«Мария»: Анджелина Джоли в байопике Марии Каллас

В российский прокат выходит «Мария» Пабло Ларраина — история последних всхлипов и вздохов великой Марии Каллас, озвученная Анджелиной Джоли, для которой чужая драма, кажется, стала репетицией собственной.

Текст: Зинаида Пронченко

Париж, 1970-е, рояль, истлевшая до фильтра сигарета — бессмысленный и тусклый взгляд Джоли, примерившей на излете собственной карьеры пропахшие нафталином шубы и атласные пелерины давно почившей дивы, чье имя до сих пор является символом оперного мастерства. Так начинается очередной эпизод сериала чилийского страстолюбца Пабло Ларраина, посвятившего себя богатым и знаменитым женщинам ХХ века, которые, несмотря на любовь миллионов почитателей по всему миру, окончили свои дни в депрессии и помешательстве. Хотя, по мнению воспевшего их итоговые конвульсии режиссера, никогда и нигде они не были счастливы — ни в гардеробной Белого дома, ни на званых ужинах в Букингемском дворце, ни на подмостках «Ла Скала». Случай Каллас предсказуемо не стал исключением.

Имя Марии Каллас во французской столице сегодня носит парковка, расположенная на авеню Жорж Мандель, ровно напротив величественного многоквартирного дома — там от любопытных глаз пряталась полвека назад легендарная певица, оставившая сцену за четыре года до описываемых в картине событий. Самый посещаемый город на земле, снятый в основном по бедности в Будапеште,— полноценный герой сюрреалистического байопика. Каллас в нарочито проникновенном исполнении Анджелины Джоли без устали бродит по парижским улицам, пересекая взад-вперед санированную властями в преддверии Олимпийских игр Сену и призывает память говорить. Именно на мосту Альма, в туннеле которого погибла другая муза Ларраина, Диана Спенсер, она вспоминает, как несправедливо с ней поступил Аристотель Онассис, в буквальном смысле слова поматросив по роскошным яхтам и бросив в нью-йоркском отеле St. Regis ради Джеки Кеннеди, вдохновившей все того же режиссера на «Джеки». Вот они — пресловутые странные сближения жизни и судьбы, не добавляющие, впрочем, глубины экранным шепотам и крикам.

«Мария» устроена в традиционной для жанра манере — перипетии биографии рассказаны в форме интервью, которые Каллас решается дать под занавес хаотичных метаний пронырливому и равнодушному журналисту. Правда, репортера зовут Мандракс — в честь любимого снотворного героини, а значит, многочасовой разговор с экскурсами в прошлое — предсмертная галлюцинация. Недаром единственные собеседники Каллас — горничная Бруна (Альба Рорвахер) и камердинер Ферруччо (Пьерфранческо Фавино) — упорно прячут от слабеющей телом и разумом хозяйки таблетки, а также обрывают телефон врача. Напрасные усилия, пустые хлопоты — Марию не интересует здоровый образ жизни, она не намерена надолго оставаться в живых. Ее стихия — фантомы, выстроившиеся, кажется, у дверей спальни в очередь, а первый из них — самый настырный и бесплотный. Призрак своей славы, увы, оказавшейся не тождественной смыслу бытия, она пытается от себя отогнать, глотая пригоршнями лекарства, наливая одну за другой стопки Fernet-Branca, вдыхая вместе с дымом сигарет воздух равнодушного даже к звездам ее калибра времени.

Наверное, Анджелина Джоли — идеальный выбор для финального акта оперы, осознанно балансирующей между бельканто и «мылом». Пена дней тут не фигура речи, Ларраин без стеснения подталкивает героиню на скользкую мелодраматическую дорожку. Кульминацией в этом отношении является сцена на кухне: между плитой и холодильником Каллас вдруг начинает, покашливая, исполнять арию из «Нормы», а Джоли, соответственно, демонстрировать, чему ее за семь месяцев спецподготовки научили преподаватели оперного искусства,— и неизвестно, кто фальшивит больше. Зрелище жалкое и одновременно пронзительное, ибо с нами действительно хриплой лебединой песней прощается большая артистка. Кто что оплакивает в этот момент на экране — Анджелина свои авансы или Мария свои таланты,— уже неважно. С ними, как говорится, случилась жизнь, задолго до смерти обращающая в прах все и вся. Ее тотальную несправедливость и жестокость Пабло Ларраину на удивление удалось поймать и вывести под свет софитов, куда так стремилась Мария Каллас, куда так мечтает вернуться Анджелина Джоли. Хотя ни у кого нет сомнений, что эти лучи радиоактивны, а падение во тьму неизбежно. Ради того, чтобы тьму называли вечностью, а парковку — аллеей Марии Каллас, кинематографисты и продолжают искать в кадре синонимы человеческому несчастью.

В прокате с 28 ноября

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram