Сергей Домнин, арбитражный управляющий, член Союза АУ «Созидание»

О материальной оценке работы в банкротстве и об отношениях с кредиторами и должниками “Ъ” рассказал арбитражный управляющий (АУ), член Союза АУ «Созидание» Сергей Домнин.

— Какие тенденции в положении АУ в банкротных делах вы отмечаете за последние пару лет?

— Я бы выделил два основных тренда, один в плюс, другой в минус. Из отрицательного — это тренд на снижение процентного вознаграждения АУ. В целом истоки этой истории понятны. В 2023 году Верховный суд (ВС) по делу «Волжского терминала» сформулировал позицию, что в законе насчет выплаты управляющему процентов за погашение долгов банкрота указан максимум, а не безусловная формула. И если АУ чего-то не сделал, то вознаграждение подлежит снижению, вне зависимости от причин его бездействия. В 2024 году ВС в деле «Русского Нобеля» поддержал эту позицию и еще уточнил, что, если какая-то часть мероприятий в банкротстве выполнена привлеченным специалистом (например, организатором торгов), это тоже основание для уменьшения размера процентов.

Впрочем, Россия не единственная страна, где прослеживается такая тенденция. Во многих иностранных юрисдикциях первое, что подвергается сокращению, это расходы на банкротную процедуру и оплату услуг управляющего. Но вознаграждение — это основа независимости АУ и вознаграждение за риски, которые ты берешь на себя, вступая в процедуру, включая возмещение скрытых расходов, оплату страховки, труда помощников не за счет конкурсной массы, а за счет личных средств. Теперь эти риски сложно прогнозировать — никогда не знаешь, уменьшат ли тебе проценты или нет, а если уменьшат, то насколько. То есть ВС сформулировал идею снижения, но не сформулировал модель. В том же деле «Волжского терминала» все три судебные инстанции приняли разные решения, причем и по суммам, и даже концептуально.

— Нужна ли в таком случае четкая формула снижения процентов и кто должен ее установить?

— Вряд ли здесь можно разработать единую формулу, потому что у разных действий имеется разный удельный вес. Как можно сравнить обязанность АУ вести реестр требований кредиторов с обязанностью по оспариванию предбанкротных сделок должника и исходом этого оспаривания? Это разные вещи. И как оценивать ситуацию, когда оспаривание сделок не требуется (потому что нечего оспаривать), но конкурсная масса пополнилась, например, за счет привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности? Тоже неясно. Исходя из логики ВС, вопрос о снижении процентов решается в каждом конкретном деле в зависимости от объема работы управляющего и исполнения им своих обязанностей.

— Кто чаще всего просит снизить вознаграждение АУ и какую именно его часть — фиксированную или процентную?

— В потребительском банкротстве снизить проценты для АУ в большинстве случаев просят сами граждане-должники. По фиксированной части тут снижать нечего (по закону полагается 25 тыс. руб. за всю процедуру). В корпоративных банкротствах фиксированную часть вознаграждения просят снизить и снижают только в совсем вопиющих случаях, когда АУ вообще ничего не делал. В основном, конечно, все бьется вокруг процентов, чаще всего уменьшить их просит ФНС, иногда обращаются и банки, но не все (есть более активные и менее активные), есть ходатайства и от Агентства по страхованию вкладов. Другие кредиторы просят снизить проценты гораздо реже, например, если они связаны с бенефициарами должника или в принципе процедура конфликтная.

— А в чем состоит хороший тренд?

— Меняется парадигма в спорах о взыскании убытков с управляющих. Долгое время эти споры рассматривались достаточно формально: если действия АУ были признаны незаконными, то суды практически автоматом после этого удовлетворяли требования об убытках. Но теперь ВС сказал, что нужно установить причинно-следственную связь и выяснить, наступили ли негативные последствия. То есть признание действий АУ в банкротстве незаконными не влечет автоматического возникновения убытков у кредиторов. Плюсы такой позиции в том, что это снижает риски для управляющих, предоставляет АУ больше гарантий и шансов отбиться от претензий. К тому же сейчас подача заявления о взыскании убытков с управляющего оплачивается госпошлиной, зависящей от размера требований, что в итоге умерило пыл слишком активных жалобщиков.

— Равнозначны ли позитивный и негативный тренды для вас?

— Сложно сказать. По вознаграждению — очень опасный тренд, он затрагивает всех управляющих. Когда вы бьете по карману, вы провоцируете людей искать иные источники заработка. Нельзя исключать, что кто-то пойдет воровать в процедуре, кто-то пойдет просить денег у кредиторов и т. д.

— Что для АУ поменяли поправки к закону о банкротстве, принятые в 2024 году?

— Серьезно увеличился объем технической работы. Например, мы сейчас должны публиковать в ЕФРСБ все поступающие требования кредиторов во всех процедурах (не только в конкурсном производстве) и итоги их рассмотрения судом. Во-первых, это требует временных и денежных затрат, особенно, если у должника много кредиторов, к тому же не все заявления поступают в электронном виде, и их нужно сканировать. Вторая, и ключевая, проблема — нет сроков для публикации судебного акта по итогам рассмотрения заявления кредитора, поэтому неизвестно, когда он появится. Раньше заявления рассматривались в судебном заседании, но теперь суд может обойтись без него, если не поступило возражений. Уведомления от картотеки арбитражных дел приходят не всегда, поэтому приходится вручную проверять все дела, которые ты ведешь как управляющий.

