма неоднократно заявляла протест по этому поводу. Однако, ее усилия не привели ни к каким результатам. Польская печать приводит подробности нападения на Столбцы. "Речь Посполита" распространяет заведомую ложь, что отряд, напавший на Столбцы, прибыл якобы из Минска. Газета тут же противоречит себе, заявляя, что среди нападавших были жители Столбецкого уезда. По рассказам очевидца, начальник отряда, отпуская арестованных, называл себя Мухой-Михальским и говорил по-польски. По словам того же очевидца, сообщения газет, что часть отряда была в красноармейском обмундировании — ложь».

В качестве эксперта по ситуации на восточных окраинах Польши в советской прессе выступал заместитель генерального секретаря Крестьянского интернационала Томаш Домбаль. Коммунист, бывший депутат польского Сейма, лишенный депутатской неприкосновенности и осужденный на десять лет тюрьмы, попал в Советский Союз в 1923 году в рамках обмена заключенными между СССР и Польшей. Вот как он описывал сложившееся положение:

«Партизанское движение в Польше имеет глубокие корни в широких массах белорусского и украинского крестьянства, доведенного политикой культурного и экономического гнета польского правительства до отчаяния.

Окраины стали для правительства Польши и для патриотических организаций объектом колонизации. Туда направляют солдат (попытка образовать польское казачество), туда переселяют безземельных и малоземельных крестьян для ослабления революционных элементов польской деревни…

Попытка польского правительства обвинить советское правительство в организации партизанщины и помощи ей является гнусной демагогией, имеющей целью скрыть перед лицом Запада невыносимо-бедственное положение белорусских и украинских народных масс…

Население Западной Белоруссии и Украины стремится к объединению с советской Белоруссией и Украиной… массы не видят другого выхода из невыносимого положения (кроме) как объединение с советскими республиками…

Партизанское движение на польских окраинах только первая стадия народного восстания белорусов и украинцев…

В случае военных действий Польши или во время подъема классовой борьбы польских рабочих и крестьян партизанское движение сможет развиться в мощное народное восстание».

Ответ по дипломатическим каналам советское правительство готовило около месяца. 5 сентября уполномоченный Народного комиссариата иностранных дел СССР при СНК РСФСР, член Коллегии НКИД Виктор Копп передал советскую ноту через поверенного в делах Польской Республики в Москве. Документ состоял из ряда опровержений. «Переход бандитами, напавшими на Столбцы, польской границы с территории Союза»? Абсолютно не подтверждается. «Банды были сформированы и обучены в Минске»? Ни в малой мере не подтверждается. На Подгорной улице никакого штаба нет, школы для военного обучения на Немецкой улице тоже нет. Грузовики, на которых группы неизвестных якобы выезжали из Минска в Койданово? Тоже не подтверждается.

Столбцовская операция

Герой Советского Союза полковник госбезопасности Станислав Ваупшасов, выйдя в запас в 1954 году, занялся литературным трудом. Большинство его книг были автобиографическими. В несколько раз переиздававшейся в советское время книге «На тревожных перекрестках. Записки чекиста» Ваупшасов рассказывает о том, как он начал заниматься диверсионными операциями на территории Польши, а также подробно, в красках описывает операцию по нападению на Столбцы.

Вот несколько цитат из его книги:

«В феврале 1920 года командир батальона Нехведович спросил меня, согласен ли я пойти в тыл врага организовывать партизанские отряды…

В апреле 1920 года нас, бойцов и командиров, отобранных для военно-нелегальной работы в тылу белополяков, вызвали в Смоленск, в Центральный Комитет Компартии Литвы и Белоруссии. Нас принял товарищ Тадеуш. Его настоящего имени мы не знали, да этого нам и не полагалось знать… Поставил главную задачу: оказывать практическую помощь местным подпольным организациям, создавать в тылу белополяков партизанские группы и отряды…

Утром в уездный город Столбцы отправились наши разведчики. За неделю пристальных наблюдений и осторожных расспросов они установили численность и вооружение воинского гарнизона, полиции, жандармерии, расположение часовых и сроки смены караулов, освещенность улиц и переулков.

Главное внимание ребята сосредоточили на тюрьме, в которой ждали суда и расправы активные подпольщики, в их числе руководящие работники ЦК Компартии Западной Белоруссии И. К. Логинович (Павел Корчик) и С. А. Мертенс (Стефан Скульский). Выяснили ее внутреннюю планировку, уточнили, в каких камерах содержатся партийные активисты.

Данные разведки позволили командованию отряда разработать детальный план освобождения коммунистов. Как во всякой хорошо продуманной партизанской операции, тактика здесь базировалась на психологии. Польские оккупанты чувствовали себя в Столбцах вольготно и безопасно. Прецедентов нападения на уездные города не было, отсюда следовало, что внезапный ночной удар и четкие, стремительные действия бойцов деморализуют противника, посеют панику и растерянность…

Командование отобрало для участия в налете 58 человек и разбило их примерно на три равные части. Одна группа во главе с Адамом Дзиком перекрывает дорогу, идущую в Столбцы из его пригорода Ново-Сверженя, где дислоцировался уланский полк. Вторая, руководимая Филиппом Яблонским, атакует полицейское управление и староство (уездную управу), расположенные в одном здании. Третью командир отряда ведет сначала на железнодорожную станцию, где она уничтожает полицейских и жандармов, затем — на солдатскую казарму, расположенную по соседству с тюрьмой, и, наконец, на штурм самой тюрьмы и вызволение арестованных…

Группа передвигалась короткими перебежками и была уже вблизи вокзала, когда из постарунка (полицейского участка) вышел заспанный страж и стал вслушиваться в ночную тишину. По моему знаку Филипп Литвинкович и Иван Ремейко подкрались к нему сзади, набросили на голову мешок, скрутили ремнями. В кармане у него нашли револьвер. Обезвредив полицейского, ринулись на станцию. Жандармский пост был здесь невелик, и мы уничтожили его за несколько минут. Телеграфистам приказали выключить аппараты, не принимать и не передавать никаких депеш. Показали им оружие для убедительности и ушли, оставив в целости все оборудование. Это была наша ошибка, о последствиях которой стало известно позже.

Казарма находилась в 200 метрах от станции. Когда мы подбегали к ней, услышали стрельбу в районе полицейского управления и на дороге из пригорода. Последнее удивило меня: очень уж быстро пришло уланское подкрепление из Ново-Сверженя! Но задумываться не было времени, группа атаковала казарму, закидала окна гранатами, расстреливала выбегающих из винтовок и ручного пулемета.

На застекленной веранде казармы я увидел офицера. Он схватил телефонную трубку и стал звонить. Ну, думаю, разговор не состоится. Выстрелил в него из маузера, а он не падает. Что за дьявол! Выручил меня Наркевич.

— Да убил ты его, убил! Он же в кресле сидит, потому и не падает.

Мои ребята уже уничтожали тюремную охрану. Сопротивление солдат было сломлено, и мы ворвались внутрь тюрьмы, готовясь к схватке в коридорах, к взлому дверей камер. Но нас встретили безлюдье и брошенные связки ключей: надзиратели перепугались и сбежали. В несколько секунд мы открыли камеры и освободили всех заключенных...

Бой на улицах города продолжался. Партизаны Яблонского и Дзика отбивались от полицейских и улан. Когда последняя атака врагов захлебнулась, все группы собрались в один кулак и стали организованно покидать Столбцы».

Как сложились судьбы участников событий в Столбцах

27 августа 1924 года в советских газетах появилось сообщение Российского телеграфного агентства: «Террор на польских окраинах. Расстрел партизан на окраинах. Полевой суд в Новогрудке приговорил к расстрелу трех взятых в плен партизан: Сапинского, Иода и Горячко, участников нападения на Столбцы. Приговор приведен в исполнение. Все казненные — польские граждане. Один из них дезертир польской армии. В день суда полиция оцепила город, не впускала крестьянские подводы на рынок. Город находился под усиленной охраной».

Станислав Ваупшасов в книге «На тревожных перекрестках» рассказывает о том, что в 1957 году встретился с Петром Иодой, которого долгие годы считал погибшим. Выяснилось, что расстрел был ему заменен вечной каторгой. «В 1939 году Красная Армия, совершая освободительный поход в Западную Украину и Западную Белоруссию, вызволила славного бойца из каторжной тюрьмы. Он пробыл в заключении 15 лет»,— пишет Ваупшасов. Сапинский и Горячко в книге не упоминаются.

Освобожденный из тюрьмы Станислав Мертенс снова вернулся в Польшу, опять был арестован, в 1928 году в результате обмена пленными вернулся в СССР, был представителем Польши в Коминтерне.

