На экраны выходит «Тайная любовь Казановы» Михила ван Эрпа

В российский прокат выходит костюмная мелодрама Михила ван Эрпа «Тайная любовь Казановы» — фантазия нидерландских кинематографистов, вдохновленная эпизодом из жизни легендарного соблазнителя. Юлия Шагельман наблюдала за тем, как авторы очень хотели снять кино, продвигающее идеи женского равноправия, но получилось у них все равно про любовь в богатом доме с хорошим концом.

События стартуют в Амстердаме в 1758 году, когда (если, конечно, верить создателям картины) мужчины из высшего общества щеголяли трехдневной щетиной, а пудреные парики носили, залихватски сдвинув со лба чуть ли не на затылок. Двоих таких щеголей мы встречаем в опере (какой же XVIII век без оперы), куда также, надев маску, а для верности еще и вуаль, приезжает знаменитая на весь Амстердам куртизанка Галатея (Дар Зузовски). Один из мужчин — ее давний клиент господин ван дер Камп (Мартен Хейманс), а другой — его приятель из Парижа, шевалье де Сенгальт (Джона Хауэр-Кинг, в прошлом году сыгравший принца в игровом ремейке диснеевской «Русалочки»). Он заводит с Галатеей галантную беседу, а та вдруг ударяется в воспоминания.

Действие переносится на шестнадцать лет назад, в итальянскую сельскую местность где-то под Венецией. Наша героиня, тогда еще не куртизанка и не Галатея, а простая девушка по имени Лючия, работает служанкой в графском поместье. Хозяйка (Симона Колдер) к ней благоволит и обучает ее не только чтению и письму, но и латыни. Лючия ходит простоволосой и читает Вольтера, закинув ноги в чулках на стол в графской библиотеке. Все это, как водится, должно продемонстрировать ее свободолюбивую и независимую натуру.

Она-то вкупе с юной красотой привлекает одного из гостей поместья — молодого Джакомо Казанову (разумеется, это тот же де Сенгальт, только без парика), который вроде как «учится на священника», но на девушек все равно заглядывается. Между ним и Лючией вспыхивают чувства, и служанка-вольтерьянка даже тащит будущего ловеласа в постель, но тот проявляет неожиданную консервативность взглядов, от секса отказывается и зовет ее замуж. Сговариваются о свадьбе через несколько месяцев, когда Казанова вернется из Венеции. Увы, в его отсутствие Лючия подхватывает оспу, выживает, но остается обезображенной. Не решаясь показаться на глаза возлюбленному, она велит товарке сказать ему, что сбежала с другим мужчиной, а сама с отметинами на лице и разбитым сердцем отправляется в Болонью.

Там она начинает ходить на «встречи ученых женщин», о которых слышала от графских гостей. Ученость этих дам состоит в основном в том, что они сидят кружком и ведут туманные философские разговоры, а также поминутно сетуют на то, что общество не позволяет им быть самими собой. Одна из них, Зелиде (Рут Бекар), берет над Лючией шефство, переименовывает ее в Галатею, делает своей секретаршей, а также уверяет, что в Венеции можно везде ходить в маске, потому что здесь, естественно, идет карнавал. В таком виде Лючия является на бал и узнает, что ее когдатошний нареченный теперь меняет женщин как перчатки. Эту информацию подтверждает и брат Казановы, художник (Джош Гулдинг).

Это чрезвычайно расстраивает Лючию/Галатею, но Зелиде говорит, что женское счастье не должно зависеть от мужчины, вполне можно быть самостоятельной и независимой. Правда, обрести искомую свободу женщина почему-то может только в борделе, куда старшая наставница приводит ее на экскурсию. Та не особо вдохновляется, но затем они с подругой перебираются в Амстердам, там Зелиде умирает, Галатея остается одна и без денег… В общем, все дороги ведут к секс-работе.

Два временных пласта фильма наконец сходятся, и некоторое время Галатея и Казанова/Сенгальт разыгрывают куртуазный ритуал соблазнения, который, наверное, должен отсылать к «Опасным связям», но вызывает в памяти скорее фильм «Честная куртизанка» (1998), только в «Тайной любви…» интерьеры победнее и наряды поскромнее. Все это время Казанова упорно не узнает бывшую возлюбленную; впрочем, с его-то послужным списком немудрено перестать различать лица и прочие части тела.

Авторы же весь фильм мечутся между прогрессивным месседжем в духе «мое тело — мое дело» и весьма традиционалистской идеей о том, что сексуальная раскованность может быть только следствием глубокой душевной раны. Побеждает в этой схватке, как ни странно, капитализм: навстречу его достижениям, в Америку, уезжает Галатея, бросив и Казанову, и старосветскую науку страсти нежной.