Чего только ни вспомнил Владимир Путин на пресс-конференции в Астане — в связи с «Орешником» и без связи с ним

28 ноября президент России Владимир Путин после саммита ОДКБ провел пресс-конференцию, в которой участвовал и специальный корреспондент «Ъ» Андрей Колесников, который ни о чем не жалеет: было даже интересно. И про «Орешник», и про Ангелу Меркель с Конни.

Журналисты готовились к пресс-конференции главы государства, по-моему, дольше, чем глава государства. Особенно журналистки. С утра они уже были одеты в то, в чем выйдут на пресс-конференцию, ибо где же переодеться, если что. Они понимали, что их увидят люди. Что это их выход в свет. И надели, судя по всему, лучшее, что у них было. Причем выбирали, конечно, еще в Москве: о подходе, как говорится, к прессе было известно за день до вылета.

И вот они теперь мелькали перед глазами: белые и красные платья, которые в мирной командировочной жизни показались бы противоречащими здравому смыслу; да с вырезами на пределе приличия, однако все же не за пределами, кажется, но лучше на всякий случай не смотреть, чтоб не расстраиваться; да облегающие, да подчеркивающие у кого что уж есть. Да нет, просто трогательно, и все. Оставалось за полчаса до предполагаемого начала показа с облегчением бросить уже заниматься журналистикой и отдаться раскрашиванию себя помадой и тенями.

И все получилось; и началось, хоть и не сразу.

Первые вопросы и ответы отдавали должное Казахстану, а как же иначе?

Впервые за эти два дня было сказано про будущую казахстанскую АЭС, про переговоры об этом с президентом Казахстана, про возможность привлекать третьи страны (Францию, Корею) ... Суть в том, что Россия по всем признакам в этой истории сама станет первой и на самом деле единственной (об этом «Ъ» писал накануне).

Отвечая на вопрос, как он относится к тому, что на саммите не было никого от Армении, господин Путин не отрицал, что у руководства Армении есть неутихающая боль от того, что от нее отвернулись, когда возникли проблемы с Нагорным Карабахом (как вскоре выяснилось, на этот раз для Армении неразрешимые). Но упрекнуть себя российскому президенту не в чем:

— Каждая страна сама вправе выбирать, что она и как она хочет делать в области обеспечения своей безопасности. Я думаю, что сегодняшняя ситуация между Арменией и ОДКБ, скорее всего, продиктована внутриполитическими процессами в самой Армении. И конечно, все это связано с последствиями кризиса в Карабахе. Но хочу подчеркнуть, что ОДКБ здесь ни при чем! Понимаете? Я много раз уже об этом говорил! Все, что происходило, не имеет отношения к ОДКБ, потому что в отношении самой Армении не было никакой внешней агрессии!

Там, правда, был разговор про несколько армянских сел, но, видимо, дело не в этом.

— ОДКБ,— пояснял российский президент,— призвана защитить страны-члены от внешней агрессии. События, связанные с Карабахом, имеют свою специфику. Ведь Армения не признала Карабах в качестве независимого государства и уж точно не включала Карабах в свой периметр государственный! Значит, все, что происходило в Карабахе, с юридической точки зрения к Армении прямого отношения не имеет! И поэтому претендовать на то, что ОДКБ должна была воевать на территории этого анклава, несколько странновато. Ну не так ли? Правда? Ну конечно!

Армения, полное впечатление, выходит из ОДКБ. Однако господин Путин, в свою очередь, никуда не торопится: слишком уж тут все непросто.

— Армения же не заявила о выходе,— пожимал он плечами и теперь.— Во всяком случае пока. Она заявила, что берет паузу, но при этом она поддерживает все документы, которые принимаются в ходе сегодняшней нашей встречи, сегодняшней сессии переговоров, и обращает наше внимание именно на это. Если это так, значит, существует возможность, что Армения вернется к полноформатной работе в рамках этого объединения.

Похоже, что и господин Пашинян до конца не решился.

