Как город Александров несколько раз оказывался столицей

В начале февраля 1565 года, 460 лет назад, царь Иван Васильевич, которого тогда еще не величали Грозным, сменил не профессию, но государственное устройство: явившись в Москву из Александровой слободы, он объявил опричнину. Александрова слобода — нынешний Александров — и стала опричной столицей. Как и полагается столицам, бывшим и нынешним, Александров хранит память о прошлом, и чтобы прикоснуться к ней, достаточно выходного дня.

Иван Васильевич меняет прописку

В декабре 1564 года царь с семьей и домочадцами покинул Московский Кремль и отправился на богомолье. Да так и не вернулся — остался в Александровой слободе. Отсюда он в январе объявил боярам об отречении. Сюда бояре в страхе перед народными волнениями прислали посольство, просить царя смилостивится и не покидать трон.

Царь вернулся — и объявил опричнину. Разделил государство на две области: в одной, той самой опричнине, самовластно правил сам, другой, земщиной, вроде как заведовали бояре. Но суть была в том, что никто из бояр, невзирая на древность рода, владения и заслуги, не мог больше чувствовать себя хозяином не только своим вотчинам, но и дому, семье и собственной голове. Любой мог быть обвинен в крамоле, схвачен, разорен, брошен в застенок, подвергнут пыткам и казнен — во многих случаях вместе с родней и слугами. Террор вершили безжалостные опричники с притороченными к седлам метлами и песьими головами и палачи в пыточных подвалах и на площадях, уставленных виселицами, дыбами, котлами и плахами. Только поименный список казненных превышает четыре тысячи имен; кроме них историки говорят о множестве различных прямых и косвенных потерь от «опричного разорения».

Все, кроме

Слово «опричь» в русском языке середины XVI века не имело зловещего значения и означало буквально «кроме». «Опричным» могло называться имущество, доставшееся вдове по смерти мужа: таким владением для матери царя Ивана Елены Глинской как раз была Александрова слобода. Царь, известный как автор множества блестящих разножанровых текстов — от иронических писем до православных канонов,— мог, что называется, пробовать слово на вкус — и в конце концов назвал опричниной все, кроме земщины.

Считается, что после того, как в 1571 году опричники не уберегли Москву от набега крымского хана Девлета, царь в опричнине разочаровался — но как вариант политической практики он упомянул ее в завещании. А вот методы террора из употребления не вывел — его жертвами в 1570-е стали многие из тех, кто пятью годами ранее был среди палачей. Да и игры с номинальной уступкой верховной власти по-прежнему доставляли царю удовольствие: в 1575 году он на время объявил царем своего татарского вельможу Симеона Бекбулатовича.

Слово «опричнина» как описание части страны вышло из употребления, но разделение государства на то, чем непосредственно распоряжался царь, и все остальное — сохранилось, просто царская доля именовалась теперь имуществом двора.

Святые заступники на черном фоне

С 1565 по 1581 год Александрова слобода оставалась любимой резиденцией царя. В сохранившейся там Покровской церкви — сейчас это часть музея, где показывают среди прочего копию трона Ивана Грозного,— есть роспись, заказанная, по преданию, им самим: фигуры святых на черном фоне. Иван Васильевич, как известно из любой его биографии, бросался из крайности в крайность: то обрекал на смерть всех, в ком подозревал враждебность, то неделями молился о прощении грехов.

В Александрову слободу привезли трофеи из кровавого опричного похода на Новгород (1569–1570) — например, портал новгородской Софии встроили в южную стену Троицкого (Покровского) собора. Здесь же проходила часть опричных расправ — в речке Серой после возвращения царя из Новгорода утопили пять дюжин женщин и детей — родственников казненных. Но беленые стены и расписные своды остаются свидетелями не только казней и ужасов. В слободе Иван как минимум дважды венчался. Здесь работали учрежденные им приказы — прототип нынешних министерств, и типография — на тот момент, вероятно, единственная в России. Сюда к царю приезжали иностранные послы, примечавшие, как столичный статус способствует процветанию городка в ста верстах к северо-востоку от Москвы.

