На экранах французская комедия «Притворись моей невестой»

В прокате — фильм Франка Беллока «Притворись моей невестой» (L’Heureuse elue). Михаилу Трофименкову не хватило в этой французской комедии закадрового, как в телешоу, инструктивного смеха: без него решительно непонятно, над чем стоит смеяться.

Первые же кадры «Притворись моей невестой» повергают в недоумение. Кажется, будто прокатчики что-то перепутали и подсунули под видом легкомысленного фарса экранизацию «Аквариума» Виктора Суворова. Якобы документальный роман разведчика-перебежчика с первых же строк брал за горло трешевой сценой казни двойного агента Пеньковского, якобы сожженного живьем в московском крематории: «Высокая мрачная комната без окон… Крупным планом — топка с заслонками. (…) А вот крупным планом камера показывает лицо живого человека. Лицо совершенно потное. (…) На нем дорогой черный костюм, правда, совершенно измятый. (…) Он страшно кричит… Его тело скручено крепко, но он извивается как пойманная ящерка. (…) Двери топки разошлись в стороны, озарив белым светом подошвы лакированных, давно не чищенных ботинок. (…) И вдруг носилки останавливаются у самой топки».

Беллок словно пользовался этим киногеничным текстом как раскадровкой. Разве что жертвенный агнец Бенуа (Лионель Эрдоган) одет не в мятый черный костюм, а в голубую рубашоночку. И мучают его не палачи СМЕРШа, а мафиозные душегубы во главе с Анжем (Жан-Мишель Корейя), по лицу которого словно прошлась тракторная колонна. Бенуа задолжал им сто тысяч евро и, если не возместит в трехдневный срок, сгорит в буквальном смысле слова. Поскольку родители Бенуа, владеющие металлургическим комбинатом, устали от его катастрофических стартапов, перспектива вполне реальная. Месье Беллок, нам уже можно смеяться?

Еще одна ассоциация с русским трешем возникает, когда Бенуа со случайно подцепленной таксисткой Фионой (Камиль Лелуш), которую в отчаянии, дабы выцарапать из родителей дотацию на свадьбу, выдает за невесту-модель, садится в самолет на Марракеш, где его предки отдыхают. Никогда не летавшая гопница, представить которую моделью можно только в кошмарном сне, сразу же просит «водочки принести», совсем как в «Брате-2». Выдув энное количество бутылочек, блюет на весь самолет, который затем торжественно покинет в кресле-каталке. Правда, очень смешно?

Еще смешнее, когда Фиона, столкнувшись в Марракеше с внезапно объявившейся реальной подругой Бенуа и реальной моделью Эмили, ломает ей нос профессиональным ударом головой.

Вот этот ад теперь считается «романтической комедией».

В основе сценария, впрочем, вполне почтенная схема. Социально ущербный персонаж занесен силой обстоятельств в чуждую и враждебную ему страту. Но благодаря своей естественности и знанию некой «жизненной правды», что бы это ни означало, оказывается «лучом света» в царстве корысти и гламура, очеловечивает его и устанавливает классовый мир в отдельно взятом семействе.

В этом жанре сняты и шедевры, и просто обаятельные фильмы. Достаточно вспомнить «Игрушку» (1976) Франсиса Вебера с неудачником-журналистом, купленным олигархом в качестве игрушки для своего сына. Или «1+1» (2011) Оливье Накаша и Эрика Толедано: чернокожий раздолбай становился нянькой и лучшим другом парализованного миллионера.

Обязательное условие жанра — столкновение, отторжение и переплетение двух типов социального обаяния. Обаяния Мишеля Буке и Пьера Ришара в «Игрушке» и Франсуа Клюзе и Омара Си в «1+1». Обаяния «небожителей», пресыщенных хозяев жизни, тоскующих по чему-то «настоящему». И обаяния обитателей социальной обочины, которым нечего терять и плевать на выгоду от авантюр, в которые они вовлечены.

В фильме Беллока нет ни одной остроумной реплики, ни одного парадоксального сценарного хода. Зигзаги сюжета вызывают одно недоумение. Зачем, например, Бенуа объявляет Фиону еврейкой и требует «настоящей еврейской свадьбы»? Во времена Луи де Фюнеса такая свадьба обернулась бы бурлеском, а тут никак не отыграна. И опять-таки — над чем тут надо смеяться?

Нет, что самое страшное, ни одного реально обаятельного персонажа. Сплошь картонные куклы. Пучеглазая хамка-хабалка Фиона, единственное достоинство которой заключается в умении коня на скаку остановить. То есть удержать сверхчеловеческим усилием — хорошо, что не зубами — канат воздушного шара, на котором чуть не улетели в небесную высь противные детишки. Анемичный слизняк Бенуа и ничем не отличные от него брат и сестра. Их выдра-мама (Мишель Ларок).

Единственный, кто может удостоиться зрительского сочувствия — Ролан, папа героя (Жерар Дармон). Динозавр-подкаблучник, урывающий секундочку, чтобы тайком от жены курнуть или бухнуть. Жена искренне считает, что во время своих мини-загулов Ролан практикует оздоровительный бег. На самом же деле бегает вместо него нанятый парень-марокканец.

Редкий по нашим временам фильм, на санацию которого хочется вызвать политкорректную пожарную команду, которая бы объяснила авторам, что смеяться можно над чем и над кем угодно, только если владеешь искусством смешить. А искусство это, кажется, утеряно французами навсегда.

Михаил Трофименков