О чем говорили на уроке русского языка в Кремле

5 ноября президент России Владимир Путин провел заседание бывшего Совета по русскому языку. Теперь это Совет по реализации госполитики в сфере поддержки русского языка и языков народов России. Разница, как выяснил специальный корреспондент «Ъ» Андрей Колесников, принципиальная, а обсуждавшиеся тема и средства, которые Владимир Путин готов вложить в русский язык,— впечатляющие. Нет, не то, что вы подумали, а еще более впечатляющие.

Несмотря на то что тема обсуждалась вроде гуманитарная и даже в чем-то безобидная, амбиции, связанные с этим обсуждением, были велики.

— При всем уникальном этнокультурном, религиозном разнообразии нашей страны именно русский язык во многом определяет нашу духовную и национальную идентичность,— разъяснил Владимир Путин.

Государство должно поддержать русский язык — вот задача, достойная великого и могучего.

Сейчас совет возглавляет Елена Ямпольская, советник президента.

— Мы твердо знаем, что каждый язык бесценен, а русский при этом является родным для всех граждан России,— пояснила она.

То есть русский все-таки, кажется, немного бесценнее и роднее остальных.

Это было еще только второе выступление, а русский язык на глазах становился все более великим. Уже просто даже почти никуда не помещался.

— Если национальные языки помогают сохраняться этносам, то русский сплачивает этносы в единый народ, разнообразный по крови, но неделимый по духу! — заявила Елена Ямпольская.— Русский был и остается языком, на котором говорит душа нашего народа. Не зря русский язык одновременно и средство, и цель: средство коммуникации, как это положено языку, и цель, за которую наш народ веками проливал кровь!

Было уже ясно, что на этом заседании, хотите вы этого или нет, русский будет наконец воспет как положено. И, честно говоря, на душе нашего народа должно было стать хоть немного спокойнее. Хотелось бы ему этого всячески пожелать.

— Спасибо, Владимир Владимирович, за ваши слова о детских книгах. Будущий читатель…— подбирала слова из русского языка Елена Ямпольская.— Он начинается не с выученной азбуки! Он начинается со сказок, которые тебе читают мама или бабушка, с иллюстраций, которые ты рассматриваешь из-за папиного плеча. (А вот тут на месте ребенка я бы поостерегся заглядывать папе за плечо. И вообще-то нехорошо, а может стать и вовсе плохо.— А. К.)

Но и так ясно, что детям легко и просто после этого совета уже не будет:

— Абсолютно согласна с вашим предложением, что работать с такими детьми (которые слабо владеют русским языком, то есть речь идет, возможно, прежде всего о детях до трех лет.— А. К.) надо по единому федеральному алгоритму. Позвольте предположить, что подобный алгоритм должен включать в себя обязательную диагностику владения языком и по ее итогам сопровождение конкретного ребенка до тех пор, пока он не овладеет русским в объеме, необходимом для освоения школьной программы.

Диагностику владения русским языком пройдет, надо понимать, далеко не каждый взрослый.

— Не могу не коснуться еще одной важной темы — засилья вокруг нас англицизмов, транслитов и латиницы,— добавила и не могла не добавить Елена Ямпольская.— Среди задач по защите и поддержке русского языка как государственного вы, Владимир Владимирович, прямо обозначили противодействие излишнему использованию иностранной лексики. Очищение нашего языка от чрезмерных заимствований происходит не впервые: подобные санитарные процедуры в истории повторялись регулярно, и подобный момент снова настает.

Угроза санитарных процедур действовала: шутить по поводу русского языка хотелось все меньше.

— Речь не о «запретительстве», не о «дремучем охранительстве», от которого вы нас предостерегали,— тем не менее сказала Елена Ямпольская,— и, конечно уж, никому в голову не придет отменять иностранные языки или запрещать классическую европейскую культуру. Мне кажется, Россия вообще сейчас является единственной ее достойной наследницей!

Амбиции проявлялись все ярче.