Три дня республики

Помимо памятника Ивану Грозному, который в 2019 году со второй попытки украсил набережную реки Серой, среди достопримечательностей Александрова есть фигура женщины в юбке по щиколотку с флагом в руках. Скульптуру установили в 1987 году в рамках чествования 70-летия Октябрьской революции — но увековечить она должна была события 1905 года.

Тогда 9 декабря рабочие местных фабрик, воодушевленные призывом Московского совета рабочих депутатов ко всеобщей политической стачке, захватили власть в Александрове, разоружив и отправив по домам городовых и полицейских надзирателей. Верховодили двое: 23-летний социал-демократ, рабочий Федор Калинин, и Сергей Баранов, горячий сторонник конституционных реформ, владелец фабрики, на которой Калинин работал. Под звуки «Марсельезы» восставшие провозгласили Александровскую республику. Так Александров стал столицей во второй раз.

Совсем ненадолго: полицейские и военные во главе со штабс-капитаном Панковым приступили к контрмерам уже на следующий день. А 12 декабря на станции Александров высадились 30 казаков Донского казачьего полка, которые почти без сопротивления покончили с беспорядками в городе. В Александрове и Струнино арестовали 42 человека, в том числе Калинина и Баранова . Баранов получил 3,5 года тюрьмы, Калинин — 2 года и 2 месяца и, отбыв наказание, эмигрировал, но в 1917 году вернулся в Россию и вошел в состав ЦК Пролеткульта. Правда, в феврале 1920 года умер в Москве. Имя Федора Калинина сыграло более заметную роль в советской топонимике Александрова, чем в его реальной истории: в 1922 году его именем назвали бывшую фабрику Баранова и одну из улиц. О судьбе Сергея Баранова практически ничего не известно.

За 101-м километром

Сейчас в Александрове живет около 57 тысяч человек, с соседними Струнино и Карабаново — до 130 тысяч. Это главный город Александровского района Владимирской области. Герб его украшают две наковальни и тиски на алом фоне: символизируют не пыточные подвалы, а слесарные производства времен Екатерины II, при которой слободе был присвоен статус города.

Железная дорога Москва—Александров — первый участок Транссиба. Путь от Ярославского вокзала в Москве до вокзала в Александрове (построен в 1903 году, но сохранил лишь внешний облик, и тот не целиком) занимает один час сорок минут, если воспользоваться экспрессом.

На первый взгляд город может показаться унылым — сейчас этому способствуют особенности погоды. Возникает ощущение, что главная эпоха, сформировавшая нынешний Александров,— это поздние советские времена, когда «антисоветский» образ жизни, уголовное прошлое или другие нюансы биографии могли привести к запрету жить ближе чем в 100 километрах от Москвы. Александров вскоре после войны и стал «столицей 101-го километра». Летом 1961 года тут случились волнения: толпа попыталась отбить у милиции двух пьяных солдат из соседнего Загорска, милиционерам пришлось открыть огонь, итог — 4 убитых, 11 раненых, 20 человек под судом.

Сокровища, спрятанные на виду

Смутное ощущение, что вы в не сильно благополучной окраине, лишь отчасти приглушают явные признаки недавних улучшений, реноваций и благоустройства. Впрочем, александровцы нашли применение и сохранившимся элементам советской действительности: Музей игровых автоматов — незаменимое место для тех, кто рос в 1980-е, а Музей искусственного камня — для интересующихся советскими технологическими экспериментами.

Чувство некоторой заброшенности, скорее всего, будет сопровождать вас, пока вы осматриваете признанные достопримечательности: усадьбу купца Первушина (сейчас — Художественный музей), торговые ряды, дом купцов Растворовых и двухэтажную бывшую мужскую гимназию на улице Ленина. Даже здания, приведенные в образцовый порядок — как храм Рождества, часовня святого Серафима Саровского у вокзала или дом, в котором несколько месяцев жила Марина Цветаева,— от этого ощущения не избавляют. Но длится оно ровно до тех пор, пока вы не увидите белоснежные стены кремля, и кряжистый Троицкий собор, шатры Распятской колокольни и Покровской церкви, и Успенскую церковь, и церковь Федора Стратилата — все спрятанные тут столичные богатства, до которых из нынешней столицы, в общем, рукой подать.

Текст: Иван Сухов