«Усадьба Ланиных» Бориса Зайцева в РАМТе

Худрук РАМТа Алексей Бородин вернул на сцену забытую пьесу Бориса Зайцева «Усадьба Ланиных», чтобы поговорить о любви и о своем театре. Послание режиссера оценила Марина Шимадина.

Бориса Зайцева сегодня мало кто помнит, хотя это была важная фигура для послереволюционной эмиграции — бессменный председатель Союза русских писателей и журналистов за рубежом. Он выпустил более 30 книг, был номинантом Нобелевской премии, но, в отличие от Бунина и Набокова, в пантеон русских классиков так и не вошел. Пьесы его, лирические и бессюжетные, заметной сценической истории не имели, а «Усадьба Ланиных» прославилась громким провалом молодого Вахтангова, с которого началась история его Студенческой драматической студии, позже ставшей Третьей студией МХАТ, а еще позже — Театром имени Вахтангова. Именно эта история знакового провала и заинтересовала Алексея Бородина, решившего вернуть на сцену «незаслуженно забытую пьесу».

Хотя, положа руку на сердце, забыта она была вполне заслуженно — как вторичная и подражательная по отношению к драматургии Чехова. Это признавал даже сам автор: «Театр не мое дело. Это меня Чехов сбил». Зритель на спектакле может развлекаться сопоставлением знакомых мотивов: действие происходит в старинной усадьбе возле «колдовского озера», как в «Чайке», здесь тоже «пять пудов любви» и влюблены все неудачно. Роковая Марья Александровна (Дарья Рощина), которая приезжает в усадьбу с чудаковатым мужем-профессором (Максим Керин) и сводит с ума мужчин,— это Елена Андреевна из «Дяди Вани». Только здесь она решается «броситься в омут с головой», как советовал Астров, и уводит у хозяйки дома мужа (Денис Баландин), похожего на самодовольного Тригорина. А влюбленная в него же юная падчерица Наташа (Анастасия Волынская) напоминает, в свою очередь, Нину Заречную, но бросается в омут не фигурально, а по-настоящему пытается утопиться в озере. В общем, ощущение дежавю посетит вас не однажды.

Но при всей этой любовной лихорадке, тянущей на мелодраматический сериал, Алексей Бородин поставил очень внятный и, как всегда, стройный спектакль с ясным режиссерским посылом. И в этом ему во многом помог Максим Обрезков — главный художник Театра имени Вахтангова, много работавший с Юрием Бутусовым, в том числе и над его «Сыном» в РАМТе. Бородин впервые за долгое время выпускает спектакль без своего постоянного соавтора, умершего два года назад Станислава Бенедиктова, поэтому особенно важно, что тандем с другим художником у него сложился.

Декорация отдает дань гению места: полсцены занимает торжественный портик с колоннами — точная копия фасада РАМТа, но не в светлом, а в темном графитном тоне. Костюмы тоже решены в сдержанной черно-белой гамме. И хотя в пьесе все переливается разными красками — персонажи то и дело любуются перламутровыми облаками, розовыми закатами, а в финале и целой радугой, обещающей радость и надежду,— постановщики переводят эту импрессионистскую картину в монохром старой фотографии или черно-белого кино. И это дает не столько эффект сентиментального ретро, сколько взгляд сквозь призму истории. Пьеса написана в 1911 году, в ней есть ощущение нестабильности, какого-то сквозняка и тревоги, но ее автор и герои еще не знают, что случится с ними через несколько лет — война, революция, эмиграция… Хотя, может быть, смутно предчувствуют, поэтому и спешат жить и любить напропалую, как в последний раз.

Эта усадьба словно пропитана токами любовного томления, а его символический эпицентр — статуя Венеры в саду, показанная в спектакле лишь лучом софита. Вообще, работа художника по свету Руслана Майорова во многом определяет атмосферу постановки, насыщает темное пространство с сухими ветками деревьев солнцем и воздухом, как и музыка актера и композитора Александра Девятьярова, стилизованная под старинные вальсы и мазурки. Здесь много танцуют, по сцене то и дело проносится стайками резвящаяся молодежь в белом — очень условное и пока безликое новое поколение. За них, за будущее, поднимает свой тост хозяин усадьбы старик Ланин (Андрей Бажин), чтущий «шиллеровский дух» и до сих пор любящий свою давно умершую жену. И главный завет, который он стремится им передать,— это та самая неуспокоенность чувств. Причем любовь необязательно должна быть взаимной, наиболее интересными и наполненными в спектакле выглядят не счастливые пары, а те, кто остался с разбитым сердцем: старшая дочь Ланина Елена (Анна Тараторкина), безнадежно в нее влюбленный друг семьи Тураев (Евгений Редько) и ее дочь Наташа, взрослеющая на глазах. Но несчастье в их системе координат так же весомо, как и счастье, а любить важнее, чем быть любимыми. И вот эта тренировка сердечной мышцы — то, за что ратует и Алексей Бородин.

Для него усадьба Ланиных — это театр, где всегда живут с повышенной температурой и чувствуют с удвоенной силой. И эту интенсивность жизни, весеннюю пульсацию крови по венам нельзя забывать, задвигать в дальний угол и приносить в жертву ни в какие времена, именно потому, что жизнь так хрупка и быстротечна.