Я-то хотел спросить насчет «Орешника»: что это было? Что упало на «Южмаш»: болванка, начиненная оборудованием, чтобы провести испытания, как было сказано, в боевых условиях? Так ведь теперь некоторыми экспертами утверждается. Или, может, это была прежде всего информационная бомба, чтобы оболванить кого надо? Или предупреждение всему и так уж безумному миру? Или реальная боевая ракета? Что упало на «Южмаш»? Что было целью?

Вот это хотел спросить. Но вопрос на эту тему прозвучал раньше.

— Понимаете, если я сказал, что мы проводим испытательные пуски, то это значит, что эта работа нацелена в том числе на совершенствование этого оружия. Так и есть,— кивнул господин Путин.

Кажется, он намерен был ответить. Про «Орешник» он готов говорить, судя по всему, всегда и везде, и мало не покажется. Да, это теперь вечнозеленая тема.

— Что касается ударных возможностей, то я уже тоже сказал,— продолжил президент.— И если применять несколько таких систем в одном ударе сразу, использовать два, три, четыре комплекса, то это будет по силе сопоставимо с применением ядерного оружия. Но ядерным не является, поскольку оно является: а) высокоточным; б) не оснащено ядерным взрывным устройством, не заражает окружающую среду. Но сила будет сопоставима.

Тут он вздохнул:

— Что касается того, было там взрывчатое вещество или нет... Повторяю еще раз: он для этого и испытывается, чтобы понять, что нужно сделать дополнительно. И здесь секрета большого нет, специалисты сразу поймут, о чем я говорю. Когда я говорю о совершенствовании, то это прежде всего значит поиграть между дальностью и боевой частью.

Он смотрел на журналистов, такое впечатление, даже с некоторой тоской: как бы вам это объяснить-то, чтоб не обидеть?..

— Чем больше дальность,— добавил Владимир Путин,— тем меньше боевая часть. Чем меньше дальность, тем мощнее боевая часть... Потому что эта система поднимает большее количество полезного в данном случае веса, вот и все!

То есть искали полезное соотношение.

— Что касается этой использованной нами ракеты, то в качестве поражающих элементов...— Он пытался сказать, но как же это скажешь...— были использованы соответствующие элементы... Они тоже являются поражающими элементами...

Ясно: что касается поражающих элементов, то были использованы поражающие элементы. Что тут непонятного?

— Я уже говорил, это достаточно мощные элементы (поражающие элементы.— А. К.), которые разогреваются до температуры 4 тысячи градусов,— дал понять господин Путин.— Не знаю, в интернете можно посмотреть, но на поверхности Солнца, по-моему, 5,6–6 тысяч градусов. Сопоставимо с температурой на поверхности Солнца!

Это была уже новая информация. И это было в самом деле объяснение, а не уход от ответа. «Орешнику» не нужен боевой заряд в привычном понимании, вот о чем речь:

— Кинетический удар — мощный удар! Как метеорит падает. Мы же знаем в истории, как и какие метеориты где падали и какие были последствия! Этого оказалось достаточно, чтобы целые озера образовывались, правда? Тунгусский метеорит к чему привел?! Известно ведь!

Да, лучше и не вспоминать.

— Так же и здесь! — говорил Владимир Путин.— Поражение очень серьезное. Все, что находится в центре, превращается в пепел, разлагается на составляющие элементы, и поражаются объекты, находящиеся на глубине трех, четырех, может, даже больше этажей вниз. Причем это не просто этажи, а это укрепленные сооружения! Сила удара колоссальная. Можно, конечно, добавить еще, и оно будет еще более мощным.

Нет, лучше уже не надо. Можно даже просто рассказать, как сейчас, и уже будет достаточно. И чем дольше господин Путин рассказывал, тем меньше хотелось про это думать. Но теперь уже никак не перестать.

— Главное, что принципиальный образец создан,— заключил президент.— Он работает, и работает так, как и запланировано его создателями.

Так и просится: от создателей «Орешника» (или Создателей — с заглавной буквы?)... Нет, спасибо, достаточно первого сезона...

— Мы про «Орешник» сказали только после его испытания,— пояснил президент.— Мы же дотерпели до того момента, когда мы провели это испытание (а как же рвалось с языка! — А. К.) и, по сути, если по-честному сказать, увидели результат. После этого сказали. Это тот случай, когда суета неуместна.