— Это не о запрете иностранного — это о возвращении родного языка на то место, которое он по праву должен занимать. Долой коверкинги языка! — воскликнула Елена Ямпольская.— Долой эту повальную латинизацию нашей среды!

Это страстное заявление не помешало Елене Ямпольской подставить к русскому слову «коверкать» английское окончание, характерное для отглагольных существительных нового времени.

Ну и ладно. А вдруг она так пошутила? Но не может быть, учитывая душу, и свою, и русского народа, которую она вложила в это выступление? Да нет, все здесь было слишком серьезно.

— В бытность работы в Государственной думе мною с коллегами был разработан соответствующий законопроект,— дорассказывала Елена Ямпольская.— Он до сих пор на рассмотрение не выносился. Надеюсь, это однажды произойдет.

Что же это за проект, который до сих пор не выносится на рассмотрение даже в Государственной думе? Даже Дума считает, что о нем следует говорить вслух. Нет, лучше не думать об этом.

Думать, судя по всему, следует о другом.

— Например,— призналась Елена Ямпольская,— мне кажется, имеет смысл подумать над такой молодежной игрой, как «Скажи по-русски».

Ох, тут мне наконец стало совсем не по себе. Я представил, как люди начнут выражаться. Им только предоставь возможность, только дай. Ведь скажут, не постесняются.

А она поясняла насчет смысла игры:

— Кто точнее выразится на родном языке, кто найдет больше синонимов!

И за этим дело не станет, можно не сомневаться.

— Когда человек поймет, что для какого-нибудь сленгового «чилить», «флексить»… Извините, «кринжовый»…— Но Елена Ямпольская все же нашла в себе силы произнести и это слово.— В русском языке есть десятки обозначений, множество образных и смысловых нюансов, что русский, изъясняясь по-молодежному, невыразимо крут!.. Может быть, это и станет началом того самого интереса к родному языку! А от интереса до любви, особенно у молодых, как известно, один шаг!

И там, как известно, еще один — до ненависти.

Идей-то много.

— Вообще важно заботиться о том, что любят наши дети, ибо эту любовь человек проносит потом через всю жизнь: речь, праздники, музыка, образы, герои…— рассказывала Елена Ямпольская.— Именно поэтому в соответствии с вашим указанием, Владимир Владимирович, мы с «Движением Первых» и обществом «Знание» готовимся объявить общероссийский конкурс создателей и производителей отечественных игр и игрушек под названием «Родная игрушка».

Речь идет о конкурсе игрушек «на основе наших этических и эстетических традиций». А вот это давайте.

— Более того, позвольте добавить, что и средовые дизайнеры сегодня проектируют массу интереснейших арт-объектов на основе кириллицы,— говорила Елена Ямпольская, и все эти речевые латинизмы, а проще, слова-паразиты — «дизайнеры, арт-объекты» — отчего-то смущали.

А ведь еще несколько минут назад коверкинги и англицизмы не смущали меня нисколько, но я как человек живой и впечатлительный находился под влиянием ее собственной речи.

Напоследок Елена Ямпольская сделала еще целый ряд важных заявлений.

— Русский сегодня — это язык сохранения человеческого в человеке,— предупредила она.

Кроме того:

— Неонацистов, с которыми сегодня бьется Россия, корежит лютая ненависть к трем главным духовным противникам: православие, Победа и великая русская культура с ее вершиной в лице Пушкина. Вот чего они боятся как черти ладана.

Елена Ямпольская знала: не нужно бояться высоких слов, когда речь идет о русском языке.

— Но лишь только очищается наша земля, и снова звонят колокола, зажигается Вечный огонь, восстанавливаются памятники, звучит великое русское слово и будет звучать вовеки веков! — впечатляюще заканчивала она, и спорить уже не хотелось. (Хотелось плакать. Да, комок подступил к горлу.— А. К.) Чему, надеюсь, и послужат «Основы государственной языковой политики», за разработку которых мы с радостью и с огромной благодарностью за такое поручение немедленно возьмемся!

Ждем с трепетом.

Константин Деревянко, директор НКО «Родное слово», рассказал, что значит быть грамотным в XXI веке. Если коротко, это значит взвалить на себя тяжелую ношу. Но еще тяжелее — не быть.

— К примеру,— пояснил он,— школьники сегодня испытывают трудности при решении текстовых задач по математике и истории, потому что не могут понять смысла написанного, часто не могут развернуто, своими словами объяснить естественно-научное явление на уроках по биологии и географии. Конечно же, этому есть объективные причины, в том числе связанные с развитием социальных сетей, с увеличением количества некачественного медиаконтента в сети.

Я ждал, когда виноватыми во всем окажутся журналисты с их медиаконтентом. Вот и дождался.

В основе борьбы с такой ситуацией «должно лежать системное, поэтапное формирование словарного запаса детей, понятийного аппарата, необходимого для освоения всей школьной программы, а также для понимания текстов литературных произведений, особенно нашей классики»,— подчеркнул Константин Деревянко.— Очень важно, чтобы дети, читая, например, у Пушкина: «И стал он кликать золотую рыбку»,— понимали исконно русское значение слова «кликать» — «звать», «призывать», а не только «кликать мышкой по экрану».

Признаться, для меня сказка Пушкина после этого разъяснения зазвучала, конечно, по-новому. Это же надо понимать, каким по-настоящему живым является классик: он выражался на современном несносном уже тогда, когда классика вообще никто не в состоянии был понять. Гений.

Да и сейчас только испорченному этим новейшим русским, мне казалось, могло прийти в голову такое прочтение великой русской сказки. Но нет, я готов был взять все свои нерусские слова обратно: поворот сюжета был красивым.

Константин Деревянко предложил разработать не только единые учебники, но и единые словари русского языка и сделать их «обязательными к использованию на уроках русского языка и других предметов».

Они подготовились; в том числе и к этому заседанию. Наступление разворачивалось по всему фронту. Фронтом была душа русского народа, и это как минимум.

— В современных учебниках по русскому языку слово «лес» встречается почти в десять раз чаще, чем слово «семья»! — не выдержал под конец Константин Деревянко, чья душа рвалась из оков собственного запаса.— А в учебниках начальной школы по всем предметам словосочетание «крепкая семья» не встречается ни разу!

Теперь, видимо, будет.

Людмила Гонтарева из ЛНР напомнила, что «несмотря на то что Луганщина преимущественно русскоговорящая, с начала 1990-х годов количество часов на изучение русского языка было ограничено — один-два урока русского языка в неделю в каждом классе. А предмета “литература” не существовало, была “зарубежная литература”, и мы должны были изучать произведения Пушкина, Лермонтова, Толстого, Достоевского в украинских переводах, что не передавало истинного слога русского автора, а, откровенно говоря, искажало его».

Цель, между прочим, сразу была достигнута: я даже вздрогнул.

— Хочу отметить, что начиная с лета 2022 года преподаватели русского языка и литературы Луганской народной республики имели возможность пройти курсы по изучению и внедрению в работу «фгосов»,— что-то не по-русски добавила Людмила Гонтарева.

Ситуация исправляется всеми силами, дала она понять. А силы есть.

Похоже, русский язык насаждается с такой же страстью, как раньше — украинский.

— Учителя украинского языка прошли переподготовку,— объясняла она,— это 500 часов по овладению методикой преподавания русского языка. Получается, что эти педагоги сами сейчас учатся правильному владению, нормам русского языка, а многие школьники начали учить русский язык кто-то с 1-го, кто-то с 5-го, а кто и с 10-го класса. Возможно, на этих территориях есть смысл при библиотеках, клубах организовать культурные центры с условным названием «Говорим по-русски», где проводились бы концерты, встречи с литераторами, конкурсы чтецов!

Неожиданно Владимир Путин высказался в защиту украинского языка, а уж надо было себе представить, до какого накала надо было довести, так сказать, дискуссию, чтобы это случилось:

— Украинский язык, насколько я понимаю, очень родственный язык русскому языку. На мой взгляд, он имеет свою прелесть и красоту так же, как и вся украинская культура, но эта политика украинизации проводилась достаточно агрессивно, настойчиво. Повторяю: просто реально заставляли изучать украинский язык людей, которые считали своим родным языком русский! Сейчас, когда больше внимания уделяется русскому языку, давайте не будем повторять ошибок прошлого. Наша политика в области русского языка должна быть мягкой, естественной, основанной на потребностях жизни. Уверен, что жизнь все расставит по своим местам.

Похоже, что-то в себе и людях, прежде всего живущих рядом с ней и говорящих с ней на одном языке, Людмиле Гонтаревой придется все же пересмотреть.

Наталья Карпович, президент благотворительного фонда «Защита детства», выступала от имени семей с детьми. Она говорила о пользе «бумажной книги», и спорить с ней не имело никакого смысла.

— Книга — это, конечно, произведение искусства! — воскликнул Владимир Путин.— Здесь все важно, абсолютно все: и обложка, и шрифт, и так называемые картинки — иллюстрации!.. Они же образы создают!.. Это и предисловие, и послесловие, и исторические справки… Это произведение искусства! Еще раз повторю, вы правы абсолютно! Будем стараться следовать вашим рекомендациям.

Польза от этого совета тоже ведь, как выяснялось, была. Взяли и поддержали, даже еще с таким энтузиазмом, бумажную книгу.

Актриса Екатерина Гусева подняла вопрос о «чистоте речи и борьбе со сквернословием», причем на невиданную просто высоту.

— Сегодня бранные слова прочно входят в повседневную жизнь, речь и цинично претендуют на роль российской культурной традиции,— подчеркнула она.— Если раньше мужчины старались не выражаться при дамах и придерживали свои крепкие слова, оберегая женский слух от этой грязи, то сегодня нередко можно услышать, как и дамы без стеснения стремятся перещеголять мужчин в умении выражаться черным словом… Лично я постоянно слышу эту речь в социальной среде. Меня эти слова ранят, унижают как православного человека, как просто женщину, как мать. И мою маму оскорбляют, и мою Родину-мать, потому что слово «мама» — оно свято.

«Как мать, я говорю вам, и как женщина»… Где-то было, было же… Но где?.. А, да, лучше здесь и сейчас не надо…

Главное, спорить пафосом речи Екатерины Гусевой не было никакого смысла, она говорила-то все правильно:

— В интернете сегодня можно встретить чудовищный тренд — видеоролики, где дети трех-пяти лет ругаются матом, а родители их снимают на телефон, сами смеются, потом выкладывают эти видео в социальные сети, так называемый bad word challenge.

Исследователи, правда, настаивают, что «мат — это три корня», но мы-то знаем. Причем знаем гораздо больше. Впрочем, ученые утверждают, отмечает, к примеру, и государственная «Российская газета», что «исторически сложилось: для обозначения разных процессов, так или иначе связанных с сексом, в русском языке очень мало нейтральных слов. Собственно говоря, их просто нет». А «бороться с ненормативной лексикой можно и нужно, но в определенных границах… Ведь полностью исключить ее из языка просто невозможно, да и незачем».

Впрочем, Екатерина Гусева так не считала:

— Мы должны оградить наше молодое поколение от этой словесной грязи, объяснять детям, пользуясь толковым словарем живого великорусского языка Владимира Даля, который пишет: «Мат — это сквернословие, а скверна — это мерзость, гадость, пакость, гнусное, все противное, отвратительное, непотребное, что мерзит плотски и духовно; нечистота, грязь, гниль, тление, мертвечина, извержение, кал, смрад, вонь; непотребство, разврат, нравственное растление; все богопротивное, противоположное молитве, а мат — это и есть антимолитва»!

Актриса исполнила отрывок из Даля, да и вообще, убедительно.

— Вы сказали, что мат — это антимолитва,— кивнул Владимир Путин.— Ну да, я так понимаю, что это и церковью трактуется как грех. Кто из вас без греха, как известно, помните, тот пусть первый бросит камень. К сожалению, это действительно распространенный грех. Повышая общую культуру, нужно, безусловно, повышать и культуру языка, культуру речи. Это тонкая сфера.