— Стали ли госорганы быстрее и охотнее отвечать на запросы АУ об имуществе должника после положительных решений экономколлегии ВС и внесения изменений в закон?

— Тут как будто расширили полномочия управляющих, но на самом деле фактически нет. В закон добавили право АУ получать информацию о супруге должника и ее имуществе, но на практике за прошедшие полгода, по моим наблюдениям, ничего не поменялось. Всегда это лотерея: один и тот же госорган в одном деле ответит по жене банкрота, в другом деле откажет и сошлется на тайну. Единственное, что стало легче,— получить определение суда об истребовании сведений из госоргана. Раньше для этого требовалось провести заседание, его могли откладывать из-за неизвещения или неявки стороны, это занимало много времени. Теперь же с момента обращения в течение 10–14 дней в среднем я получаю судебный акт об истребовании документов и информации. Это позволило сократить сроки процедуры на один-два месяца.

— Как обстоит ситуация с административной и дисциплинарной ответственностью АУ?

— Появилась такая практика: если жалоба на АУ, подаваемая в Росреестр, содержит сведения, которые требуют правовой оценки, то Росреестр переадресовывает ее в СРО для оценки. В этом случае управляющему не грозит административная ответственность, а только дисциплинарная. Например, в жалобе говорится, что АУ бездействует и не распределяет деньги, а управляющий говорит, что реестр кредиторов не сформирован — теперь это уже решает СРО. И это хорошо, потому что СРО понимает нюансы внутренней работы и может быть более гибкой в оценке. Росреестр имеет меньше возможностей для шага в ту или иную сторону. Например, он не может признать нарушение малозначительным, это определяет только суд. А СРО может привлечь АУ к дисциплинарной ответственности за нарушение, причем санкции варьируются от денежного наказания до временного недопуска к процедурам и вплоть до исключения из членов организации. Это более эффективно. К тому же недовольное лицо может напрямую обратиться в СРО, в которой состоит АУ, и во многих случаях проблемный вопрос будет решен быстрее, чем через подачу жалобы и ее рассмотрение госорганом.

— Есть ли пробелы в регулировании банкротств и вашей работы и чего вы ждете от законодателя?

— Если посмотреть на последние 15 лет развития нашего банкротного законодательства, то законодатель подумал обо всех, кроме АУ. Появилась субсидиарная ответственность, субординация (понижение в очередности) требований кредиторов, полноценно заработало оспаривание сделок, ввели банкротство физлиц, в нем решали вопросы единственного жилья, раздела совместно нажитого имущества супругов, но для АУ кроме установления верхней планки процентов глобально ничего не меняли. Наверное, удобно иметь такого субъекта, на которого система может свалить проблему и сделать его крайним — в наших реалиях это АУ, в неэффективности российских банкротств винят управляющих.

Проблема в том, что у нас нет законодательного лобби как у системных кредиторов и крупного бизнеса. Мы можем кричать, что мы с чем-то не согласны, но нас мало кто слышит. У нас нет ресурсов добиваться каких-то глобальных изменений своего положения, максимум мы можем говорить о точечных правках.

— Какие это могут быть изменения?

— Первая идея из насущного — если в работе управляющих видят элемент публично-правовых функций (об этом говорил ВС), тогда нас надо подключить к системе межведомственного электронного взаимодействия. Это ускорит получение информации об имуществе должника и его сделках по выводу активов, снизит нагрузку на суды, а в конечном итоге ускорит проведение банкротной процедуры и сократит сроки получения денег кредиторами. Поправки ВС уже немного сократили сроки, но еще есть куда стремиться.

Вторая идея касается ответственности АУ. Поскольку появилась практика переадресации жалоб из Росреестра в СРО, но в законе она не закреплена, и лучше бы эту процедуру урегулировать. Административную ответственность для АУ ввели, поскольку изначально у них не было СРО, какого-то своего профсообщества, в отличие от адвокатов и нотариусов, имеющих палаты. Но ситуация давно изменилась, есть множество СРО АУ, которые получили право дисциплинарного наказания своих членов.

Третья идея связана с недавним повышением госпошлин и введением их в обособленных спорах в рамках банкротных дел. Это вылилось в кошмар для управляющих. Я обращаюсь за привлечением к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц, денег в конкурсной массе для уплаты пошлины нет, в итоге мое заявление суд оставляет без движения, отказывает в рассрочке уплаты пошлины и предлагает АУ заплатить из своего кармана или попросить деньги у кредиторов. Если же никто не хочет это финансировать, то суд предлагает прекратить процедуру. Это сейчас большая проблема — нужны поправки к закону или разъяснения ВС о том, что АУ не должен платить госпошлину за свой счет. Либо можно рассмотреть вопрос об освобождении управляющего от уплаты пошлины при подаче заявления о субсидиарке.

Интервью взяла Анна Занина