— Когда вы говорили о возможных ударах по центрам принятия решений в Киеве, вы не уточнили, какие центры имели в виду: военные или политические? — спросил я.— Это первое. И второе: все-таки, как верховный главнокомандующий, как вы считаете, удары по этим центрам тоже возможны «Орешником»? Потому что ничем другим, похоже, и не достанешь?

А тут все же три-четыре этажа вниз, как было сказано. Кинетическая энергия... Метеорит.

Я уж не знаю, возможно, так просто совпало, но если все так, как говорит верховный главнокомандующий, то ему не в первый раз просто, как говорится, повезло. То есть на дальнобойное оружие по российской территории не ответить было нельзя, а тут метеорит как раз оказался готов наконец к применению: ни раньше, ни позже. Да просто в голове не укладывается. То есть и не ядерный удар, а все ж таки сравнимо.

И вот с тех пор с удовольствием сохраняем лицо, в грязь не ударяем.

— Знаете, в советское время была такая шутка по поводу прогнозов погоды. Прогноз такой... — И господин Путин высоко поднял палец.— «Сегодня в течение дня все возможно».

Через некоторое время ответ о прогнозе погоды широко цитировался с акцентом на слове «сегодня». То есть уже сегодня возможно все, причем в течение дня. В том смысле, значит, что Киеву приготовиться.

На самом деле господин Путин хотел, видимо, сказать, что реален любой поворот событий и что неопределенность сравнима только с прогнозом синоптиков, которые твердо гарантируют только одно: возможно все.

Отвечая на вопрос о росте курса доллара в России, российский президент был аккуратен:

— Все, что называется Центральным банком в области инфляции, это все реально. Там нет ничего придуманного... Это легко проверяется. Реальная инфляция легко проверяется независимыми центрами, которые оценивают состояние российской экономики и кредитно-финансовой сферы. Так что все, что говорит Центральный банк... сейчас сколько у нас — 8,5... так и есть! Некоторые специалисты считают, что при инфляции 8,5 иметь ключевую ставку 21 процент — слишком много. Это завышенная ставка. Но если... цены подрастают, значит, все-таки нам необходимо подумать, завышена эта ставка или нет.

То есть он допускает, что ставка не работает, как ее ни повышай, тем более если других средств борьбы с инфляцией нет.

— Есть инструменты, которые позволяют бороться с инфляцией, не поднимая ключевую ставку,— продолжил сам с собой Владимир Путин.— Да, они есть. Это различные инструменты Центрального банка по регулированию банковской сферы, связанные с обязательными ресурсами, которые банки должны создавать у себя, прежде чем кредиты выдают. Связано это с решениями, в том числе и правительства, по повышению кредитования населения, по ипотеке, по кредитам социального характера и так далее. Там много других инструментов. Но именно специалисты Центрального банка в соответствии с действующим законом Российской Федерации должны принимать окончательное решение.

Доверие к Эльвире Набиуллиной у него не иссякает.

— Что касается колебания курса рубля,— добавил президент,— это связано не только с инфляционными процессами. Это связано и с платежами в бюджет, это связано с ценами на нефть. Очень много факторов сезонного характера. Поэтому в целом, на мой взгляд, ситуация под контролем, и каких-то оснований, как вы сказали, для паники уж точно совершенно нет. Ну да, и в нашей стране, да и в соседних странах процессы непростые, но они под контролем.

Ничего другого он сейчас сказать и не мог.

Мужу и жене из Набережных Челнов, которые готовы назвать девочку Орешницей, господин Путин порекомендовал посоветоваться с бабушкой и дедушкой.

— Канцлер Меркель недавно выпустила свои мемуары и там достаточно много времени уделяет вашим взаимоотношениям и рассказывает историю про то, как как-то в 2007 году она прилетала к вам в Сочи и встретила там вашу собаку Конни,— напомнил было корреспондент RT.

— Она встретила собаку? — медленно, словно понимая для себя, что бы это значило, и стараясь что-то вспомнить, переспросил президент.

Ведь скорее, видимо, собака встретила ее.

— Ну, они встретились... — пытался не ошибиться корреспондент RT Егор Пискунов.— С вашей собакой, да! Причем многие из нас помнят эту собаку.

Конечно, есть собаки, которых и захочешь, да не забудешь никогда.

— «Милиция с собакой обещала приехать…»,— все припоминал Владимир Путин фразу из фильма «Иван Васильевич меняет профессию»... — Нет...

И все же припомнил:

— «Собака с милицией обещала приехать (прийти.— А. К.)». Да?.. Ладно, извините, я шучу.

А какие уж тут шутки? Так и говорил стоматолог Шпак.

— Многие из нас помнят эту собаку,— продолжал Егор Пискунов, а, может, зря.— Она супердружелюбная, многие даже ее гладили, она очень любила свободно гулять! И в общем, оказалось, что Ангела Меркель боится собак, и она написала, что якобы вы специально эксплуатировали ее страх! Было ли такое? Правда ли это?

История с этим страхом Ангелы Меркель продолжается так давно, что даже удивительно, как она могла произвести на нее такое впечатление.

Я сам был в комнате, куда Ангела Меркель вошла, по сути, познакомиться с Владимиром Путиным, а выяснилось, что знакомиться нужно и с Конни. Тогда, казалось, собака не представляет такой стратегической угрозы отношениям между Германией и Россией, как позже выяснилось, в том числе из мемуаров Ангелы Меркель.

— И такое немножко философское ответвление,— добавил корреспондент RT.— Что случилось вообще, как произошло так, что было время, когда к вам в гости приезжал канцлер Германии (видимо, Герхард Шрёдер.— А. К.), вы на немецком языке общались, а сейчас речь идет о том, что мы как бы в том направлении начинаем те же самые «Орешники» разворачивать?

А и правда: как же это?

— Во-первых, что касается «собачьей» темы,— кивнул господин Путин.— Госпожа Меркель приехала к нам в гости с визитом, и вышла собака моя, Конни. Откровенно говоря, я ей уже говорил об этом, Меркель, что я не знал, что она боится собак. Если бы я знал, я бы никогда этого не сделал (не разрешил бы собаке.— А. К.)! Мне, наоборот, хотелось создать такую непринужденную, приятную атмосферу!

Просто не получилось.

— Я исходил из того, что в Европе и в Германии, насколько я знаю, я же там жил все-таки почти пять лет, к животным домашним относятся очень позитивно. Наоборот, думал, что ей будет приятно! — настаивал Владимир Путин.— Я позднее узнал, что она боится собак! Так бывает. Насколько я помню, она рассказывала, что в детстве ее укусила собака. Ну, так бывает, психологическая травма... Когда узнал об этом, я извинился перед ней! Я сказал: «Ангела, извини, я не знал об этом!» Она с настойчивостью, достойной лучшего применения, видите, еще в книжке об этом написала. Честно говоря, странно для меня, неожиданно!

Казалось, что Владимир Путин на самом деле уже не сочувствует Ангеле Меркель как надо, а, может, даже начинает веселиться по этому поводу.

Хотя ему, видимо, и не нравилось то, что она не может остановиться с той историей, ведь она же понимала, что он и в самом деле не нарочно.

— Мы с вами разговариваем, все это будет в средствах массовой информации,— продолжал он.— Я еще раз к ней обращаюсь и говорю: «Ангела, пожалуйста, извини меня! Я не хотел причинить тебе никакой душевной боли! Наоборот, хотел создать благоприятную атмосферу для нашего разговора! Приношу свои извинения. Если ты еще вдруг когда-нибудь — я понимаю, что это маловероятно сегодня, — приедешь, ни в коем случае не буду этого делать!»

Еще подробнее Владимир Путин высказался насчет разворота «Орешников» на Запад. Казалось, для этого придется пересказать пару десятков лет жизни, но он уложился быстрее.

— Поколение прежних руководителей пошло даже на развал Советского Союза (он имел в виду, надо полагать, прежде всего Михаила Горбачева.— А. К.), в том числе, мне кажется, и для того, чтобы сделать Россию частью вот этого так называемого — именно сегодня мы можем сказать (сказать, что именно так называемого.— А. К.) — цивилизованного Запада, полагая, что уж теперь-то, когда рухнули вот эти стены идеологического противостояния, мы будем частью цивилизованного мира,— разъяснял господин Путин.— Ничего подобного не произошло. Оказывается, что кроме всего, что связано с идеологией, есть еще вопросы геополитического характера, геополитических интересов, и нам сразу же практически показали, где наше место,— где-то там, в уголке, в углу.

Эту мысль он выстрадал как раз за пару десятков лет.

— А на мой вопрос: «А зачем же вы в 2008 году в Бухаресте открыли двери для Украины в НАТО?» — ответ простой: «Ну, тогда американцы на нас сильно нажали». Ну, вот тебе, бабушка, и Юрьев день! А если завтра на вас еще раз нажмут посильнее? Вы опять со всем согласитесь и уже окончательно подпишете бумажку, связанную с тем, что та же Украина является членом НАТО?

Интересно, какой окончательной бумажке предстоит поверить теперь? Что же это будет за бумажка?

— Просто, мне кажется, эту Европу опустили ниже плинтуса,— перестал выбирать выражения президент.— Она перестала существовать как независимый центр, независимый политический, суверенный центр мировой политики. Под дудку американской администрации пляшет польку-бабочку только так, по первому свистку, даже в ущерб себе... Поэтому это не наша вина, что наши отношения с Европой так деградировали. Это в том числе и результат внутреннего состояния европейского истеблишмента, европейской политики.

Пресс-конференция продолжалась больше часа, и вопросы уже даже задали почти все, кто хотел. Но ведь еще не спросили про Дональда Трампа. И вот спросили.

— Если действующий президент Байден считает, что он, обостряя ситуацию, повышая градус конфронтации, создает условия для будущей администрации,— предположил господин Путин,— легко выйти из этой ситуации, потому что вновь избранный президент скажет: «Это не я, это люди, которые вообще из ума выжили. Я к этому не имею отношения. Давайте поговорим». Конечно, это вариант!

Вложив оценку Джо Байдена в уста Дональда Трампа, Владимир Путин наконец, кажется, обозначил к нему свое отношение. А то все отмалчивался, когда тот называл его убийцей, бандитом и так далее: в своей свободной, как говорится, манере.

Тут Владимир Путин не в первый раз проанализировал и самого Дональда Трампа:

— Знаете, думаю, что вас тоже больше всего как бы поразило даже не то, что в отношении Трампа применялись абсолютно нецивилизованные средства борьбы, абсолютно нецивилизованные, вплоть до попытки убийства, причем неоднократно! Кстати говоря, на мой взгляд, и сейчас он не в безопасности.

Владимир Путин как будто предупредил избранного президента США, о чем знал сам.

Как предупредил США о запуске «Орешника».

Если без шуток, то на самом деле господин Путин, похоже, искренне беспокоится за него: человек, прошедший через покушения и уголовные дела, вызывает у него сильные чувства.

— А что? — переспросил президент России.— В истории Соединенных Штатов были всякие разные случаи! Я думаю, что он человек умный и уже, надеюсь, осторожный, понимает все это. Но меня больше поразило, что в ходе нападок на него, в ходе борьбы с ним не только его самого подвергали унизительным, необоснованным процедурам, судебным обвинениям и так далее, но осуществляли нападки на членов его семьи, на детей! У нас бандиты так не делают. Когда криминальные группировки между собой борются, женщин и детей не трогают, оставляют их в покое.

Владимир Путин говорил об этом уверенно и даже где-то не без одобрения:

— Борются мужики между собой! А эти — трогали, понимаете?! (Искали, например, налоговые нарушения у членов семьи.— А. К.). Но это настолько омерзительно, что лишний раз подчеркивает все падение сегодняшней американской политической системы. Тем не менее страна великая, безусловно.

С этим он, впрочем, и сам последнее время все спорит и спорит.

Владимир Путин торопился в аэропорт. Должны были улететь следующим бортом и журналисты, да только президент еще в конце концов решил вдруг встретиться с художницей, встреченной накануне на выставке ее же работ. Художница не планировалась ни в каких сценариях. Это ей не помешало.

И даже помогло.

Андрей Колесников