Как Владимир Путин освятил смену командования профсоюзами

29 октября в Колонном зале Дома союзов прошел XIII съезд Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР), на котором Михаила Шмакова, ставшего президентом ФНПР, в должности председателя сменил Сергей Черногаев. А специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников, наблюдавший за ходом съезда, хотел бы понять, чем так хороши две головы одного орла и куда они смотрят.

В этот день у президента России было много публичных мероприятий. Так, сначала отгремело в Кремле. Из Национального центра управления обороной Верховный главнокомандующий руководил тренировкой стратегических сил с участием «средств наземной, морской и авиационной составляющих сил стратегического сдерживания. В ходе тренировки состоялись практические пуски баллистических и крылатых ракет». Отрабатывали массированный ядерный удар.

То есть такую тренировку можно было провести тихо и спокойно, без шума и пыли, и при этом как надо, то есть многозначительно. Обычно они так и проводятся (а Владимир Путин и назвал ее сперва «очередной» тренировкой). Мы об этом, слава Богу, и не подозреваем и лучше спим.

Но сегодня был не тот случай. «Отбомбились» максимально громко. Все федеральные каналы показали, как это, если что, делается. Да, сейчас не та обстановка, чтобы молчать. Об этом все должны знать и помнить.

Затем Владимир Путин выступил на конгрессе «Национальное здравоохранение 2024» и рассказал о том, что средняя продолжительность жизни в России должна достичь 78 лет (не указал, к какому сроку), «а в дальнейшем, как раньше и планировали, выйти на уровень 80 плюс».

При этом идеи одного мероприятия, как мне представлялось, радикально противоречили идеям другого.

И только затем, не в первый раз напугав, как было задумано, и успокоив мир, Владимир Путин появился в Колонном зале Дома союзов на XIII съезде Федерации независимых профсоюзов России.

Здесь его не так уж долго ждали. Делегаты исторического съезда в закрытом режиме изменили устав, ввели новую должность президента и единогласно избрали на нее Михаила Шмакова, который до этого был бессменным председателем. Теперь председателем, которого тоже избрали единогласно, стал Сергей Черногаев, который раньше возглавлял профсоюз транспортников.

Вместо гимна, который закономерно должен был бы венчать столь знаковые перемены, делегаты (также в закрытом режиме: чай, не тренировка стратегических сил сдерживания) прослушали и просмотрели итоговую пресс-конференцию Владимира Путина после саммита БРИКС.

Узнав об этом, я, конечно, сильно удивился и даже сначала не поверил:

— Что, сидели и целый час слушали?

— Конечно,— подтвердил один из организаторов мероприятия.

— Да, но зачем?!

— Акт политического просвещения,— пояснил мне организатор.

— Но она же была в прямой трансляции, все желающие могли увидеть два дня назад. Такой методический подход и не вспомнить! Профсоюзное ноу-хау?..

— В том-то и дело, что в прямой трансляции! А у делегатов выборы были. Им было не до того. А теперь они опять в теме! И вы, кстати, хороший вопрос задали.

С этим уже трудно было спорить.

Но в целом вопросов еще было много, и я с удовлетворением увидел в фойе легендарного профсоюзного лидера Михаила Шмакова.

— Откуда такая внезапность? — спросил я у него.— В апреле этого года был съезд, на котором вас в очередной раз избрали председателем ФНПР на четыре года. И вот все кувырком.

— Разговор про это был, честно говоря, уже тогда,— рассказал Михаил Шмаков.— Чисто технически сделать это еще тогда было сложно, поскольку съезд готовился под выборы президента.

Это было туманно, ну и ладно.

— Сейчас задача — усиливать руководство. И поэтому…— он замялся.— Ну у нас же двухголовая система… Я имею в виду герб. Двуглавый орел! И поэтому другую голову к телу добавили.

Приставили, я бы сказал.

Шутка была по всем признакам многократно выстраданной.

— То есть ваша идея в том, что вы отходите от дел?

— Ну как…— замялся наконец Михаил Шмаков.— Я концентрируюсь на делах и идеях больше стратегических…

Он обдумывал свои слова, и сказанные, и несказанные.

— Но и это все условно!..— добавил он, возможно спохватившись, что коллегу Черногаева могут после этого упрекать в том, что он в формировании стратегических задач замечен не будет.— А ежедневную, в чем-то рутинную работу надо выполнять каждый день!

Это был другой мотив. Михаил Шмаков утверждал то есть, что он будет заниматься творчеством, а его коллега — рутиной.

Неужели он просто решил освободить себе время для настоящего созидания, которое приносит радость человеку труда? Но ведь в чем еще, если не в этом, главная задача профсоюзов?

— Он будет каждый день заниматься всем объемом работы, а я перехожу на решение стратегических задач,— окончательно и, кажется, к собственному удовольствию сформулировал Михаил Шмаков.

— Устали, что ли? — прямо спросил я его.

— Ну а как же! Конечно, устал! — так же прямо вдруг ответил он.— Мне 75 лет! 75! В этом возрасте с госслужбы вообще выгоняют! Да и в 70!

Не всех, нет, не всех.

— А профсоюзы меня до сих пор держат,— добавил господин, а на самом деле товарищ Шмаков.

— Я с утра почитал Telegram-каналы…— признался я.

— Что там? — нахмурился Михаил Шмаков.

— Пишут страшное. Что вы уходите под давлением правоохранительных органов, что приватизировали профсоюзных санаториев на два с лишним триллиона рублей… Триллиона!..

— Профсоюзное имущество приватизировать не-воз-мож-но…— сказал Михаил Шмаков, и я уловил в его голосе, мне показалось, даже нотку сожаления.— Потому что по Конституции, по Гражданскому кодексу РФ, принятому в 1992 году, профсоюзное имущество было вычеркнуто из такого… полугосударственного, скажем… И оно было отнесено законодательством в раздел частного.

— Вы, наверное, участвовали в этом решении? — предположил я в полной уверенности, что Михаил Шмаков был в профсоюзном движении всегда.

Без него оно до сих пор не сделало и шагу. Ни вперед, ни назад.

— Да,— согласился он.— Хотя в этих дебатах мы предлагали оставить такой вид имущества, как общественное. И надо было все профсоюзное отнести туда. На это не пошли. Приватизация — это перевод государственного имущества в частное. А профсоюзное — и так в частном! Так что его приватизировать невозможно даже теоретически! Все остальное — наветы!

Лаконично. Исчерпывающе. По-шмаковски.

— Знаете, у Высоцкого: «Я из дела ушел, из такого хорошего дела… Ничего не унес, отвалился, в чем мать родила…»,— процитировал он.— И так далее.

— Это про вас? — уточнил я на всякий случай, хоть и так понимал: про него.

— Про меня,— кивнул Михаил Шмаков.

— Значит, вы отметаете все претензии?

— А у кого претензии-то? У людей, которые меня выбрали и сегодня? — Он был невозмутим.— У кого?

И правда глыба.

— Может, у правоохранительных органов? — предположил я.

— Было инициировано несколько уголовных дел,— согласился Михаил Шмаков,— которые были все закрыты за отсутствием события преступления!

— Видимо, то, что президент приезжает…

— Да, говорит о том, что проверки прошли! — рассмеялся Михаил Шмаков.— Что я не токсичный!

Легенда профсоюзного движения производил впечатление несгибаемого человека. Да разве и не было так?

Через несколько минут я разговаривал уже с Сергеем Черногаевым, новым председателем ФНПР, еще не легендой.

— Какую часть обязанностей, которые исполнял Михаил Шмаков, вы готовы взять на себя? — спросил я у него.— Как делить будете?

— Что значит «взять на себя»? Председатель исполняет все обязанности,— покачал головой Сергей Черногаев.— Председатель является единоличным исполнительным органом! Есть руководящий орган, это съезд и генсовет, а есть единолично исполняющий орган.

Я понял: то есть это он, Сергей Черногаев.

Дело-то между ними оказывалось серьезней, чем могло сперва показаться.

— Другая история,— дообъяснил Сергей Черногаев,— что появилась должность президента, которая, я думаю, в большей степени будет заточена на расширение и углубление международных связей! У нас же существует международный БРИКС! Вот область применения! А мы должны сделать, что ли, более эффективным влияние по тем или иным вопросам, где будут применяться более современные подходы к решению.

