Как запой оказался единственной живой темой «Живого трупа»

«Живой труп» Толстого — пьеса мучительная во многих отношениях. Мучительная для зрителя или читателя, но мучительная и для персонажей. Кажется, автор тоже был не особенно удовлетворен результатом: Толстой оставил пьесу в черновиках, ее принято называть неоконченной. Незаконченности в ней как раз нет, в ней другая беда — в «Живом трупе» трагедия разворачивается среди людей, неправдоподобно безупречных. Среди таких никакое драматическое событие невозможно, так что, считает Ольга Федянина, запой был неизбежен.

История о том, как два благонамеренных семейства оказываются на краю позора и каторги, рассказана исчерпывающе. И даже несколько более чем исчерпывающе — презиравший театр Толстой в «Живом трупе» создал беспрецедентную гиперформу — пьесу в шести действиях.

Совершенно полноценная семейная драма разворачивается уже в первых четырех. Федор Протасов не может и не хочет вести скучную семейную жизнь с женой Лизой. Свое время он проводит в обществе цыган, а все деньги отдает цыганке Маше, чье пение его завораживает. Лиза, в свою очередь, будучи замужней женщиной и матерью, не может ответить на чувства давно любящего ее Виктора Каренина. Развод решил бы проблему, но для развода Федор должен публично взять на себя вину в измене, что он ощущает как невыносимую «грязь». Федор думает о самоубийстве, на которое, впрочем, не может решиться. Маша уговаривает его это самоубийство сымитировать, и Федор исчезает, оставив жене предсмертную записку.

В последних двух действиях семейная драма переходит в криминальную хронику. Неизвестный шантажист, подслушав рассказ пьяного Федора Протасова, сдает историю фальшивого самоубийства полиции. Лиза, которая теперь замужем за Карениным и снова ждет ребенка, оказывается виновной в двоемужии, ей грозят ссылка, каторга — и принудительное воссоединение с Федором. Во время судебного заседания Протасов стреляется — теперь уже по-настоящему.

Еще раз: Толстой театр как вид искусства не ценил. Но считал, что его можно использовать в качестве публицистической — или дидактической — трибуны. «Живой труп» написан ради того, что тогда называлось «тенденцией», а сегодня «повесточкой». Толстого (и не его одного, разумеется) приводило в негодование запретительное законодательство, которое превращало расторжение брака в трудоемкую, скандальную, издевательскую процедуру с неясным исходом. Пьеса задумана как критика этого самого законодательства, которое не может позволить людям расстаться, не вынуждая их при этом публично унижаться и уличать самих себя в прегрешениях, порождая все то, что и Толстой, и его герои, собственно, называют «грязью».

«Живой труп», как теперь говорят, основан на реальных событиях, о которых вместе с остальной общественностью Толстой узнал сначала из газет. Коротко говоря, в реальности «Лиза», «Федор» и «Каренин», трудящиеся люди мещанского сословия (акушерка, железнодорожный служащий и владелец маленькой текстильной фабрики соответственно), были по-настоящему в сговоре, действительно погорели на пьяной болтовне «покойника» — и были приговорены судом, а потом все же спасены великим русским юристом Анатолием Федоровичем Кони. И действительно, все упиралось в проклятый развод — которого не давали, несмотря на то что «Федор» (в реальности его звали Николай Гиммер) признал за собой все положенные для развода грехи.

Там еще много подробностей, они увлекательные и находятся за один клик в любом поисковике. Когда «Живой труп» был написан, сын «Федора» и «Лизы» уже был студентом — и толстовцем. Есть воспоминания современников о том, что он лично просил Толстого пьесу не публиковать, пока жива его мать, для которой процесс стал трагедией.

Так или иначе Толстой пьесу оставил неопубликованной, и она была впервые сыграна лишь в 1911 году в МХТ.

И так или иначе Толстой, взявший для «тенденции» сюжет из настоящей жизни, с изумительной последовательностью убрал из него все настоящее. Не имена и обстоятельства (которые публике все равно были прекрасно знакомы), а все настоящие человеческие мотивы. Толстой создает идеальные условия задачи, в ответе которой зло не может обнаружиться в людях — только в общественном порядке, в системе. Для этого ему пришлось выпотрошить из героев все живое, оставив только полное взаимное уважение, хорошее воспитание и высокие нравственные идеалы.

Единственная ниточка, которая связывает «Живой труп» и с реальностью жизни, и с реальностью театра,— запойное пьянство главного героя. Вся драматургическая конструкция пьесы держится на перманентном запое Протасова. На том, что мы его буквально ни в одной сцене не видим трезвым. И все эти упоминания стаканов, бутылок, вина, водки, шампанского и т. д.— сигналы от автора, который нам таким образом объясняет, как же этот замечательный, необыкновенный человек потерял и смысл жизни, и берега, и деньги, и семью. Как так получается, что лгать и делать все эти гадости, что нужно для развода он не может, а нести деньги в кабак, а потом прикидываться мертвым — может? Да просто пьян человек. Не выдержал давления пошлой жизни и сорвался.

Но и остальные персонажи этой истории находятся в перманентном запое — в моральном запое, в опьянении собственного совершенства. Общая атмосфера выражена в словах матери Каренина, обращенных к Лизе: Если вы любите его, то вы хотите его счастья больше, чем своего.

Здесь все готовы ради счастья ближнего отказаться и от собственного счастья, и от покоя, да и от жизни.

Лиза опечалена побегами мужа из семьи и тем, что деньги уходят цыганам, но даже и не мыслит от него избавиться и в глубине души надеется на его возвращение: Он у цыган. Я сама была там. Я была у крыльца. Хотела послать письмо, потом раздумала <…> скажите ему, чтобы он вернулся, что ничего не было, что все забыто.

Виктор Каренин любит Лизу всей душой, но даже намека на измену никогда ей не предложит: я чувствовал, <…> что есть в нашей дружбе маленькая искра чего-то большего, чем дружба, я был уже почти счастлив.

Сестра Лизы, Саша, всей душой сочувствует и Лизе, и Федору Протасову: удивительный, удивительный человек, несмотря на его слабости.

Мысль о том, что Федора нужно вынудить взять на себя вину за развод, высказывает мать Саши и Лизы, но остальные члены семьи ее едва не проклинают за это.

Мать Виктора Каренина содрогается от мысли, что сын любит женщину, вовлеченную в семейный скандал, но встретившись с Лизой лицом к лицу, не может не испытать к ней симпатию: Да, да, я полюбила вас. (Целует ее. Лиза плачет.)

Наконец, сам заглавный герой и как бы виновник всех несчастий Федор Протасов — на самом деле исключительно нравственный человек. Просто изображать счастливого мужа и отца ему претит, как претит вообще вся обыденная жизнь (в которой Протасову все стыдно), но к Лизе он относится с душевной теплотой и чувствует себя во всем виноватым: Мне слишком больно смотреть ей в глаза. Загул с цыганами ему дарит восторг: Это степь, это десятый век, это не свобода, а воля...

И реальный запой от запоя морального не избавляет. Цыганку Машу Федор боготворит — и все деньги ей отдает — за голос и за песни. За восторг — не за вожделение. Эта девушка так же нравственно чиста, как голубь. И мои отношения с ней дружеские.

И цыганка Маша, голубь, деньги берет, но семейную жизнь уважает и мужа у Лизы уводить не собирается: Надо к ней ехать. Надо ее пожалеть.

Один раз, когда речь идет о плане самоубийства, Толстой выпускает на сцену персонажа как бы пародийного, еще одного пьяницу, который одобряет Протасова: Я тебя понимаю. Они хотят тебя унизить. А ты им покажешь, кто ты. Себя убьешь револьвером, а их великодушием. Я понимаю тебя. Я все понимаю, потому что я гений. Но, строго говоря, пародия не слишком отличается интонацией и смыслом от непародийных моральных метаний героя.

Страшным комическим эхом вся эта коллизия отзовется потом у Эрдмана в «Самоубийце». Но вообще-то в ХХ веке «повестка» исчерпалась сравнительно быстро, как только развод перестал быть трагедией. Драматическая структура «Живого трупа» перестала работать вообще — а пьеса при этом осталась очень востребована и театральным репертуаром, и кинематографом. Просто ее главный герой очень органично встанет в ряд «лишних людей» русской драмы — от Платонова до Зилова. Людей, которым в этой жизни все стыдно. А вокруг него образуется знакомая, призрачная чеховская коллизия, в которой кругом сплошные прекрасные люди, а жизнь при этом невыносимая. Такими их увидит Анатолий Эфрос (и так сыграет Протасова Александр Калягин) во мхатовском спектакле 1982 года — в то время, когда эпоха героического запоя постепенно подходила к своему финалу.

Правда, пьесы Чехова, в отличие от прозы Чехова, Толстой, как известно, от всей души терпеть не мог.

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram