Как глобальная климатическая трансформация может определить производительность людей

Изменение климата, как и экономическая политика, направленная на смягчение его последствий, становится причиной серьезных сдвигов на рынках труда. Возможные глобальные последствия влияния первой из них стали изучать совсем недавно, последствия же для рынков развивающихся стран только начинают исследоваться системно. Столь же скудны и исследования влияния климатического регулирования на рынки труда в развивающихся странах. Свежая работа аналитиков Банка международных расчетов частично закрывает этот пробел, изучив макроэкономические последствия введения углеродного налога для рынков труда в энергетическом секторе 12 небольших открытых развивающихся стран, результаты которой примечательны и для опыта России.

Научный консенсус сегодня сходится на том, что негативные последствия текущих климатических изменений в среднесрочной и долгосрочной перспективах затронут все отрасли мировой экономики, а ущерб будет тем сильнее, чем масштабнее будут такие изменения. Первые системные оценки влияния изменения климата на глобальные рынки труда, опубликованные Международной организацией труда (МОТ) в 2018 году, свидетельствуют, что в первую очередь пострадают сельское, лесное и рыбное хозяйство, пищевая, деревообрабатывающая, целлюлозно-бумажная промышленность, некоторые виды фармацевтической и химической промышленности, экологический туризм, возобновляемая энергетика (ВИЭ).

По оценкам МОТ, в России такие рабочие места составляют порядка 14%. «В нашей стране комплексных исследований, посвященных данной теме, пока представлено не было, за исключением отдельных статей»,— отмечается в национальном отраслевом докладе 2022 года Росгидромета в ООН, где впервые появилась глава о влиянии климатических изменений на рынок труда в стране. В Росгидромете отмечали, что возможным направлением дальнейших исследований является разработка методологии для совокупной количественной оценки воздействия меняющихся климатических условий на занятость и рынок труда в России. БОльшая часть этой главы опирается на данные МОТ. «В то же время, согласно имеющимся данным и прогнозам, рынок труда России под воздействием глобального изменения климата и новых мер экологической политики в ближайшие десятилетия столкнется с более серьезными изменениями, чем рынок труда большинства европейских стран»,— заключают авторы доклада Росгидромета.

В МОТ выделяют рост числа и масштабов опасных природных явлений (причина временной нетрудоспособности, инвалидности или гибели людей трудоспособного возраста, миграции, а также разрушения производственной инфраструктуры, рабочих мест и т. п.), ухудшение природно-климатических условий (риски для здоровья работников, снижение работоспособности и производительности труда) и структурные сдвиги на рынке труда, обусловленные как изменениями климата, так необходимостью адаптации к ним разных отраслей. Это основные каналы воздействия климатических отклонений на соответствующие рынки.

Опасные явления

По данным доклада Росгидромета, существующие оценки прямых экономических издержек от опасных природных явлений — 0,1–0,5% ВВП России в 2015–2019 годах. Такие явления «наносят и косвенный ущерб, который определить и оценить еще труднее», отмечают авторы доклада. По данным же МОТ, из-за природных катастроф, которые могли быть вызваны или усугубляются деятельностью человека, в 2000–2015 годах в мире было в среднем потеряно 23 млн трудовых лет. Россия по этому показателю занимала пятое место в «большой двадцатке», а значение показателя повысилось до более 1,5 года в 2008–2015 годах с 0,5 в 2000–2007 годах на человека. Авторы доклада считают, что это может быть следствием не только роста числа стихийных бедствий, но также трудных и неэффективных решений проблем занятости в пострадавших регионах, большинство из которых являются дотационными. «Потери рабочего времени в результате опасных природных явлений или спровоцированных ими аварий на территории РФ сравнительно невысоки, но все же значимы и являются одним из важных компонентов прямого экономического ущерба, наносимого природными и природно-техногенными катастрофами»,— заключают авторы национального доклада.