Значит, подходы Михаила Шмакова были все-таки не всегда эффективными.

— Надо заниматься оптимизацией нашей деятельности — не в плане того, что сокращением людей, а в плане того, чтобы сделать работу профсоюзов более эффективной.

Значит, она была менее эффективной.

— У вас нет робости — вступить в должность председателя после Михаила Шмакова, который работал в ней 32 года?

— Я в любом случае вторым Шмаковым не буду! — воскликнул Сергей Черногаев.— Он прошел через такие испытания, через которые прошла и вся наша страна, что такого опыта мне не пережить! Не в том плане, что он героический… Наоборот, дай Бог, чтобы ни у кого такого не было… Тем не менее Михаил Викторович — уникальный в этом отношении!.. У нас. Много космонавтов. Но никто не стал Гагариным!

— А то, что пишут всякое?..

— А вы не видели, как единогласно его избрали президентом? — переспросил меня председатель.— Если бы были вопросы, так не избрали бы! А финансовая деятельность всегда вызывает вопросы. Как и состояние наследства профсоюзов…

— Оно ведь богатейшее…— добавил я.

— Ну вот мы находимся в Колонном зале Дома союзов…— продолжил Сергей Черногаев.— В центре Москвы, и нормально смотрится. Потому что до недавнего времени был собственностью профсоюзов!

— А сейчас это уже чья собственность? — переспросил я.

— Ну, сейчас по решению суда…— смутился председатель.— Это уже не наша собственность.

Действительно, в марте 2024 года Арбитражный суд Москвы по иску Генпрокуратуры «истребовал из чужого незаконного владения Московской федерации профсоюзов и ООО “Колонный зал Дома союзов” историческое здание на ул. Большая Дмитровка, д. 1, известное как Дом союзов, а ранее — Благородное собрание».

То есть раньше ФНПР все свои съезды проводила, так сказать, у себя, а теперь арендует помещение-то. А раньше под все похороны (здесь ведь, кстати, еще с В. И. Лениным прощались, и еще в 1917 году, после того как Военно-революционный комитет отобрал здание у Благородного собрания, это здание уже профсоюзам отдали), в том числе и советские (а где еще и хоронили вождей?), аренду всем оформляли. Но выяснилось, что владение было незаконным.

Что только не выясняется со временем.

— А вы знакомы с Александром Шохиным, главой бюро РСПП? — спросил я.— С работодателем? Ведь Михаил Шмаков и Александр Шохин, мне казалось, сиамские близнецы… Орел, как говорится, двуглавый на теле человека труда…

— Конечно, знаком,— подтвердил председатель.— Это ведь тоже вызов!

Владимир Путин, приехавший еще через час, был чрезвычайно благодушен. Он проработал с Михаилом Шмаковым, сколько себя помнит на должности президента, и, похоже, дорожит этим.

— Что хотел бы особо отметить,— рассказывал он,— российская экономика должна стать экономикой высоких заработных плат. Уверен, профсоюзы разделяют эту точку зрения. И ваши аплодисменты как раз об этом говорят!

То есть власть борется за то, чтобы профсоюзам было не за что бороться.

Владимир Путин вскоре перешел к кадровым решениям съезда:

— Михаил Викторович Шмаков, который возглавлял Федерацию независимых профсоюзов России более 30 лет, настоящий ветеран профсоюзного движения и, безусловно, многое сделал для его развития, насколько я понял, Михаил Викторович переходит на почетную должность президента ФНПР!

А, ну вот все и было сказано. Должность его — почетная. Так бы сразу и сказали.

— И конечно,— продолжил президент,— поздравляю с избранием Сергея Ивановича Черногаева. Вы много лет посвятили работе в одном из крупнейших отраслевых профсоюзов — железнодорожников и транспортных строителей. Теперь вам как председателю ФНПР предстоит руководить всем коллективом, всем комплексом текущей деятельности федерации, реализовывать востребованные временем проекты профсоюзного движения, внедрять инициативы, которые обеспечат выход ФНПР на качественно новый уровень развития.

