предстоит пережить министру спорта Михаилу Дегтяреву, если исполнится решенное в Уфе

17 октября в Уфе прошло заседание президентского Совета по развитию физкультуры и спорта. Владимир Путин, как считает специальный корреспондент «Ъ» Андрей Колесников, подверг критике работу Олимпийского комитета России (ОКР) и чрезвычайно резко отозвался о системе «софинансирования», в которой родителей вынуждают участвовать спортивные школы, а также увенчал своим согласием череду мнений максимально авторитетных членов совета, по нарастающей соглашавшихся друг с другом насчет того, кто должен возглавить ОКР.

Члены совета, конечно, долго ждали начала работы. И Владимир Путин вылетел в Уфу не с утра, и мероприятий в Уфе было огромное количество.

А с другой стороны, выдающимся членам совета было чем заняться. Так, Михаил Мамиашвили фотографировался на фоне своей собственной, подозреваю, скульптуры у входа во Дворец борьбы. И кто скажет, что он этого не заслужил? А то и она.

Дворец, без сомнения, просто грандиозный. Если бы глава Башкирии Радий Хабиров сам не был борцом, шансов на то, что построят такой Дворец борьбы, было бы, наверное, меньше (я уж не говорю о том, что еще один великий сын башкирского народа, скульптор Салават Щербаков, занимавшийся «оскульптуриванием» дворца,— самбист). С другой стороны, он же не фехтовальщик, а открыли в Уфе и Дворец фехтования.

Когда заседание все-таки началось (в Уфе было уже начало десятого вечера), казалось, энтузиазм участников, в том числе и Владимира Путина, будет уже стремиться к нулю. Но так не случилось.

Вначале мало кто обратил внимание (но кому надо, тот обратил), что Владимир Путин на самом деле раскритиковал работу Олимпийского комитета России.

— В коррективах нуждается и деятельность Олимпийского комитета России,— сказал он.— Несмотря на все известные проблемы, важно наращивать усилия по линии международного сотрудничества, работать со всеми заинтересованными партнерами, вести творческую, содержательную просветительскую работу по продвижению универсальных ценностей спорта, прежде всего среди молодежи.

То есть следует понимать, что такая работа сейчас не ведется. А коррективы, в которых нуждается ОКР, прежде всего смена руководства организации.

Сказано было вроде мягко, но смысл-то жесткий.

И очевидно, что приход нового руководства — идея самого господина Путина или по крайней мере идея, им предварительно уже одобренная.

Кроме того, во вступительном слове Владимир Путин резко вступился за интересы детей в спорте. Детей, как стало понятно, обижают.

— О проблемах здесь говорят и российские семьи, и эксперты, и независимые опросы,— высказался президент.— Даже в формально бесплатных секциях и центрах подготовки родители вынуждены тратить солидные суммы на экипировку детей и аренду площадок, оплачивать спортивные сборы и взносы за участие в соревнованиях — в том числе тех, где ребята получают спортивные разряды и звания.

Тема была ему близка, так что говорил он уверенно:

— Конечно, в современных условиях, в условиях, в которых мы живем, конечно, гражданин и семьи тоже в определенных случаях должны и могут соучаствовать в этом софинансировании. Но меру надо знать во всем! У нас подчас меры никто!..— Владимир Путин оборвал себя на полуслове.— Краев не чуют!

Он все же решил сделать поправку на литературный русский язык:

— И не чувствуют, вот в чем все дело!

И президент только начал:

— Люди, с которыми я общаюсь, спортсмены наши, хоккеисты выдающиеся (ну тут выбор небольшой: либо Владислав Третьяк, либо Вячеслав Фетисов, либо всего еще пара человек.— А. К.), мне с горечью говорят: на подкатку не пришел мальчишка, денег за подкатку так называемую не заплатил — и все, на площадку не выпускают!

Подкаткой в хоккее называют дополнительные занятия, на которых совершенствуют технику катания и владения клюшкой. И за дополнительные занятия в школах берут дополнительные деньги.

Это и возмутило Владимира Путина, причем не все еще поняли насколько.

— Я говорю: а как же, все заинтересованы в том, чтобы результаты были? — продолжал президент.— Да, заинтересованы, но в получении денег за подкатку больше заинтересованы и не выпускают на площадку — вот и дело с концом!