Производительность

Даже если негативные климатические изменения не полностью останавливают предприятия, то приводят к падению эффективности труда. Согласно оценкам МОТ, температура выше +24–26°C приводит к снижению производительности труда; при температуре +33–34°C работники теряют ее на 50%, температура выше 39°C может привести к смерти. Даже в случае реализации оптимистического сценария изменения климата (к концу этого века рост глобальной температуры составит не более 1,5°C; пока человечество сильно в него не укладывается) уже в 2030 году из-за жары потери производительности труда будут равны 2,2% всех рабочих часов (80 млн рабочих мест с полной занятостью, или $2,4 трлн). По оценкам МОТ, к 2030 году, главным образом из-за волн тепла, потери составят 0,01% всех рабочих часов, что эквивалентно 4,3 тыс. рабочих мест с полной занятостью и близко к статпогрешности. Впрочем, по оценкам Европейской комиссии, при реализации сценария роста глобальной температуры до 4°C в 2081–2100 годах в южных регионах Европы к концу столетия потери производительности труда составят до 15%, а в северных регионах — до 4%. Это «усугубит нехватку рабочей силы» и в России, заключают авторы третьего оценочного доклада о последствиях изменениях климата на территории страны.

Падение производительности труда, утрата трудоспособности и инвалидность могут быть результатом не только экстремально высоких температур, но и воздействием других негативных последствий климатических изменений на здоровье людей. «На территории России можно прогнозировать, что значительные риски будет представлять рост числа случаев инфекционных заболеваний, в особенности тяжелых, таких как клещевой энцефалит или геморрагические лихорадки»,— следует из доклада Росгидромета. Изменение условий окружающей среды ведет к осложнению течения и исходов других заболеваний, в частности COVID-19, который показал, сколь огромный ущерб способны наносить эпидемии и пандемии, ссылаются в документе на оценки академика Бориса Ревича.

Снижение продуктивности отдельных отраслей экономики и производительности труда занятых в них может послужить новой причиной миграции населения. Прежде всего это касается стран с высокой долей сельского хозяйства в ВВП, в том числе Средней Азии. Потери производительности труда для Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Туркмении, Узбекистана, по прогнозам МОТ (при условии роста глобальной температуры на 1,5°C до конца века), к 2030 году составят в среднем 0,1% всех рабочих часов. Авторы национального доклада прогнозируют, впрочем, что рост потоков трудовой миграции из стран Центральной Азии вследствие изменения климата до 2050 года не превысит в среднем 4–5 тыс. человек в год, «что не способно вызвать значимых изменений на рынке труда России». В результате «из-за дефицита рабочей силы конкуренция среди нанимателей будет возрастать, и в конечном итоге далеко не все предприятия смогут получить бОльшее число работников при условии падения производительности их труда», заключается в докладе.

Структурные сдвиги

Переход к экологически ориентированной низкоуглеродной экономике призван сократить затраты на адаптацию к последствиям изменения климата в будущем и одновременно способствует соответствующему перераспределению рабочей силы. Переход к устойчивой энергетике, устойчивому сельскому хозяйству и экономике замкнутого цикла, как и выполнение Россией и другими станами мира своих климатических обязательств, приведет к падению спроса на нефть и газ и прибыльности этих отраслей, в результате чего темпы прироста российского ВВП к 2030 году снизятся на 0,2–0,3 процентного пункта по сравнению с базовым сценарием, ссылается Росгидромет на оценки доклада «Зеленый поворот», представленного в 2021 году на Совете по правам человека. По оценкам МОТ, при условии перехода к устойчивой энергетике к 2030 году среднемировое снижение спроса на рабочую силу может достичь 0,1% в добыче нефти и газа и 0,2% — в добыче угля.

В то же время повысится спрос на рабочую силу и будут созданы новые рабочие места в отраслях, связанных с ВИЭ, а также в атомной энергетике. Кроме этого, инвестиции в инфраструктуру, необходимую для перехода к устойчивой энергетике, будут способствовать созданию новых рабочих мест в строительстве, науке и технических разработках, фиксируют в Росгидромете. По оценкам МОТ, каждый $1 млн инвестиций в зеленые отрасли в России способен создать 120 новых рабочих мест.

Но при условии перехода стран мира к устойчивой энергетике в России количество потерянных рабочих мест будет превышать число созданных, по оценкам МОТ. В сумме Россия потеряет больше рабочих мест, чем любая другая страна «большой двадцатки» (см. рисунок). Особенно велики риски для моногородов, где предприятия по добыче угля или нефтегазового сырья являются градообразующими, отмечают авторы, прогнозируя не только наступление экономической депрессии и ухудшение ситуации на рынке труда, но и катастрофическую депопуляцию. «Поэтому крайне важно заблаговременно принять меры по диверсификации экономики, технологической трансформации и модернизации, прежде всего энергетического сектора экономики страны и добывающих регионов»,— убеждены они, особенно отмечая роль замены угля газом, увеличение доли электроэнергетики за счет газа, развитие АЭС и ВИЭ.

