Александр Готби, Phillips

В этом году, как и в прошлом, аукционный дом Phillips совместно с Bacs & Russo был участником Geneva Watch Days. Ведущий эксперт Phillips Александр Готби, руководитель часового отдела в континентальной Европе и на Ближнем Востоке, рассказал о главных лотах нового аукциона под названием «Reloaded: The Rebirth of Mechanical Watchmaking 1980–1999», который пройдет в Женеве 8 ноября.

— Вы говорите о «перезагрузке» и «возрождении». Но что такого произошло в часовом мире в последние десятилетия ХХ века?

— Идея, что высокая механика часового дела — настоящая ценность и должна быть сохранена, овладела умами. Но чтобы это произошло, необходима была работа выдающихся мастеров, решивших возрождать часовое искусство. Таких, например, как Франсуа-Поль Журн, Дерек Пратт, Филипп Дюфур — ограничимся теми именами, которые представлены сейчас на нашем столе.

— Кто же не знает Филиппа Дюфура или Франсуа-Поля Журна, они герои всех аукционов.

— Но на аукционе они представлены особенными вещами. У нас есть одни из первых наручных часов, выпущенных Журном в 1993 году. Даже не «одни из первых», а просто вторые. Свой первый наручный турбийон он создал только в 1991 году. Эти часы он сохранил у себя, они часть его архива. А вот два года спустя для одного из своих постоянных клиентов он сделал вторые часы с турбийоном в корпусе 38 мм. И это именно те часы, которые вы сейчас держите в руках.

— То есть это самые первые проданные F.P. Journe наручные часы?

— До создания марки F.P. Journe оставалось еще несколько лет. Эти часы носят надпись «Tourbillon Souverain a Remontoir d’Egalite 15/93», где 93 — год создания, а 15 — порядковый номер, это всего пятнадцатые часы мастера, его история только начиналась. И вместе с тем здесь уже виден «стиль Журна», который принес ему такую известность. В 1995 году он сделал еще одни такие часы, то есть в мире есть только три такие модели. К полной радости будущего коллекционера, к часам прилагаются не только документы на покупку, но и чертежи и эскизы. Все в изумительной сохранности, потому что продает их первый владелец. Это готовый музейный экспонат.

— Для музея «новых» часовщиков, бывших молодых, теперь классиков?

— Конечно. Вот перед вами часы Филиппа Дюфура Duality. Когда в 1996 году Дюфур решил делать свои Duality — часы с дублированным спуском и двумя независимыми балансовыми колесами,— он быстро понял, что мало кто готов их покупать. И он решил, что сделает только девять. Проект был закрыт. Но в 2000 году его верный клиент стал просить Duality. Дюфур ответил: «Нет, я их больше не делаю». В течение нескольких лет клиент уговаривал и мучил Дюфура, пока тот не сдался и не сказал: «Хорошо, но только когда я смогу». Это заняло еще несколько лет, и в конечном счете в 2014-м терпеливый коллекционер получил свои часы, особенные, в платиновом корпусе с серым циферблатом, с розовыми индексами и стрелками. Таких часов не было и больше не будет.

— Конечно, если у Филиппа Дюфура хватит силы сопротивляться в следующий раз.

— Чтобы придумать и изготовить такие часы, нужно время, и немалое. Вот карманные часы, сделанные Дереком Праттом. Это был такой сложный механизм, включающий турбийон, ремонтуар, запас хода, термометр, фазы Луны, что он делал его почти 25 лет, начал в 1980-х, а закончил в 2005-м. Человек, купивший эти часы в 2005-м, нам их уступает для продажи, и это не только самая эмблематичная вещь Пратта, но, может быть, самые интересные из карманных часов рубежа веков.

— А какая история связана с этими Roleх с ювелирным радужным кольцом циферблата?

— Это первые Rainbow Rolex Daytona, выпущенные задолго до того, как Rainbow вышли в серию. У часов механизм Zenith El Primero в варианте Daytona. Когда появились Rainbow, у них уже был собственный механизм Rolex. Мы не знаем, был ли это специальный заказ или марка сделала эти часы для эксперимента, но мы узнали имя первого владельца вещи, единственной в своем роде.

— Насколько ваша подборка репрезентативна?

— В этой аукционной главе будет представлено примерно шесть десятков разных часов, относящихся к 1980–1999 годам. Я думаю, когда выйдет каталог, многие станут упрекать нас в неполноте выборки — «почему нет того, почему нет другого». Но в этом и состоит отличие работы аукциониста от работы исследователя, мы имеем дело с тем, что у нас в руках, а не с тем, что мы теоретически хотели бы иметь.

— Что думают сами мастера по поводу того, что их специальные модели окажутся на открытом рынке?

— Мнение Пратта мы спросить, увы, не можем, а Журн и Дюфур довольны. Часы сделаны для того, чтобы переходить от коллекционеров к коллекционерам, от поколения к поколению, появляться в каталогах, в этом гарантия их сохранности для истории.

Беседовал Алексей Тарханов