Тут последовал монолог, после которого мир уже не будет прежним, то есть подкатка не будет платной.

— Вы понимаете, я когда смотрю на это… Это только один пример. Так в очень многих федерациях происходит. Я вам честно скажу: если бы в свое время, когда я активно спортом занимался, вот так бы за все приходилось платить, я никогда бы не выполнил норматив мастера спорта Советского Союза по самбо и никогда бы не выполнил норматив мастера спорта СССР по дзюдо. Это не такое уж выдающееся достижение, как у многих находящихся здесь, в этом зале... Мастер спорта Советского Союза — ну кое-что...— все-таки оговорился Владимир Путин.— Но я бы не выполнил норматив такой, если бы за все надо было платить, как сегодня в некоторых случаях! В моей семье не было лишней копеечки, чтобы за все платить! Надо с этим разобраться, как следует.

Кажется, все сказал, и даже больше. Но нет:

— В отношении детей из малообеспеченных и многодетных семей никаких так называемых взносов быть не должно, не может быть! Особенно когда речь идет о выполнении нормативов, разрядов! Я понимаю, я говорил с чиновниками из Минспорта: «Ну у нас денег на все не хватает». Приоритеты надо определять правильно! Есть обязательные вещи, где ребята разряды спортивные выполняют, и там должно быть все бесплатно!

Вот это, может, и зря было сказано. Выполнение нормативов — да, это точно будет бесплатно, а над остальным могут теперь еще и подумать.

Потом был долгий доклад министра спорта Михаила Дегтярева, и казалось, что доклад этот дается с огромным трудом прежде всего самому министру. Он с таким трудом порождал произнесение слов, что казалось, он борется то ли со сном (но такое впечатление, что пару человек в зале ему удалось убаюкать), то ли с желанием дать уже всем понять: да не слушайте вы меня, мне самому все это совершенно не интересно. Михаил Дегтярев словно совершал над собой неимоверные усилия, чтобы с некоторой ленцой договорить фразы, которые ему и самому, видимо, не казались верхом содержательности. Но он договаривал и, увы, начинал новые.

Или стиль такой. С другой стороны, этой ленцой в голосе и характером Михаил Дегтярев в конце концов убаюкал целый хабаровский народ в истории с господином Фургалом, а это в представлении Владимира Путина, видимо, очень и очень серьезная доблесть, которая позволит проявить себя и на министерском поприще, и на любом другом.

Между тем на самом деле это заседание началось, когда выступили все, кто должен был, и когда президент поинтересовался, не хочет ли кто-то еще. Желающие нашлись.

И тут же стала выстраиваться цепь более или менее интригующих событий.

Сначала попросил слова культовый теннисный тренер Шамиль Тарпищев. Это авторитет, которого надо просто слушать, а точнее — слушаться.

— Я бы хотел подчеркнуть такую мысль, что любая звезда порождает массовость, это результат, за любой звездой люди идут заниматься спортом! — подчеркнул он.— И с другой стороны, массовость неминуемо рождает новую звезду. Вот эту цепочку нельзя разорвать!

И кто бы спорил. Утверждение было отнюдь не таким банальным, каким могло бы сгоряча показаться. Господин Тарпищев не зря это сказал. Неучастие спортсменов в международных соревнованиях разрывает цепочку, если кто не понял.

— Я...— замялся Шамиль Тарпищев.— Не как похвальба, но как пример могу привести и поблагодарить Владимира Владимировича (господина Путина.— А. К.) за возможность участия в международных спортивных соревнованиях... То, что было возможно, с учетом Олимпийских игр.

Он сейчас ступал на тонкий лед. Теннисисты стали самой многочисленной, как известно, группой, которая выступила на Олимпиаде в Париже. И нельзя сказать, что не было результата (выиграли серебро). А главное, было то, ради чего спортсмены жили четыре года, от одной Олимпиады до другой: они участвовали в этом. Господин Тарпищев, в отличие от некоторых других коллег, такое прекрасно, судя по всему, понимает.

— В этом году 988 теннисистов играли в 99 странах мира и выиграли 571 международный турнир,— продолжил он.— Это тоже имиджевая составляющая России, и ее как-то надо тоже предусматривать в программе, потому что наибольшие потери у нас будут здесь в силу того, что мы не имеем соревновательных программ высокого уровня. А только за счет соревнований растет молодежь, и мы не должны выйти с провалом на международную арену.

