«Хэл Эшби: Ад и рай Голливуда»: представление героя, в представлении не нуждающегося

В России проходят показы киноцикла Amfest Art & Artists. В центре внимания — документальное кино о творцах, изменивших культурный ландшафт последних 150 лет. Главный из героев кино — монтажер и режиссер Хэл Эшби, уникальный автор, который выделяется даже на фоне бесконечно богатой легендарными именами эпохи Нового Голливуда.

Текст: Василий Степанов

Безусловно, что-то курьезное есть в том, что аннотации фильма о Хэле Эшби вынуждены представлять своего героя через фигуру Квентина Тарантино. Дескать, так и так, дорогой современный зритель, но работы этого автора входят в личный топ того самого режиссера «Криминального чтива» и «Убить Билла». Тарантино же начинал в видеопрокате, так что, наверно, понимает в кино. Затем в ход идут священные имена Копполы и Скорсезе — Эшби все-таки из того самого Нового Голливуда, яркого и короткого, как взрыв, периода в истории послевоенного американского кино. Все они плоть от плоти той великой вспышки. Но оба — и Коппола, и Скорсезе — младше Эшби лет на десять. Как и, например, Питер Богданович или жаловавшийся на высокомерие старшего товарища — «его интересовали только Стэнли Кубрик и Майк Николс» — Брайан Де Пальма. Пожалуй, дело не столько в этой небольшой, но все-таки существенной, когда речь идет о творческом становлении, дистанции — а в том, что все упомянутые выше классики пережили Хэла Эшби на тридцать с лишним лет. 59-летний Эшби стремительно сгорел от рака в 1988-м, а худшее, что можно было придумать в Голливуде,— это умереть в конце 1980-х, когда начиналась совсем другая эпоха. Когда главным героям 1970-х приходилось цепляться за жизнь и работу чуть ли не зубами, лишь бы только остаться в бизнесе. Да, смерть в этом смысле не лучшее карьерное решение.

К началу нового тысячелетия о Хэле Эшби практически забыли. По крайней мере, в тех офисах, где отреставрированные фильмы покупают для повторного проката. Но остались «Гарольд и Мод» (про роман двадцатилетнего парня со своеобразным чувством юмора с веселой восьмидесятилетней бабушкой, пережившей Освенцим), «Последний наряд» (одна из лучших ролей Джека Николсона, уверенно дискредитирующего военное правосудие), «Возвращение домой» (посмотрите немедленно), «Будучи там» (о таком кино обычно говорят «заставляет задуматься») — и еще с пяток других фильмов, все для аудитории поуже и поизбирательнее. У Эшби свое особое место в истории кино, и не стоит недооценивать то влияние, которое он оказал на будущие поколения. Не только на Тарантино. Его, кстати, в документальном фильме, предсказуемо и аккуратно собранном Эми Скотт из интервью, писем и кинофрагментов, нет. Зато есть режиссеры Дэвид О. Расселл, Джадд Апатоу, Александр Пейн, которым близок парадоксальный, человечный и немного презрительный взгляд Эшби на мир, человека и кино, которое никого не хочет победить, но готово взять за руку, тихонько ущипнуть и послать ко всем чертям.

Есть и собеседники постарше: актеры Джон Войт, Джефф Бриджес, оператор Хаскелл Уэкслер. Авторы успели снять и умершего в самом начале 2024 года друга Эшби, классика Нормана Джуисона, с сотрудничества с которым в 1960-х началось большое голливудское восхождение героя. Точнее, оно началось десятилетием раньше, когда Эшби, едва за двадцать, уволившись со стройки в Вайоминге и промыкавшись с месяц без работы, появился на бирже труда в Калифорнии. «Чем бы вы хотели заниматься, молодой человек?» — «Подумываю о кино». Соцработник хмыкнул, и в руках безработного оказалась вакансия оператора студийной копировальной машины. Сначала была компания Universal, затем — Disney, после — MGM, где он умудрился попасть в помощники монтажера. Жизнь свела его с Робертом Суинком, первоклассным монтажером старой школы, который работал с Джорджем Стивенсом и Уильямом Уайлером. Помогло последнее, что можно было бы заподозрить в этом косматом хиппи с косяком за ухом,— феноменальная память; Эшби идеально каталогизировал материал, запоминая кадры с первого взгляда. Его первой самостоятельной монтажной работой стала «Незабвенная», голливудский режиссерский дебют британского «рассерженного» Тони Ричардсона. Затем были несколько лет сотрудничества собственно с Норманом Джуисоном. «Оскар» за монтаж его «Полуночной жары» с Сидни Пуатье, блистательная мозаика «Аферы Томаса Крауна». А после — индивидуальное режиссерское плавание.

Ему, конечно, повезло со временем контрастов — рубеж 1960–1970-х оказался его эпохой. Выходец из фермерской семьи, глава которой покончил с собой выстрелом в голову, наотрез отказавшись пастеризовать молоко (от этого решения дела семейного бизнеса стремительно пришли в совершенный раздрай), Хэл Эшби кое-что понимал во взлетах и падениях. В том, как причудливо склеиваются аттракционы нашей жизни — удачи и катастрофы, печальное и смешное. Левацкий настрой — друзья пеняли на его сходство с Хо Ши Мином — и дисциплинированное участие в фермерских забастовках не помешали ему купить роскошный «кадиллак» с открытым верхом на первый же приличный гонорар. В нем было много любви — о ней будет говорить каждый работавший с ним актер, каждая из его многочисленных жен,— но немало и ненависти. Достаточно сказать, что свою кинокомпанию он назвал DF Fims — Dumb Fuck Films — «тупое сраное кино». О его упорном нежелании вырезать из сценариев матерщину ходили легенды. «Неужели наш военно-морской флот будет выглядеть лучше, если вместо сорока "motherfucker" в фильме прозвучит только двадцать?» — спрашивал он в куртуазных служебных записках свое студийное начальство, готовя «Последний наряд». А его «Гарольд и Мод» так выбесил продюсеров, что на плакате стояло лишь название картины. И все.

Задора, злобы и сил ему хватило на пару десятилетий. Борьба со студийной системой и авторитетами обходится недешево. Бюджеты, дедлайны, звезды, наркотики стоили сжигавшему самого себя трудоголику нервов, здоровья, репутации. От монтажа последних трех картин его, блестящего режиссера монтажа, унизительно отстранили. Кураж прошел, и, когда осталось только плыть по течению, за монтаж его собственной киноленты взялась судьба. Монтажера хуже не придумаешь: чуть что — затемнение.

Музей современного искусства «Гараж», 1 декабря, 18.30

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram