Старший управляющий директор Сбербанка Евгений Акимов о перспективах взыскания долгов в новых юридических реалиях

Законодательные изменения последних месяцев, очевидно, отразятся на взаимоотношениях российских кредиторов и должников. В мае подняли до 2 млн руб. планку долга, позволяющего инициировать банкротство должника, а с сентября существенно увеличился размер госпошлин для обращения в суд. О том, как эти новеллы повлияют на политику банков по отношению к корпоративным заемщикам и что нужно менять в банкротных делах, “Ъ” поговорил со старшим управляющим директором — начальником управления принудительного взыскания и банкротства Сбербанка (MOEX: SBER) Евгением Акимовым.

— Как вы оцениваете недавнее увеличение размера пошлин для подачи исков, в том числе внутри банкротных дел?

— Такое радикальное повышение госпошлин стало неожиданностью для всех. Сейчас Сбербанк и другие кредиторы ведут расчеты для оценки последствий. Что касается корпоративных банкротств, для нас это не слишком существенное увеличение. Относительно банкротства граждан — все сейчас анализируют, по каким суммам имеет смысл его затевать. Банки дорабатывают свои модели, чтобы подавать заявления именно в те процедуры банкротства, где будет какой-то возврат и где суммы возврата превысят затраты. Мы просчитываем окупаемость каждого действия, которое предпринимаем, смотрим выхлоп от инициирования обособленных споров в банкротстве (оспаривание платежей должника, отчуждения его имущества и др.), за которые теперь тоже нужно платить пошлины. Если мы понимаем, что будет положительный экономический эффект, то сами подаем или просим арбитражного управляющего подать иск. В противном случае загружать суды и управляющего исками бессмысленно. Но, конечно, по крупным заемщикам банки как подавали, так и продолжат подавать иски в суд.

— Кто для вас относится к крупным заемщикам?

— Если говорить про заемщиков-юрлиц, то к ним мы будем заявляться практически по всем суммам. Но здесь нужно различать подачу заявления о взыскании в суд и подачу требований кредитора в банкротстве.

— В чем для вас разница между этими двумя действиями?

— Если речь просто о взыскании долга, то при удовлетворении иска пошлина перекладывается на должника. Здесь надо понимать, что с конкретного должника ты в принципе что-то получишь, для этого у всех крупных банков есть модели, которые оценивают и предсказывают перспективы реального погашения долга.

Другое дело — вопрос банкротства, где, по статистике, у большинства должников просто нет имущества, за счет которого можно компенсировать расходы.

И вот, с одной стороны, если подать на банкротство, потом это могут быть убытки в чистом виде. С другой стороны, если не подавать, это может породить культуру неплатежей по каким-то суммам. Появятся советники, которые будут говорить заемщикам, что до определенного размера долг можно не возвращать, банк с вами судиться не пойдет, потому что ему невыгодно платить пошлину и нести другие расходы. И заемщики будут этому верить и не платить. Уже сейчас есть много недобросовестной рекламы с обещаниями списать долги, что на деле является неправдой.

— Не пугает ли вас возможный размер пошлины, которая может доходить до 10 млн руб. по крупным искам? Не сократит ли это активность банков?

— На мой взгляд, это сократит не активность банков, это сократит активность всех кредиторов, которые подают жалобы лишь ради того, чтобы жаловаться. То есть суд ради суда без понимания результата.

— Не думаете объединиться с другими кредиторами, чтобы совместно нести расходы на пошлины, или как-то переложить подачу исков к банкроту на налоговую службу, которая пошлины не платит?

— Довольно сложно транзакционно будет согласовывать издержки с несколькими кредиторами, проще возложить их все на одного кредитора, который встанет в реестр текущих платежей с этими расходами и потом после удовлетворения их получит. Если есть деньги в конкурсной массе, то будем просить управляющего подавать такие иски, это же в интересах всех кредиторов. Что касается ФНС, она сама всегда подает заявления к должникам, когда есть что оспорить. Хотя нельзя исключить, что мы будем в некоторых случаях ходатайствовать перед налоговой службой о подаче иска, такое тоже может быть. Но мы и сами будем стараться заявлять иски, если будем понимать перспективу.

— Обоснованно ли увеличение минимальной планки долга для инициирования банкротства компании?

— Старая сумма не менялась более 20 лет, поэтому повышение было логичным. 2 млн руб.— вполне адекватная цифра. Некоторые считают, что это испортит платежную дисциплину по более мелким долгам, так как эти кредиторы не смогут подать заявление о банкротстве своего должника. Но для них есть институт исполнительного производства через судебных приставов, он тоже работает.

— Но пристав не пойдет оспаривать сделки должника…

— Не пойдет. Но порог повышен именно для юрлиц, и вряд ли предприятие с долгом в 300–500 тыс. руб. будет заниматься переводом бизнеса на другую фирму, если у него лишь один небольшой кредитор.

— Благодаря увеличению порога число потенциальных юрлиц-банкротов с долгами по налогам уже сократилось в два раза, сообщала ФНС. У вас есть сокращение по этому параметру?

— Не думаю, что количество потенциальных банкротов из корпоративных заемщиков у нас радикально изменится. Мы стараемся договориться со всеми, даже с маленькими заемщиками. На наш взгляд, при определении стратегии работы с проблемным активом сумма задолженности является наименее важным фактором. Конечно, законом предусмотрена минимальная пороговая сумма обязательств, начиная от которой может быть инициировано банкротство, но дальнейшие шаги банка зависят от множества других обстоятельств — опыта предыдущего взаимодействия с клиентом, его финансового состояния, готовности сотрудничать с банком и т. д.

— Какой общий синергетический эффект в банкротстве возникает от этих законодательных изменений, не сдвигает ли это баланс в пользу должников?

— Все эти поправки — звенья одной цепи. У кредиторов теперь будет более взвешенный подход, более тщательная проработка своих действий. Причем не только у кредиторов, но и у арбитражных управляющих и у других участников дела, потому что ты отвечаешь рублем. Сейчас есть участники банкротных дел, которые веерно забрасывают множество исков наудачу либо чтобы просто затянуть процесс. Или подают иски о субсидиарной ответственности к чрезмерно широкому кругу лиц, независимо от их вины и степени участия, по логике «а зачем я буду в этом разбираться, пусть суд разберется».

Теперь же будет приниматься меньше скоропалительных решений, должен возникнуть инвестиционный подход. Ведь, по сути, подача иска — это инвестиция, ты инвестируешь свои средства и оцениваешь, получишь ли ты возврат или нет.

Никто не хочет терять деньги, так что можно ожидать от истцов более подготовленной и качественной доказательной базы.

— Учитывая рост затрат на разбирательства в суде, Сбербанк будет менять свою тактику во взаимоотношениях с должниками?

— Я думаю, что все больше банков будут обращаться за получением исполнительной надписи нотариуса, потому что взыскание задолженности таким способом дешевле. Тариф за такую надпись гораздо меньше, чем госпошлина за рассмотрение дела в суде. Он зависит от суммы долга, но максимальный его размер — около 165 тыс. руб., тогда как максимальная госпошлина за рассмотрение дела арбитражным судом — 10 млн руб. Хотя, полагаю, нотариусы со временем тоже тарифы поднимут.

— Этот инструмент может повлечь риски для должников? В прошлом году было громкое дело в Верховном суде о поддельной исполнительной надписи нотариуса (см. “Ъ” от 14 сентября 2023 года).

— Такое, наверное, случается, но не в ситуации с банками. У нас же речь идет о кредите, долг по которому, по сути, является бесспорным. Условие о взыскании задолженности через исполнительную надпись нотариуса должно быть включено в кредитный договор. Такая оговорка появилась уже у многих банков. Полагаю, что после роста госпошлин этот механизм получит еще большее распространение.

— Насколько популярным этот инструмент сейчас является для Сбербанка?

— Цифровизация значительно упрощает работу с исполнительной надписью нотариуса, а электронная форма совершения этой надписи становится все более популярной. Если в 2023 году было совершено около 520 тыс. электронных исполнительных надписей (ЭИН), то только за девять месяцев этого года их количество составило около 480 тыс. шт. Общий объем ЭИН в 2023 году — 53%, в 2024 году — 70% от количества случаев взыскания по исполнительным надписям.

Главная цель повышения госпошлин — разгрузить суды.

И переход от судебного порядка для взыскания небольших сумм (порядка 100–200 тыс. руб.) к механизму исполнительной надписи нотариуса поможет достичь этой цели и избежать судебных тяжб по части долгов.

— Может ли должник оспорить эту надпись нотариуса?

— Да, через суд. Но, как правило, по небольшим суммам должники не обращаются за оспариванием. Есть еще вариант замены судебного разбирательства медиацией, путем заключения медиативных соглашений с заемщиками. Медиатор — это посредник, который помогает разрешить конкретную ситуацию, его решение обязательно, оно заверяется нотариально и имеет силу исполнительного листа. Оговорка о разрешении спора через медиатора может включаться в кредитный договор или оформляться отдельным соглашением с заемщиком. Но медиацию мы еще не популяризировали, это пока штучный продукт.

Интервью взяла Анна Занина