Но слова Шамиль Тарпищев попросил, как выяснилось, не только для этого.

— Мне кажется, что сейчас наступил новый этап в развитии спорта, и, наверное, наступило время консолидировать усилия и в руководстве спортивной деятельностью,— вдруг взял он высокую ноту.— Я думаю, что назрел вопрос о необходимости рассмотрения возможности, чтобы наш министр спорта Дегтярев Михаил Владимирович выдвинул свою кандидатуру на пост президента национального Олимпийского комитета.

Это даст возможность для развития, оптимизации в решении всех задач, которые вы поставили перед нами. Их очень много, и, наверное, спортивная власть в одних руках поможет эффективнее работать и созидать на благо нашей Родины.

Тут чувствовалась чья-то опытная рука. Выбор человека, который предложил бы кандидатуру Михаила Дегтярева (не говоря уж о самой кандидатуре.— А. К.),— непростой, но в случае с Шамилем Тарпищевым — никаких вопросов не вызывающий.

Ну это все равно как если бы Валентина Терешкова вдруг предложила обнулить все предыдущие президентские сроки Владимира Путина.

— То, что теннисисты выступают — и выступают на самом высоком уровне и действительно радуют российских болельщиков, подтверждают высокий класс российской школы тенниса,— это очевидно,— поддержал Шамиля Тарпищева Владимир Путин (и это важно не только для Шамиля Тарпищева).— В этом, безусловно, и ваша заслуга, так что я хочу вас поблагодарить.

Он прокомментировал и само предложение, и тоже предсказуемо, если видеть в развивавшемся на наших глазах сценарии «опытную руку».

Он, конечно, должен был согласиться. Иначе Шамиль Тарпищев и не начинал бы.

— Предложение действительно заслуживает самого внимательного рассмотрения,— кивнул президент.— Надо подумать, вы правы. Наверное, в современных условиях, может быть, это и оправданно.

«Наверное» и «может быть» тут не считаются. Фигуры речи. Все было решено.

Но тут слова попросил Виталий Смирнов. А это, рискну сказать, еще более культовая фигура в российском и советском спорте. Я только скажу, что это один из главных организаторов Олимпиады-80 и член Международного олимпийского комитета с 1971 по 2015 год, то есть 44 года (если это укладывается в чьей-то голове). И до сих пор никто его не силах в чем-нибудь упрекнуть. Нет, и желающих не найдется.

— Наш президент Олимпийского комитета (России.— А. К.) подал в отставку,— произнес Виталий Смирнов.— Я должен сказать, что он добросовестно выполнял свой долг и заслуживает слов благодарности. Однако сложившаяся ситуация, я так думаю, заставляет его уступить место новым людям с новыми возможностями. Я поддерживаю кандидатуру нашего министра, потому что в сложившейся ситуации будет очень важно... Я уверен, что собрание окажет ему доверие... Чтобы с руководителями Олимпийского комитета (Международного (МОК).— А. К.), особенно теми, которые вновь приходят у нас в марте, с ними имел дело, разговаривал не просто президент, руководитель общественной организации, но и министр, член правительства, и они бы понимали, кто с ними общается и кто высказывает точку зрения (пусть трепещут.— А. К.). Поэтому усиление этих позиций поможет нам, так сказать, в общении и решении тех задач, тех вопросов, которые вы перед нами ставите.

Ну что ж, забетонировал.

— Виталий Георгиевич, вы человек очень опытный и до сих пор являетесь почетным президентом Олимпийского комитета России, почетным членом Международного олимпийского комитета. В Советском Союзе-то как выстраивалась эта работа между административными органами и национальным Олимпийским комитетом? — поинтересовался президент.

А и правда интересно. И кто еще мог о таком рассказать?

— Мы, конечно, должны обязательно сохранять автономность Олимпийского комитета,— неожиданно заявил Виталий Смирнов.

Заявление было, можно сказать, смелое. Ибо в высшей степени интересно, как сохранить автономность, если обе должности занимает человек, работающий еще и министром спорта, одним из высших чиновников государства. История доктора Джекила и мистера Хайда ему в помощь. Бороться за автономность Михаилу Дегтяреву придется с самим собой. Внутри себя. И это будет борьба на выживание.

