Заведующий отделом бизнеса Анатолий Костырев о том, как российская промышленность сместила фокус с санкций на внутренние проблемы

«40 (тыс.— “Ъ”) уже, по-моему. Я, честно говоря, не считаю»,— комментировал количество санкций против РФ президент Владимир Путин на прямой линии, совмещенной с пресс-конференцией в конце 2024 года. И в очередной раз заявил, что санкции, конечно, создают проблемы, но «закрыть» и «убить» не способны.

Российские официальные лица в целом с 2022 года на разные лады повторяют мысль, что усиление санкций не остановит развитие страны. Более того, звучали и заявления о положительной роли ограничений как стимуле для развития собственных технологий или их роли в освобождении внутреннего рынка для местных производителей.

В 2024 году для многих компаний санкции как таковые действительно несколько померкли в числе сложностей. Но дело может быть не в слабости ограничений или успешной адаптации бизнеса, а в том весе, который набрали иные проблемы

Последний мониторинг Российского союза промышленников и предпринимателей показал, что в третьем квартале 2024 года санкции со стороны западных стран негативно повлияли на работу 16,4% компаний, что меньше, чем в прошлые периоды. В первом и втором кварталах об этом сообщали 21–23%, в конце 2023 года — 21%. На первое место среди проблем бизнеса к октябрю 2024 года вышли неплатежи со стороны контрагентов (36,6% против 22% кварталом ранее). Также заметно выросла доля компаний, столкнувшихся с валютной нестабильностью — с 13% до 22%.

Руководители крупного бизнеса также все чаще говорили не о санкциях. Основной владелец «Северстали» Алексей Мордашов неоднократно предупреждал о вызовах, которые несет для развития промышленности высокая ключевая ставка. В «Северстали» поясняли, что дорогие кредиты негативно сказываются на покупателях металлопродукции, особенно в строительном секторе, поэтому компания может пересмотреть инвестиции на 2025 год. На угрозы для спроса в условиях высоких ставок указывал и глава АвтоВАЗа Максим Соколов, допуская изменение планов по выпуску 500 тыс. автомобилей в 2025 году. А глава «Ростеха» Сергей Чемезов отмечал, что экспорт продукции авиационной и судостроительной отраслей при дорогих кредитах стал нерентабельным.

Наиболее волнующие бизнес в этом году проблемы, впрочем, все же можно связать и с санкциями.

У «Северстали», прекратившей в 2022 году экспорт в ЕС, к примеру, 90% продаж приходится на внутренний рынок, и очевидно, что колебания спроса в РФ будут чувствительны. Последствия сокращения, зачастую вынужденного, географии сбыта ощутимы и в других отраслях. Лесопромышленники после санкций ЕС сфокусировались на Китае и теперь вынуждены мириться со стагнацией сектора недвижимости КНР, а также конкурировать за доступ к инфраструктуре в восточном направлении. Для кого-то последствия еще могут быть впереди. У «Русала», к примеру, в 2023 году на ЕС, страны Азии и СНГ приходилось примерно по трети выручки, а в 2024 году доля ЕС упала до 22%, а Азии — выросла до 42%.

Хотя с 2022 года санкции для многих превратились в рутину, совсем с ними не считаться, наверное, рано. Да, введение очередных ограничений против десятка танкеров не остановит перевозки российской нефти с учетом пополнения флота. А вот крупным перспективным проектам санкции Управления по контролю за иностранными активами Минфина США (OFAC) могут существенно усложнить работу. Очевидный пример — непростая судьба «Арктик СПГ-2». Да и влияние вторичных санкций против российских партнеров в других странах еще предстоит оценить.