Шеф-дизайнер «Трансмашхолдинга» Евгений Маслов — в программе «Цели и средства»

Новый облик российских поездов получил признание во всем мире. Как промышленный дизайн позволяет создавать уникальные решения? И каким видят транспорт будущего его разработчики и пассажиры? Эти и другие вопросы Марат Кашин обсудил с шеф-дизайнером «Трансмашхолдинга» Евгением Масловым.

— Давайте начнем с термина, который давно на слуху. ДНК бренда — что это такое?

— Это то, что мы знаем в искусстве как подпись. Автор картины подписывает ее, он отвечает за результат. Для промышленного дизайна ДНК бренда работает примерно так же: можно создавать любые объекты, переходить от одного к другому, особо не заявляя о концепции создания. Условно говоря, это первоначальная стадия взросления любой промышленной компании. Далее возникает вопрос: каким образом открытия и уникальный опыт, который твой коллектив наработал, донести до мира? Мы все понимаем важность логотипов и названий компаний, их узнаваемости. Это следующий шаг взросления, когда у тебя хватает смелости подписывать свой продукт. Но промышленный дизайн обладает гораздо большей степенью сенситивности по восприятию. Например, когда мы говорим об автомобилях, мы говорим о стилистике, о поверхностях, о пропорциях — характерных чертах, по которым мы узнаем тот или иной бренд, иногда даже страну происхождения бренда.

— Как вы ищите свой путь? И какое влияние эта идея оказывает на отрасль в целом?

— Мы запустили программу ДНК бренда в 2019 году. Компания стала рассматривать ее применение в различных продуктах. Мы являемся лидерами в очень различных видах транспорта — от метрополитена до пригородных поездов, локомотивов. И поэтому в определенный момент, мы, понимая, что являемся лидерами, решили закрепить успех и расписаться за то, что мы создаем. Мы взяли всю линейку продуктов, которые производим на различных заводах, и разработали совместно с компанией Italdesign определенные принципы создания внешнего вида. Затем мы продолжали следовать этой идее уже своими силами, и теперь, в принципе, можно безошибочно узнать продукцию «Трансмашхолдинга», неважно, идет ли речь о наземном транспорте или подземном.

Если говорить о работе вне нашего холдинга, произошла очень интересная история. Поскольку мы являемся лидером рынка в России, естественно, наши продукты известны и за рубежом. И поэтому, когда мы стали особо уделять внимание промышленному дизайну, мы поняли, что это определенная смелость, недоступная даже многим западным лидерам в производстве. Они строили свой бизнес на том, чтобы произвести качественный продукт, при этом меньше внимания уделяли дизайну. А мы пошли своим путем, начали создавать дизайн, который вдруг стал фирменным стилем транспортного машиностроения и за рубежом.

— Как удается найти решение, которое устроит всех — и заказчика, и пассажиров, и сервисные службы, и машинистов, которым эти поезда нужно будет водить?

— С одной стороны, создавая новый продукт, мы всегда работаем с будущим, с желаниями или эстетикой, о которых в силу определенных причин человек еще не знает. С другой стороны, мы должны очень четко понимать, чего он захочет в будущем. Ярким примером для нас является создание интерьера проекта «Москва-2024», для него мы разработали три уникальных сочетания материалов и текстур. Были созданы полномасштабные макеты вагонов, пользователь мог сесть, пощупать их, посадить ребенка и проголосовать за более эстетичный, с его точки зрения, вариант. Выполняя нашу работу, мы находимся в диалоге с машинистами, пассажирами, сервисными работниками. Но создаем мы всегда не то, что они хотят на данный момент, а то, что они захотят в будущем. И в этом уникальность профессии, когда мы говорим о промышленном дизайне.

— Срок службы поездов составляет 30-40 лет. А что будет с этими новыми вагонами через 10-15 лет? Способны ли дизайнеры как-то прогнозировать запросы пассажиров и операторов на столь дальнюю перспективу?

— Здесь нужно провести параллель промышленного дизайна с искусством. Примером являются предметы, которые мы любим, неважно, сколько им лет. Если говорить о Московском метрополитене, мы знаем, что пассажиры очень любят старый подвижной состав, потому что с ним связана куча эмоций и воспоминаний. Жители Лондона очень любят старинные красные двухэтажные автобусы, парижане любят Эйфелеву башню. Любят не из-за уникального дизайна, а потому, что они наблюдали все это всю жизнь. Поэтому, работая, например, над поездами метрополитена, мы обязаны создавать не тот дизайн, который моментально всем понравится, но потом так же быстро разонравится. Для нас высшим пилотажем является создание классики будущего, которая выглядит сейчас современно.

— Если я правильно понимаю, вы производите продукцию в том числе на экспорт. Есть ли какие-то отличия в запросах российского и зарубежного заказчика? Что бы вы назвали вашим конкурентным преимуществом? И еще я знаю, что вы побеждаете в международных конкурсах, хотя там наверняка очень много искушенных в промышленном дизайне компаний, но вы им не уступаете. Как вам это удается?

— В России сложилось так, что промышленный дизайн стал больше искусством, чем где бы то ни было еще. Можно назвать это результатом, скажем так, юности культуры промышленного дизайна. Буквально несколько десятилетий назад вообще никто не знал о нем у нас, а за последнее время он стал обладать очень яркими визуальными качествами. Весь подвижной состав, все наши поезда очень яркие по характеру, по дизайну. И я думаю, что это наше основное конкурентное преимущество. Нам мало просто создать очередной поезд для других стран, нам всегда хочется создать объект, который бы вызвал тот самый wow-эффект: «Как они это сделали, почему у них это получилось?» И в этом наша уникальность, и это подтверждается получением различных дизайн-премий. Буквально несколько месяцев назад мы получили извещение из Италии о том, что выиграли в одном из старейших конкурсов A'Design Award с поездом «Москва-2024», несмотря ни на что, несмотря на страну происхождения. Яркость образа, уникальность, видимо, восхитили искушенное международное жюри, и они поставили нам серебряную марку.