— В советское время Олимпийский комитет существовал на бумаге,— между тем отвечал президенту великий и почетный.— Это была комната выделенная... Вообще указания товарищ Сталин давал по поводу создания Олимпийского комитета в 1951 году! В 1952 году мы участвовали в Олимпийских играх. Решение правительства было такое: рекомендовать заместителям председателя Олимпийского комитета выделить комнату и две штатные единицы. Вот в таком виде он существовал 40 лет! И только в 1990 году было принято решение правительства СССР, на излете, в котором было записано: вывести Олимпийский комитет из состава государственного комитета по спорту. Тогда был создан комитет, был закон соответствующий, мы получили здание, получили землю под это здание, и Олимпийский комитет стал осуществлять свою программу, свою деятельность на этой основе. Поэтому, конечно, я думаю, что здесь совершенно понятно: Олимпийский комитет должен продолжать делать ту работу, осуществлять ту работу в стране, которую он выполняет.

По сути, принято решение вернуть ОКР в распоряжение государства. Или Михаилу Дегтяреву грозит реальное раздвоение личности.

Остается сказать, что Виталий Смирнов дал, получается, понять, что поощряет это тревожную вероятность.

Немного отвлек присутствующих от сложной темы Умар Кремлев, глава Международной ассоциации бокса.

— Я хотел бы сказать, мы много говорим о внутреннем развитии, конечно, хотелось бы, чтобы в рамках совета все-таки как-то поставить вопрос о том, чтобы все руководители федераций занимались еще «международкой», потому что одному на самом деле тяжело,— признался он.

Что ж, если он хотел удивить присутствующих (да хотя бы и Шамиля Тарпищева), то ему это удалось. Кого-то даже поразил.

— Вот сегодня в боксе,— продолжил он,— у нас везде есть флаг, гимн, выступают... И в профессиональном боксе отстояли — спортсмены все единогласно сказали, что мы все снимемся с ассоциации профессионального бокса, если вы будете запрещать нам гимн. Такую позицию мы выработали, и сегодня все профессиональные организации также включили и флаг, и гимн, везде выступают спортсмены!.. И хотелось бы, конечно, чтобы каждый, кто приходит возглавлять федерацию и кто возглавляет, чтобы в этом направлении большую работу проводили! Потому что, когда и если мы будем все едины в этом направлении, не смогут нам включать — ехать без флага или без гимна, условия диктовать, так как Россия — это спортивная сверхдержава!

Это был намек, похоже, именно на Олимпийские игры, куда российские спортсмены поехали в нейтральном статусе, и для Умара Кремлева должно быть аргументом, что поехали с благословения господина Путина. За это его и благодарил Шамиль Тарпищев.

— Сегодня, когда едут люди без флага и гимна,— это тоже что-то непонятное! — воскликнул Умар Кремлев.— Кто-то жизнь отдает за флаг и гимн (это сравнение с СВО? — А. К.), а кто-то едет без флага и гимна выступать!

У Умара Кремлева накипело:

— Должна быть все-таки у нас какая-то внутренняя позиция жесткая, у руководителей федераций, которые несут ответственность! Нас же Минспорта аккредитовало, государство дало доверие нам, и это доверие мы должны оправдать, и на международной арене мы должны отстаивать флаг и гимн! Например, взять эту Олимпиаду (да, прямо сказал уже.— А. К.)! Боксеры... не я это сделал, а сами боксеры... встали и сказали, что мы без флага и гимна не поедем, еще за год до Олимпиады показали свою позицию! Хотелось бы, чтобы мои коллеги, другие виды спорта также относились, потому что это на самом деле большая проблема у нас, когда мы начинаем говорить: да пусть, сейчас время такое, пусть съездят, а когда все будет хорошо, оно и без нас будет хорошо!

Да он был просто неудержим:

— А когда время такое, в это время и надо показывать свою позицию, когда мы должны честь страны защищать и отстаивать. Я почему это говорю? Потому что сегодня только один вид спорта — бокс — это демонстрирует, сейчас еще федерации присоединяются к этому. Хотелось бы, Владимир Владимирович, может, в рамках света поставить какую-то задачу о работе на международной арене руководителям федераций либо чтобы Минспорта курировал это. Чтобы отчетность была среди федераций, какую работу они проводят на международной арене.

К примеру, та же Федерация фехтования России тоже отказалась даже от отборочных соревнований к Олимпиаде, да и не она одна (и, скорее всего, напрасно, ибо спортсменов лишили, без преувеличения, смысла их жизни, по крайней мере в спорте), но сейчас, видимо, не об этом.

— Когда нас будет много, естественно, не смогут нам никакие правила диктовать и, естественно, мы будем под своим флагом и гимном выступать везде,— красиво предположил Умар Кремлев.

— Умар Назарович, у вас это действительно неплохо получается,— кивнул Владимир Путин, и было такое впечатление, что он хочет как-то успокоить, приободрить расстроившегося Умара Кремлева.— Это пример хороший. Вы поделитесь с коллегами, как это делаете. Непросто в современных условиях. Надо будет ваш опыт иметь в виду, безусловно. Согласен.

Тут Умар Кремлев решил добавить и снова взял слово (и это было лишнее).

— Просто одному тяжело! Одной федерации тяжело это делать,— вздохнул он.— Сегодня мы здесь сидим, а там бокс идет. Например, наш Муслим Гаджимагомедов сейчас боксирует с немцем — они все приезжают на международные турниры, мы в России проводим! Нет никаких проблем!

— Я знаю, да, я же сказал, что у вас получается,— уже не без раздражения добавил господин Путин.

И он поинтересовался у Михаила Дегтярева, как тот относится к предложению Шамиля Тарпищева.

Оказалось, что позитивно:

— Начну с нынешнего президента Олимпийского комитета. Станислав Алексеевич Поздняков — великий спортсмен, чемпион, мы его очень уважаем. Очень в тяжелое время ему выпала доля руководить Олимпийским комитетом, и я хочу выразить ему свое уважение от всей спортивной общественности. Предложение Шамиля Анвяровича рассматриваю серьезно, с точки зрения Олимпийской хартии — она позволяет национальному Олимпийскому комитету на олимпийском собрании избрать представителя публичной власти.

Это было важно: есть законная возможность! И ее предстоит использовать.

— По российскому законодательству как чиновник вашей, президентской номенклатуры, для того чтобы выдвинуться на выборах, я должен попросить разрешения,— добавил Михаил Дегтярев.— Поэтому, если вы разрешите, готов выдвинуться!

Что ж, это было тоже по-своему красиво. Сценарий приближался к кульминации.

— Если дальше смотреть,— произнес Михаил Дегтярев,— то, конечно, я полностью разделяю то, что сказал Виталий Георгиевич (господин Смирнов.— А. К.) — об автономности Олимпийского комитета, она должна быть сохранена в любом случае. И так, как при Иосифе Виссарионовиче Сталине, конечно, делать не стоит и не будем... Наверное...

Нет, он не был уверен, что не будем. Ведь Владимир Путин еще не сказал последнего слова.

— Владимир Владимирович, если вы разрешите...— напоследок уже просто попросил Михаил Дегтярев.

— Я сейчас скажу, как я к этому отношусь,— заверил Владимир Путин и сразу сказал:— В целом поддерживаю... Если действительно у нас министр спорта возглавит и национальный Олимпийский комитет, то тогда у него, у министра и у президента национального Олимпийского комитета в одном лице, будет больше возможностей и полномочий общаться и с регионами, регулировать работу в регионах и работать более плотно с федерациями. Поэтому я и считаю возможным это предложение Шамиля Анвяровича (господина Тарпищева.— А. К.) поддержать. Но в то же время мы должны, безусловно, прислушаться к тому, что было сказано и Смирновым Виталием Георгиевичем! Он человек очень опытный, много-много лет проработал в различных структурах национальных спортивных организаций и в международных, в том числе в МОКе. Национальный олимпийский комитет должен, без всякого сомнения, сохранить автономность и независимость и иметь возможность противодействовать любым теоретически возможным давлениям со стороны.

Да, Михаила Дегтярева оставляют наедине с собой.

Какая нелегкая ноша.

Какой сюжет.

Как жаль.

Андрей Колесников, Уфа