Шамиль Тарпищев о том, что происходит в теннисе

Завершившийся теннисный сезон был отмечен серебром олимпийского Парижа в парном разряде, завоеванным Миррой Андреевой и Дианой Шнайдер, финалом Australian Open с участием Даниила Медведева, победой Андрея Рублева на турнире категории Masters 1000 в Мадриде и другими успехами российских спортсменов. Президент Федерации тенниса России Шамиль Тарпищев, который недавно был переизбран на эту должность, в интервью корреспонденту “Ъ” Евгению Федякову подвел итоги года, рассказал о резервах звезд российского тенниса и оценил его перспективы в целом.

— Среди достижений нашего тенниса в этом сезоне особняком стоит серебряная медаль Мирры Андреевой и Дианы Шнайдер на Олимпиаде — единственная российская награда, завоеванная в Париже во всех видах спорта. Как расцениваете этот результат?

— Олимпийское серебро — успех. Но я все равно до сих пор испытываю определенное разочарование, поскольку эта медаль могла быть золотой.

— Чего не хватило нашим теннисисткам в финале против итальянок Сары Эррани и Джасмин Паолини?

— Проиграв в финале первую партию, соперницы отошли назад и стали затягивать розыгрыши. Теоретически в такой ситуации нашим теннисисткам следовало стараться атаковать у сетки при первой возможности: после хорошей подачи, удачного приема, любого сильного удара с задней линии. Это элементарная азбука тенниса. Однако Андреева и Шнайдер оказались не готовы применять такую тактику из-за недостаточной обученности. Причем для наших теннисисток это массовая проблема, связанная с тренерскими недоработками.

— То есть вы недовольны тем, как ведет 17-летнюю Андрееву ее тренер чемпионка Wimbledon 1994 года испанка Кончита Мартинес?

— У них хороший человеческий контакт, и это, конечно, хорошо. Но Мартинес тоже может ошибаться. Например, в 2015 году во Владивостоке она, будучи капитаном мужской сборной Испании, перегрузила на тренировках своего лидера Томми Робредо, что было легко заметно со стороны. Это во многом позволило нам вытянуть тяжелейший матч, по ходу которого мы уступали — 0:2. Да и вообще по техническому оснащению и тактическому разнообразию я не считаю испанский теннис сильнейшим в мире. В этом отношении чешская школа превосходит испанскую.

— Тем не менее Андреева в этом году дошла до полуфинала Roland Garros, выиграла первый взрослый титул и пробилась в первую двадцатку. Чего ждать от нее в следующем сезоне?

— При условии правильной работы прежде всего над теми элементами, о которых я уже говорил, она должна быть в десятке. В противном случае через некоторое время ее прогресс затормозится.

— Вопрос о психологии Андреевой. В наличии у нее бойцовского характера сомнений нет, но по ходу некоторых важных матчей она внезапно снижала уровень сопротивления. Вам не кажется, что тут налицо принципиальное различие с юной Марией Шараповой, которая также ворвалась в мировую элиту очень рано?

— Когда Шарапова только начинала, ее грамотно вели. Но тут еще надо учитывать разницу игровых стилей. До серьезной травмы плеча, которая фактически поделила карьеру Шараповой на две части, она никогда не концентрировалась на длительном розыгрыше очка. Считалось, что Мария не самая быстрая теннисистка и поэтому ей требуется выигрывать очко в один-два удара. Шарапова просто не представляла себе, как можно играть иначе, соответственно формировалась и ее психика, ковался чемпионский характер. Грубо говоря, собственный мандраж она преодолевала через атаку. Андреева же исповедует другой, комбинационный и поэтому более затратный стиль. Но чтобы выигрывать большие турниры в ее манере, все элементы игры должны быть одинаково хороши, а этого нет.

Мобилизация нервной системы у Мирры на хорошем уровне. Она выдерживает затяжные перестрелки на задней линии. Но если не совершенствоваться, то произойдет откат назад.

В матчах против теннисисток, которых Андреева по идее должна побеждать, она начнет держаться за результат, не имея в запасе каких-то новых ходов, а соперницы поймут, что надо делать. Подобных примеров можно привести множество.

— Диана Шнайдер в нынешнем сезоне заметно прибавила после того, как летом начала сотрудничать с капитаном женской сборной Игорем Андреевым. Как вы оцениваете ее перспективы?

— Мне нравится, как мыслит Андреев. Не скажу, что Диана в плане вариативности сильно превосходит Мирру, но технико-тактических дыр у нее меньше, а темп она нагнетает лучше, поэтому ее теннис смотрится более современно. Считается, что классный теннисист с одной высоты отскока должен иметь несколько вариантов для продолжения розыгрыша, и если бы Шнайдер на высоких скоростях умела одинаково здорово исполнять крученые, плоские и резаные удары, то стояла бы в десятке. Но если она будет грамотно работать, дозируя нагрузки и избегая травм, то тоже вполне может попасть в десятку.

— Еще одной российской теннисисткой, сумевшей сделать в этом году резкий скачок, стала Анна Калинская, поднявшаяся из восьмого десятка рейтинга во второй. За счет чего это произошло?

— Калинская всегда была талантливой девушкой с прекрасным чувством мяча, но недорабатывала на тренировках и во время матчей. И хорошо, что Патрисии Тарабини, аргентинскому тренеру Анны, удается правильно мотивировать ее. Не скажу, что Калинская сейчас добегает за каждым мячом. Порой это связано с травмами. Но у нее тоже есть потенциал стоять в десятке и даже выигрывать турниры Большого шлема.

— А что вы скажете по поводу первой ракетки России Дарьи Касаткиной, которая завершила год в первой десятке во многом благодаря высоким результатам, показанным на турнирах среднего уровня?

— На медленных скоростях Касаткиной помогает мышление теннисного профессора. Понимает-то игру Дарья не хуже Иги Швёнтек.

Однако высокий темп она не держит, поэтому с теннисистками ударного стиля ей соперничать крайне тяжело. И место в пятерке, где она по идее должна быть благодаря своему теннисному интеллекту, завоевать будет трудно.

— Даниил Медведев и Андрей Рублев в пятый раз подряд финишировали в первой десятке мужского рейтинга. Подобной стабильности одновременно два российских теннисиста еще никогда не демонстрировали. Сумеют ли они остаться в топ-10 еще на один сезон?

— Я бы тогда отметил, что у женщин в топ-30 по итогам сезона оказались сразу семь наших теннисисток, чего не было уже очень давно, с 2010 года. Что же касается Медведева, Рублева и Карена Хачанова, который благодаря успешному осеннему отрезку сохранил место в топ-20, то у них накапливается психологическая усталость от того, что живут за рубежом и варятся в собственном соку. Плюс сказывается эффект привыкания к тренерам. Дело в том, что у наших спортсменов есть характерная черта: чтобы происходило движение вперед, их самих надо заставлять, подталкивать. А около Медведева и Рублева, как мне кажется, сейчас нет людей, которые готовы делать это.

— Роджер Федерер и Новак Джокович меняли тренеров несколько раз, но Медведев и Рублев в этом вопросе очень консервативны. Это плохо?

— Для иностранцев, которые с юности привыкли работать с тренерами-консультантами,— плохо. А для наших — хорошо. Точнее, они так считают. Это специфика российского менталитета. Допустим, Джокович чувствовал, что ему требуется совершенствовать тактику быстрого нападения, и нанимал Бориса Беккера, который помогал решать конкретную задачу. Но мы же не такие! У наших игроков работа на корте во многом идет через личностное восприятие, и они выбирают тренера в зависимости от того, нравится он им или нет. С одной стороны, преданность в отношениях между наставником и учеником всегда вызывает уважение.

С другой — рано или поздно наставник и ученик притираются друг к другу, зачастую становятся почти родными людьми. Им вместе становится хорошо, и вот это «хорошо» преобладает над «надо».

— Можно вспомнить пример Евгения Кафельникова, который в 1999 году выиграл Australian Open и стал первым в мире через несколько месяцев после того, как нанял американца Ларри Стефанки. Выходит, с тех пор в этом вопросе принципиально ничего не изменилось?

— Конечно. Новизна, которая идет от тренера и правильно наслаивается на твою игру, дает положительный результат. Однако у спортсмена часто возникает вопрос: зачем что-то менять, когда и так все хорошо? Ведь может быть только хуже! Да, риск всегда есть. В том числе и потому, что квалификация тренеров может быть разной. Но это уже вопрос твоего выбора. Конечно, тут имеют значение особенности характера. Взять Аслана Карацева, который сейчас выпал из топ-200. Я по-прежнему убежден в том, что без возвращения к Егору Яцыку, с которым у Карацева был идеальный контакт в период его взлета, ему почти ничего не светит.

— Что требуется Рублеву, который, несмотря на тяжелую болезнь, выиграл в мае в Мадриде свой второй титул на Masters?

— Значительная часть этого сезона у Андрея пропала из-за плохого самочувствия. Поэтому в первую очередь он должен быть здоров. И тут снова никуда не деться от темы хронической перетренированности Рублева, который не чувствует усталости. При щадящем режиме работы, только работы, направленной на совершенствование своих недостатков, в том числе, конечно, игры у сетки, он по-прежнему способен прибавлять в результатах.

— У чемпиона US Open 2021 года Даниила Медведева, для которого нынешний лидер рейтинга Янник Синнер стал практически непобедимым соперником, еще есть шанс выиграть свой второй титул на турнирах Большого шлема?

— У Медведева довольно сложный типаж. Он интеллектуал, который все знает и понимает. Возможно, из чувства противоречия зачастую открыто не соглашается с тем, что ему говорят, но слышит и поневоле делает.

Во время игры Медведеву требуется особая психологическая аура, и зачастую он создает ее самостоятельно, например с помощью своеобразного общения с публикой, которую искусственно настраивает против себя.

Что касается Синнера, то его Медведев способен обыгрывать и сейчас, но для этого ему требуется чаще входить в корт и не уступать в нюансах. Надо искать возможность вывести Синнера из состояния психологического равновесия, например где-то взять паузу, чтобы продышаться. Сейчас же итальянец ждет момента, когда у Медведева начинаются перепады в игре, и пользуется ими. В принципе я считаю, что и у Медведева, и у Рублева, и у Карена Хачанова, которому по-прежнему надо работать над промежуточными ударами перед выходом к сетке, обязательно будут прорывные успехи, которые могут стать следствием смены эмоционального фона или чего-то еще. Главное, чтобы каждый из них не был удовлетворен тем, что имеет.

— Насколько закономерен тот факт, что первыми ракетками мира в этом году стали Янник Синнер и Арина Соболенко, которые выиграли главные турниры на харде — покрытии, которое сейчас используется чаще всего?

— Это абсолютно логично. Более того, за последние годы жесткие корты на разных турнирах приблизились по своим характеристикам друг к другу. Условно говоря, американский хард похож на европейский. Правда, по стилю Синнер и Соболенко отличаются друг от друга. Белоруска берет мощью, а итальянец в большей степени — концентрацией внимания. Показательно, что, когда после матчей Синнера спрашивают, почему в конкретном гейме он сыграл именно так, а не иначе, он зачастую не помнит, поскольку сразу начинает концентрироваться на следующем розыгрыше, отбрасывая в сторону все ненужное. Это важнейшее качество, которое кроме всего прочего позволяет ему переключать внимание и отдыхать в коротких паузах.

— Синнера вы и год назад ставили выше испанца Карлоса Алькараса. А вот в споре Арины Соболенко и Иги Швёнтек отдавали предпочтение польской теннисистке. Почему ей не удалось удержаться на первом месте?

— Я по-прежнему считаю, что по мышлению и моторности Швёнтек сильнее всех. И в разнообразии у нее есть преимущество над Соболенко, но, видимо, что-то не так было сделано в тренировочном процессе. К тому же осенью Швёнтек пропустила несколько турниров.

— В этот момент как раз шло закулисное разбирательство по ее допинговому делу. Считаете ли вы справедливыми очень мягкие наказания, которые наложили в этом году на нее и Синнера после положительных допинг-тестов?

— Я не утверждаю, что они принимали допинг. Но считаю, что все должны находиться в равных условиях и ко всем следует применять одинаковый подход. Правила игры должны быть едиными — в этом в данном случае заключается справедливость. Но этого не наблюдается, поэтому и возникают вопросы.

— Недавно в Казани прошла отчетно-выборная конференция Федерации тенниса России, на который вы были переизбраны на очередной срок в качестве ее президента. Довольны ли вы тем, чего удалось добиться за последний четырехлетний период, который явно был непростым?

— Ощущения противоречивые. Начну с нынешнего сезона. Его результаты говорят сами за себя. В этом году мы установили рекорд по количеству побед, одержанных в течение года на различных международных соревнованиях во всех разрядах и возрастных категориях. На данный момент их 683, на 9 больше, чем за весь 2019 год, который был рекордным до этого. Участвовало в этих соревнованиях примерно 1 тыс. человек, что тоже является максимальным показателем. В целом результаты у юниорок несколько выше, но тому есть объяснение. Девушкам найти хорошего спарринг-партнера легче, чем молодым теннисистам, которым для поддержания нужной интенсивности на тренировках обычно требуется сразу два человека. Если же говорить о развитии теннисной базы, то удовлетворения я не испытываю. Да, интерес к теннису большой. И есть большое количество кортов, которые строят частники. Но нет программ, которые позволили бы использовать эти объекты в интересах спорта высших достижений. Для организации естественного отбора, который позволил бы выявлять будущих звезд и воспитывать их в соответствии с современными методиками, которыми мы владеем, сделано очень мало.

— В прошлом году вы много рассказывали о работе, которая ведется на среднегорье на базе в армянском Цахкадзоре. Довольны ли вы тем, как там обстоит дело сейчас?

— Да. Если бы не Цахкадзор, то у нас не было бы половины из тех результатов, которых удалось добиться в этом году. Условия, которые созданы там, позволяют проводить профессиональную работу с резервом. Кроме того, в Ереване и Цахкадзоре проводятся международные турниры Международной федерации тенниса и Tennis Europe, на которых наши спортсмены имеют возможность набирать очки в зачет мирового и европейского рейтингов — мужского, женского и юниорского в различных возрастных категориях.

— Какие задачи стоят перед федерацией в ближайшие четыре года?

— Недавно Министерство спорта приняло нашу программу развития тенниса на период с 2025 по 2029 год. Теперь надо воплощать в жизнь то, что там написано. Из тех задач, которые стоят на повестке дня, выделил бы развитие теннисной базы на Дальнем Востоке и в Приморье. Борюсь за то, чтобы строительство двух-трех теннисных центров там было профинансировано на федеральном уровне. После двух матчей Кубка Дэвиса, которые мы провели во Владивостоке и Иркутске девять лет назад, популярность тенниса в тех регионах значительно выросла, но кортов для молодых спортсменов явно не хватает. А ведь в Азии теннисный бум, проводится большое количество турниров, и мы могли бы использовать этот фактор в своих интересах гораздо более эффективно, чем сейчас.