Молодое, незнакомое
Руководитель Центра молодежных исследований НИУ ВШЭ Елена Омельченко — о численности, составе и лояльности власти молодежных субкультур. Беседовала Ольга Филина
Товарищ Кетчуп стоит на балке, решаясь на прыжок. Он участвует в антифашистских и анархистских движениях России и не разрешает фотографировать свое лицо. "Я понимаю, что анархию я могу создать вот здесь в этой комнате с друзьями, а там за дверью — уже нет, там я часть этого общества потребления, этого капитализма, этого всего",— объясняет логику единомышленников Саня-Цой
Фото: Коммерсантъ / Ксения Иванова
Оливер (22 года) после концерта. "Я вырос в небольшом сибирском городе, там туго было с панк-музыкой. Основная масса панк-сообщества это подростки, школьники, которые изначально выпали из общества и у них полное непонимание того, зачем все это происходит, зачем все это делать. И их протест — это протест против школы, против семьи... Я сам был таким. А если сейчас посмотреть, то это выглядело смешно: дрищеватые школьники какие-то, которые че-то кричат, бухают, потребляют триган, а потом еле ходят"
Фото: Коммерсантъ / Ксения Иванова
Концерт популярной в 1990-х русской панк-группы в одном из клубов Петербурга. "Ты можешь спокойно называть себя панком, но при этом не быть анархистом, а быть просто antisocial (антисоциальным), не придерживаться никаких идей и ловить только нигилистическую волну... А в наше время, что значит быть антисоциальным? Это значит стать либо дауншифтером, уйти в лес, куда-нибудь в Сибирь, и строить там себе хижину. Либо в современном обществе просто потреблять, воровать, пить... Большинство выбирает второй путь, он попроще будет",— комментирует Саня-Цой
Фото: Коммерсантъ / Ксения Иванова
У здания ЗАГСа родственники поздравляют Сашу-Мутагена и Лену-Гнилую с бракосочетанием. На свадьбе Саша впервые за последние пять лет увидел своего отца (на фото справа): "Не знаю,— говорит он,— почему так получилось... вроде и живем с отцом недалеко. У него давно другая семья, и вообще он всегда придерживался правых взглядов"
Фото: Коммерсантъ / Ксения Иванова
Дана (24 года) одевает свою дочку Марину на прогулку. Отец ребенка — барабанщик одной питерской панк-группы, который не живет с Даной и не навещает дочь
Фото: Коммерсантъ / Ксения Иванова
Оксана (25 лет) в тренажерном зале "Вегетарианская сила". Оксана занимается пауэрлифтингом, следует принципам веганства и стрейтэджа (против алкоголя, наркотиков и случайных половых связей), что обозначают татуировки-кресты на внутренней стороне локтей. Как и большинство панков, Оксана поддерживает антифашистское движение, которое ведет активную борьбу с неонацистскими группировками
Фото: Коммерсантъ / Ксения Иванова
Дружеская драка между двумя панками в одном из сквотов Петербурга. Средний срок существования сквота в России — несколько месяцев, обычно потом всех разгоняет полиция, поэтому его местоположение стараются держать в секрете. Большинство сквотов существуют только в летнее время года, так как их сложно приспособить для зимовки. Организатор этого сквота гордится тем, что он с друзьями сумел прожить там уже 11 месяцев, проведя туда электричество и перезимовав там в 20-градусный мороз. За это время в нем два раза случались пожары, в одном из которых погиб их друг
Фото: Коммерсантъ / Ксения Иванова
Сане-Цою набивают на предплечьях татуировку, срисованную с картины американского панк-художника Джона Джона Джесси, которую он называет "Грехи поколений". Саня организовал музыкальную панк-группу Burning Flag, и сейчас они записывают первый альбом. "Большинство-то людей вообще ни о чем не задумываются: они слушают музыку, носят эти прически, походят так дай бог лет семь, потусуются и уйдут из этой темы. А эта горстка, которая останется, она будет продолжать нести идеи анархизма, будет нести мирный протест"
Фото: Коммерсантъ / Ксения Иванова
Елена Омельченко, директор центра молодежных исследований НИУ ВШЭ
Фото: из личного архива