Тут просматривалась какая-то неоднозначность.

Искра Космарская, завкафедрой Московского лингвистического университета, между прочим, вдруг обнадежила, когда уже казалось, что счастья нет:

— Как специалист, должна вам сказать, что с русским языком ничего страшного не происходит. Есть вопросы, связанные с культурой речи, но не надо путать речь и язык, нас интересует больше язык. Так вот, с русским языком как системой, как национальным достоянием, говорю со всей ответственностью, ничего страшного не происходит. Язык — зеркало: он меняется, он соответствует нашему времени, он не портится, не улучшается, он меняется, он живет нашу с вами жизнь, он отражает нас и нашу жизнь. Позвольте этот довод не доказывать, поскольку в данном случае важно мнение специалистов. Я думаю, что для любого лингвиста, для любого русиста эта мысль очевидная.

Таким образом, на выступлении Искры Космарской удалось отдохнуть.

Мне, но не всем.

— В нашей школе есть предмет, который называется «Родной язык»,— заканчивала она.— Мы только что слышали, важно, чтобы люди, у которых русский не родной, могли изучать и русский как государственный язык, и родной. Но для детей, для которых русский язык родной, наличие этого предмета кажется очень странным. Возникает противопоставление: хотите или не хотите… Понятно, что оно не закладывалось, понятно, что оно ненамеренно, понятно, что оно несознательно, но оно как-то само собой получилось! Безусловно, нужно пересмотреть «фгос» (опять это неродное слово в родной речи.— А. К.) и исключить это возникшее нежелательное противопоставление русского и русского родного!

— Сложновато вы закончили,— затруднился Владимир Путин.— Могли бы пояснить еще раз?

— Пожалуйста! — пожала плечами Искра Космарская и стала говорить медленнее.— В школе есть предмет «Родной язык»…

— Да,— кивнул Владимир Путин.

— Если ребенок учится в Татарстане, это хорошо: у него есть русский язык и есть родной язык. А ребенок, для которого русский — родной, он имеет два предмета: русский язык, а потом родной язык. Это какой у него родной? Тоже русский.

Опять все стремительно, надо признать, запутывалось.

— В самом начале прозвучало, что русский должен быть родным для всех людей, которые проживают в Российской Федерации,— обратил внимание господин Путин.— Я не говорю, что так обязательно должно быть, просто коллеги говорили об этом, имея в виду, что это… государствообразующий язык. Надо разобраться с этим, конечно. Здесь так называемая юридическая техника — чтобы понятия одинаково понимались всеми и чтобы путаницы никакой бы не было. Я согласен!

Российский президент, похоже, выдохнул с облегчением.

— Да, надо,— с некоторым, мне кажется, укором согласилась Искра Космарская, а я подумал о том, что есть же люди, на которых и до си держится русский язык и благодаря которым с ним ничего страшного не происходит.

А угрозы, как стало мне понятно после этого заседания, идут серьезные и даже порой кажутся неотвратимыми.

Владимир Путин между тем вспомнил, видимо, еще один аргумент, который упустил, когда говорил о ненормативной лексике, и решил наверстать:

— Могу сказать по своей семье: я ни от отца, тем более от мамы никогда не слышал ничего подобного — вообще никогда! И знаю, что и мои дедушка, бабушка по обеим линиям, и по материнской, и по отцовской, так же себя вели. Почему? А потому что для русского человека — а все русские люди были весьма верующими, православными людьми — для него это грех! Напоминаю, что в конце недели все шли на исповедь, и батюшке докладывали, что сделали, как нагрешили. Это известным образом дисциплинировало людей. Поэтому все хорошо в меру.

Вывод был неожиданный, согласитесь.

Сергей Степашин, предупредивший что он выступает как президент Российского книжного союза (а не член совета директоров футбольного клуба «Динамо», например) начал, как он предупредил, «с приятного».

— Вы, Владимир Владимирович, из своего резерва, несмотря на то что идет война с бандитами и с Западом, выделили 900 млрд,— подчеркнул он.

Да, ничего неприятного в 900 млрд рублей и быть не может.

— Мы закупили и издали, точнее говоря, издали и бесплатно направили книги в наши вернувшиеся в лоно государства города 3 млн книг в 2,5 тыс. библиотек. Мы сегодня уже услышали об этом. Книги прекрасные, замечательно изданные. И вы знаете, Владимир Владимирович, самое удивительное — они все доехали! Мы из Москвы фуру направляли (900 млрд рублей поместились в одну фуру.— А. К.), и ни одна бандитская летательная штука не долетела! Все книги дошли и распределили! Мы эту линию работы будем продолжать… Вы знаете, так, от себя лично, спасибо… Война вроде идет, проблем столько в стране, мы же прекрасно с вами понимаем, а вы проводите такое совещание! Так держать! — попросил Сергей Степашин, причем не только об этом, а и о том, чтобы за счет федерального бюджета провести книжные фестивали во всех регионах страны, особенно новых, а не только на Красной площади.

— Сергей Вадимович,— воскликнул президент,— мы проводим такое совещание, потому что мы и боремся на линии боевого соприкосновения за сохранение наших традиционных ценностей и русского языка! Это же основа, это важнейший элемент нашей идентичности, поэтому здесь нет ничего удивительного! Вам спасибо за ваши предложения, а Сергея Владиленовича (господина Кириенко, первого замглавы администрации президента России.— А. К.) попрошу с коллегами в регионах тоже поговорить на этот счет и поддержать предложение по проведению книжных ярмарок.

Дело кажется, сделано. Только Сергей Степашин просил, похоже, не о ярмарках, а о фестивалях, да уж это ладно: хоть бы что-то провести.

Между тем здраво выступил Максим Древаль, гендиректор общества «Знание». В этом совете было все-таки на чем и на ком остановиться.

— Если можно, кротко,— если верить стенограмме на kremlin.ru, попросила Елена Ямпольская Сергея Безрукова, художественного руководителя Московского губернского театра (на самом деле она все же сказала «коротко».— А. К.).

А то он собирался, видимо, по-другому.

Можно, как выяснилось, и кротко.

— Присоединяюсь к тому, что уже было сказано об Александре Сергеевиче Пушкине,— выразился Сергей Безруков.— «Пока свободою горим, пока сердца для чести живы, мой друг, Отчизне посвятим души прекрасные порывы!..» — в самое сердце и очень точно…

Да, это было более чем кротко.

— Если уж говорить о поэзии как инструменте популяризации родного языка, то хотел бы напомнить, что следующий год — это 130 лет со дня рождения Сергея Александровича Есенина,— напомнил Сергей Безруков, и кто еще мог это сделать, как не человек, изобразивший его в свое время и, видимо, вжившийся в роль настолько, что принимал теперь этот праздник на свой счет.— «Если крикнет рать святая: кинь ты Русь, живи в раю!» Я скажу: «Не надо рая, дайте родину мою!» Поэт, который просто… я не знаю!.. Прямо на биологическом уровне признался в любви к родине, к России!

Вывод был сухой и целесообразный:

— Поэтому я считаю целесообразным провести этот есенинский год разновекторно во всех регионах страны, начиная с самой первой ступени — со школы.

— Перефразируя Есенина,— подчеркнул президент,— которого вы вспомнили, можно смело сказать, что очень многие люди там (как ни странно, в Узбекистане, о котором последние пару минут говорил Сергей Безруков.— А. К.) скажут: «Не такой уж горький я пропойца, чтоб Москвы не видя умереть!»

Увидеть Москву и умереть! Вот задача для человека, который должным образом относится к русскому языку. И никто его за это не осудит.

— Я понимаю, конечно, у нас большой совет, и в нем много людей, у которых наверняка предложений действительно много, но будем исходить из того, что основные прозвучали,— произнес наконец Владимир Путин решающие слова.— И чтобы уже не ходить по кругу, действительно, наверное, можно прекратить нашу дискуссию.

И ведь прекратили.

Ибо закончить ее было нельзя.