Из спецсообщения Лаврентия Берии и Всеволода Меркулова Иосифу Сталину с приложением справки о поляках и польских евреях, находящихся в лагерях НКВД, от 15 декабря 1944 года:

«10. ЛОГИНОВИЧ Иосиф Каетанович, он же КОРЧИК Павел, арестован НКВД БССР 19 февраля 1936 года по обвинению в том, что он с октября 1917 года по день ареста проводил активную борьбу с революционным движением и Советской властью, участвовал в 1920 году в вооруженном восстании против Советской власти; будучи членом ЦК, а затем и секретарем ЦК КП Польши, вел в партии раскольническую деятельность и поддерживал связь с польской полицией. ЛОГИНОВИЧ И.К., осужден Особым Совещанием при НКВД СССР 25 июня 1936 года за контрреволюционную деятельность к заключению в исправительно-трудовой лагерь сроком на 5 лет...

СКУЛЬСКИЙ-МАРТЕНС Стефан Адамович, бывший член ЦК компартии Польши и работник Коминтерна, осужден Военной Коллегией Верховного Суда СССР за антисоветскую деятельность к ВМН (высшей мере наказания.— “Ъ”)».

В справке есть неточности. Не только в написании фамилии Скульского-Мертенса (а не Мартенса) и в отношении отчества Логиновича (не Каетанович, а Каэтанович), но и в отношении судьбы последнего.

Согласно некоторым источникам, в момент написания справки его уже не было в живых. 15 марта 1938 года заключенный Ухтпечлага был приговорен к высшей мере наказания. Приговор не был приведен в исполнение, а в 1940 году Логинович-Корчик умер в минской тюрьме.

Станислав Ваупшасов пережил всех. В феврале 1925 года Политбюро ЦК РКП (б) приняло совершенно секретное постановление «О Разведупре» (разведывательном управлении Рабоче-Крестьянской Красной армии, РККА). В постановлении отмечалось, что «активная разведка (диверсионные, военно-подрывные группы и пр.) в первый период ее существования была необходимым дополнением наших военных мероприятий и выполняла возложенные на нее из центра боевые задачи». Но «с установлением более или менее нормальных дипломатических отношений с прилегающими к СССР странами от Разведуправ неоднократно давались директивы о прекращении активных действий», однако эти директивы не всегда выполнялись. Политбюро признало необходимым: «а) активную разведку в настоящем ее виде (организации связи, снабжения и руководства диверсионными отрядами на территории Польской Республики) — ликвидировать; б) ни в одной стране не должно быть наших активных боевых групп, производящих боевые акты и получающих от нас непосредственно средства, указания и руководство».

В том же году Ваупшасов вернулся в Советский Союз. Он окончил Школу командного состава РККА, служил в Минске, в 1930 году был переведен на работу в органы государственной безопасности и откомандирован в распоряжение полномочного представительства ОГПУ в БССР. Работал начальником участка на строительстве канала Москва—Волга. С 1937 по 1939 год находился в командировке в Испании в качестве руководителя разведывательно-диверсионных операций, затем принимал участие в советско-финской войне 1939–1940 годов. После ее окончания работал в Финляндии и Швеции как нелегал. Вернулся в СССР после начала Великой Отечественной войны, в сентябре 1941-го был назначен командиром батальона Отдельной мотострелковой бригады особого назначения. В марте 1942 года был заброшен в тыл противника во главе отряда спецназначения, из которого впоследствии вырос партизанский отряд «Местные», действовавший на территории Белоруссии.

За 28 месяцев пребывания в тылу противника отряд под командованием Ваупшасова уничтожил свыше 14 тыс. немецких солдат и офицеров, совершил 57 крупных диверсий.

В 1944 году Ваупшасову было присвоено звание Героя Советского Союза и звание подполковника госбезопасности. С лета 1944-го Ваупшасов занимался борьбой с вооруженным подпольем в Западной Белоруссии и Литве. После командировки в Китай во время советско-японской войны вернулся в Литву, где до выхода в запас в звании полковника госбезопасности в 1954-м занимал начальственные должности в органах государственной безопасности и внутренних дел. Выйдя на пенсию, стал писать книги. Скончался в Москве в 1976 году.

После нормализации советско-польских отношений на вокзале в Столбцах польские пограничники и таможенники проверяли паспорта у тех, кто едет на поезде из СССР на Запад. Одним из таких путешественников был поэт Владимир Маяковский. «Краснокожую паспортину» Маяковский доставал «из широких штанин» именно в Столбцах.

Алексей Алексеев