Исходя из сложившегося на сегодняшний день распределения рабочей силы между сельским хозяйством (откуда МОТ прогнозирует наибольший переток рабочей силы) и секторами, связанными с компостированием отходов, «чистой» энергетикой и соответствующими научными исследованиями, больше рабочих мест в России опять же будет потеряно, чем создано. «Однако потенциальный ущерб от негативных последствий изменения климата в долгосрочной перспективе может превзойти эти потери»,— отмечают авторы национального доклада, предлагая усиленно инвестировать в адаптацию сельского хозяйства.

Наконец, переход к циклической экономике, будет означать сокращение в первую очередь спроса на рабочую силу в отраслях, связанных с углеводородной энергетикой, и рост спроса на нее в секторах, связанных с переработкой отходов и ВИЭ. Прогнозы МОТ свидетельствуют, что переработка вторичного сырья может быть перспективной отраслью как в плане получения прибыли, так и в плане создания новых рабочих мест, в том числе в России.

«В целом для достижения хотя бы нейтрального эффекта для рынка труда в условиях необходимости выполнения по крайней мере своих обязательств по Парижскому соглашению России необходимо во главу угла ставить инвестиции в основной капитал, человеческий капитал, технологии и инновации, развитие перерабатывающих и информационных отраслей экономики»,— заключалось в 2022 году. В обновленном же плане Белого дома по адаптации к изменению климата до 2025 года признается, что негативные «климатические факторы в обозримой перспективе начнут оказывать все более значимое воздействие на рынок труда и занятость населения РФ посредством потерь рабочего времени, вызванных увеличением частоты и масштабов опасных природных явлений, и снижения производительности труда (особенно на открытом воздухе), вызванного экстремальными погодными условиями». Документом предполагается актуализация федеральных отраслевых планов адаптации к изменениям климата к первому кварталу 2025 года.

Политика общей выгоды

На этом фоне оценок влияния экономической политики, направленной на декарбонизацию и смягчение последствий климатических изменений, в России пока не проводилось, в том числе потому, что основные инструменты углеродного регулирования (углеродный налог и квотирование выбросов парниковых газов) до сих пор правительством не используются.

Впрочем, пример России в этом смысле не уникален. В силу их догоняющего развития развивающиеся экономики отстают в реализации национальной климатической политики и соответствующих исследованиях. Опубликованная в августе работа аналитиков Банка международных расчетов (Bank of international settlements, BIS) частично закрывает этот пробел, изучив макроэкономические последствия введения углеродного налога в энергетическом секторе для рынков труда 12 небольших открытых развивающихся стран: Аргентины, Бразилии, Чили, Колумбии, Индонезии, Малайзии, Мексики, Перу, Филиппин, Южной Африки, Таиланда и Турции.

Количественный анализ BIS позволяет сделать четыре основных вывода. Во-первых, налог на выбросы углекислого газа способствует развитию зеленых технологий и увеличению доли возобновляемой энергии, но приводит к росту цен на энергоносители, сокращению числа официальных фирм с наемной занятостью и увеличению самозанятости, росту трудового участия и безработице. Перераспределение рабочей силы от фирм с официальным займом к самозанятости в сочетании с ростом цен на энергоносители приводит к долгосрочному снижению объемов производства и благосостояния. Во-вторых, способность производителей энергии переходить на низкоуглеродные технологии значительно ограничивает негативные последствия введения налога на выбросы углекислого газа. В-третьих, обусловленное углеродным налогом увеличение самозанятости увеличивает потери производства и благосостояния от налога по сравнению с ситуацией, когда самозанятость не является жизнеспособным вариантом занятости. В-четвертых, политика, предусматривающая одновременно повышение углеродного налога на производство углеродоемкой энергии и снижение стоимости формального оформления фирм, может эффективно смягчить негативные последствия введения углеродного налога для рынка труда и макроэкономики, что позволит реализовать переход к низкоуглеродной экономике с минимальными денежными издержками.

Георгий Катаев