Фактор Трампа
Иван Тимофеев о том, есть ли смысл России «болеть» за республиканца на выборах президента США
Приближение выборов президента США вновь порождает дискуссии о том, кто лучше для России. Снова возникает соблазн рассматривать кандидата от республиканцев Дональда Трампа как более приемлемого для Москвы политика, чем представитель Демократической партии (в этот раз — действующая вице-президент Камала Харрис). Трамп заявляет о том, что не исключает «сделки» с Россией. Его мышление — трансакционно. Он выступает за продвижение национальных интересов своей страны, но на словах готов к разменам: мы вам — вы нам. То, что республиканец говорит и с позиции силы, в России мало кого смущает. В Москве к такому давно привыкли и сами готовы к силовой политике.
Иван Тимофеев
Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ
Но те, кто рассчитывает на «сделки» с США при Трампе или хотя бы на более конструктивные отношения, ошибаются. Фактор Трампа значимой роли в изменении структуры отношений России и Запада не сыграет. По большому счету Москве должно быть все равно, кто именно будет президентом США. Фигура главы Белого дома вряд ли будет играть большую роль в российско-американских отношениях.
Победу Трампа на выборах 2016 года в Москве встречали овациями. В то время российско-американские отношения уже были серьезно подорваны накопившимися противоречиями, на острие которых висел украинский вопрос. Тогда казалось, что ситуация еще обратима. За полтора года до электорального триумфа Трампа вступили в силу Минские соглашения по конфликту в Донбассе, сохранялись остатки режимов контроля над вооружениями. Трамп грозился «осушить болото» — избавиться от засилья бюрократов глубинного государства, одним махом решить накопившиеся проблемы во внешней и внутренней политике. Близким по духу казался и ядерный электорат Трампа — трудяги из американской глубинки, патриоты своей страны, крепкие семейные люди в противовес космополитичным и атомизированным жителям больших мегаполисов, живущих во многом виртуальной экономикой и сферой услуг. Опытные российские американисты и дипломаты уже тогда призывали не питать избыточных надежд: популизм Трампа вряд ли мог переломить объективные тенденции в области безопасности. Эти люди оказались правы.
Практически весь срок президентства Трампа прошел под знаком спекуляций о вмешательстве России в выборы 2016 года в пользу победившего кандидата. Действующий президент сумел уйти от импичмента, однако тема вмешательства стреножила американскую дипломатию на российском направлении. Приняв закон PL 115–44 (CAATSA; «О противодействии противникам Америки посредством санкций»), Конгресс включил в федеральное законодательство исполнительные указы экс-президента Барака Обамы по ситуации вокруг Украины и в области цифровой безопасности. Тем самым главу Белого дома лишили возможности отменять эти указы, а также исключать отдельные лица из санкционных списков без согласования с Конгрессом. CAATSA также наделял президента полномочиями использовать достаточно широкий набор ограничительных мер. Администрация реагировала прагматично. Трамп подписал CAATSA и в 2018 году своим указом 13849 запустил правовой механизм его применения на уровне исполнительной власти. Указ 13848 показал решимость Трампа реагировать на вмешательство в выборы, а указ 13883 2019 года отразил политическую волю к применению санкций в ответ на «дело Скрипалей».
Впрочем, администрация Трампа применяла санкции умеренно, опасаясь нанести ущерб американским инвесторам в России. Радикальные инициативы конгрессменов в виде «драконовских санкций» и законопроекта DASKA («О защите безопасности США от агрессии Кремля») юристы Госдепартамента подвергли основательной критике.
В то же время Трамп выступал активным сторонником санкций в отношении российских газовых трубопроводных проектов, особенно «Северного потока-2». Пытаясь выдавить россиян с газового рынка Европы, в 2019-м он поддержал закон PEESA («О защите энергетической безопасности Европы»), а в 2020-м — и поправки к нему. Европейские компании-поставщики, особенно швейцарская All Seas, предоставлявшая в аренду суда для укладки труб, были серьезно напуганы угрозой санкций. Россияне в итоге приспособили для строительства свои суда, но строительство «Северного потока-2» было затянуто. В сухом остатке Трамп показал, что готов решительно вводить санкции там, где считает это целесообразным и нужным. В целом, движения в сторону диалога с Россией не привели к каким-то внятным результатам. Кроме того, Трамп оказался деятельным противником режима контроля над вооружениями.
В период его президентства, несмотря на скандалы, американская политическая машина продолжала бесперебойно работать. Ей не помешали глубокие социальные расколы в американском обществе. Как отмечал еще в 1966 году американский исследователь Арон Вильдавский, в США условно существует «два президента» — один во внешней и один во внутренней политике. То есть внутренние социальные расколы далеко не обязательно сказываются на внешней политике, которая идет своим чередом. Схватка демократов и республиканцев в большей степени отражает внутренние процессы, но во внешней политике расхождения хотя и существуют, но далеко не так глубоки. Тем более что в отношении России давно сложился межпартийный консенсус.
Симптоматично, что после ухода Трампа с поста президента политика следующего президента, Джо Байдена, в отношении Москвы вплоть до конца 2021 года также оставалась достаточно сбалансированной. Байден избегал жесткого применения санкций в отношении трубопроводных проектов, сделав шаг навстречу позиции Германии и ЕС. Кроме того, он в последний момент дал с американской стороны зеленый свет продлению договора СНВ. В 2021 году Байден подписал исполнительный указ 14024, который впоследствии стал ключевым правовым механизмом санкций против России. Но до начала специальной военной операции (СВО) это инструмент использовался ограниченно.
Ситуация стала меняться на фоне ухудшения отношений двух стран по проблемам европейской безопасности и украинскому вопросу, то есть определялась структурными факторами, а не ролью президента США. Будь на месте Байдена в конце 2021 года Трамп, его политика в отношении России носила бы схожий характер. После начала СВО Вашингтон обрушил бы на Россию «цунами санкций» независимо от того, кто занимал бы Овальный кабинет.
Возможная победа Трампа на выборах 2024 года мало что изменит для России. Политик известен в качестве противника режима контроля над вооружениями. Но его эрозия и так продолжалась при Байдене, и последний гвоздь в него с одинаковым успехом могут вбить как Дональд Трамп, так и его соперница Камала Харрис. Трамп будет более активно лоббировать продвижение американских энергоносителей на европейском рынке, тем более что политика санкций ЕС в отношении России такому курсу будет лишь способствовать. Угроза Трампа заставить европейских союзников США платить за безопасность не нарушит солидарность НАТО. Такие угрозы не смогли подорвать ее даже в первый срок, а сегодня на фоне кризиса в отношениях с Россией не приведут к каким-то изменениям и подавно. Европейские союзники по НАТО теперь сами повышают военные расходы. Трампу не удастся развязать украинский узел, если только для разрешения конфликта не созреют объективные условия, в числе которых, например, истощение ресурсных возможностей вести конфликт или решительная победа России. Наконец, приход Трампа к власти вряд ли приведет к дестабилизации американской политической системы, а если в ней и обострятся внутренние расколы, то они вряд ли скажутся на внешней политике.
В сухом остатке — исход выборов в США для России имеет сугубо второстепенное или даже третьестепенное значение. Считать его значимым фактором отношений России с США и всем коллективным Западом преждевременно.