Да, реально руководить профсоюзами теперь будет Сергей Черногаев. А Гагариным останется Михаил Шмаков.

— Мы знаем, помним и ценим,— обратился он к президенту,— что этот съезд, XIII съезд ФНПР,— девятый, на который вы приходите к нам и выступаете… Вы абсолютно правы: если мы замедлимся в своем развитии, если остановимся, то страновая конкуренция может нас задавить!

Не зря Михаил Шмаков смотрел пресс-конференцию Владимира Путина по итогам БРИКС, ой не зря.

— Мы едины в том, чтобы наша страна была сильнейшей в мире…— продолжал президент ФНПР.— Мы с пониманием относимся ко всем задачам, которые стоят перед промышленностью, перед теми предприятиями, которые работают на нашу оборону, на нашу армию, и в рамках СВО, и вообще над заделами… Жизнь усыпана не лепестками роз, а чаще шипами… И мы понимаем, что иногда надо отходить от, например, стандартных ограничений сверхурочных часов, но мы боролись и будем бороться за то, чтобы это не перерастало просто в выжимание энергии из человеческого тела! Потому что уже сейчас имеются случаи выгорания на работе, уже люди отказываются и от высокой зарплаты, потому что могут не выдерживать такого темпа!

Михаил Шмаков напоследок выдал речь, между прочим, настоящего профсоюзного лидера. Ведь на что вдруг замахнулся?! На святое.

— Мы понимаем,— кивнул он,— что победа-то будет за нами. Но победа невозможна без слаженной, энергичной работы тыла, это мы тоже понимаем!

И тут пришло время проверенной на мне шутки.

— Я позволю себе поиронизировать, Владимир Владимирович,— сообщил Михаил Шмаков.— Наш герб, исторический и сегодняшний,— это двуглавый орел. Вот мы вторую голову нарастили на теле ФНПР!

Дамы в партере смеялись до слез от нахлынувших чувств.

— Владимир Владимирович, благодаря вам ценности о достойном труде, расширении его возможностей, занятости для каждого человека последовательно реализуются в нашей стране,— начал исполнять свои обязанности председателя и Сергей Черногаев.— И в том числе это происходит в рамках трехсторонней комиссии… Пользуясь возможностью, хочу сказать вам, уважаемый Владимир Владимирович, искренние слова благодарности за курс нашей страны, в котором человек труда занимает особое, почетное место!

И тут было ничего не убавить. И это будет только прибавляться.

— Мы с Михаил Викторычем (господином Шмаковым.— А. К.) на протяжении многих лет работали вместе и в непростых условиях. В сложных…— сказал Владимир Путин.— Которые стояли перед страной, перед Отечеством…

Слово «Отечество» прозвучало не зря:

— Поэтому хотел бы проинформировать, что мною подписан указ о награждении Михал Викторыча орденом «За заслуги перед Отечеством» I степени.

Тут все, конечно, встали.

— И еще…— продолжил президент России.— Я, честно говоря, не знаю деталей, как поменялся устав… И не знаю, куда должна смотреть одна голова, о чем должна думать другая (другая как раз, видимо, должна думать о том, куда смотрит одна.— А. К.), но хочу сказать, еще раз повторю: мы с Михал Викторычем работали много лет. Это же не шутки. Много лет, реально…

Да, для Владимира Путина это имеет значение.

— Хочу вас поблагодарить… И вы знаете: несмотря на то что вы там… значит…— Президент России не хотел говорить «отходите от дел», хотя это было ведь уже ясно.— …Поменяли как-то свои функции… Телефоны вы знаете, мои двери для вас всегда открыты… Я не шучу, я серьезно говорю…

Он повторял и повторял. Хотел, чтобы не выглядело дежурно. Это даже обязывало, причем их обоих.

— Вы как теперь… Вас тоже… Президент?.. Прошу пожаловать!

В клуб, он хотел сказать.

— Мы между собой всегда договоримся,— закончил господин Путин.

— Как президент президенту хочу вам сказать…— ответил расчувствовавшийся и оттого немного, конечно, «поплывший» Михаил Шмаков.— Большое спасибо!

Со всеми бы так прощались в Колонном зале Дома союзов.

Андрей Колесников