Эрос невозможного
Анна Толстова о «Любаше и волке» Виктора Кузнецова в петербургской Namegallery
Имя Евгения Козлова публика — и русская публика тоже — выучила лишь на последней Венецианской биеннале, где его "Ленинградский альбом" оказался одним из хитов "Энциклопедического дворца", выстроенного Массимилиано Джони. История нелепейшая: художник, которому под шестьдесят, проснулся знаменитым из-за серии эротических фантазий-комиксов, нарисованных им, подростком, между двенадцатью и восемнадцатью годами, то есть проснулся знаменитым эротоманом и вундеркиндом. Между тем давно и относительно замкнуто живущий в Берлине Евгений Козлов — один из главных героев ленинградского нью-вейва 1980-х — начала 1990-х, член "Летописи" и "Новых художников", "штатный художник" группы "Кино" и держатель богемно-андерграундного салона "Русское поле", в который превратилась его мастерская на Фонтанке,— достоин, конечно, гораздо более детального внимания. Но, так или иначе, его "Ленинградский альбом" теперь пользуется популярностью, опять же популярностью не совсем уместной — как пример какого-то аутсайдерского, выпадающего из норм и чуть ли не болезненного искусства. Это справедливо лишь в том смысле, что весь ленинградский андеграунд был с официальной точки зрения аутсайдерским и выпадающим из норм. Но у него были свои нормы, и эротический комикс — важный элемент его (не)нормативной поэтики.
Фото: Сourtesy NAMEGALLERY
Фото: Сourtesy NAMEGALLERY
Фото: Сourtesy NAMEGALLERY