Есть известный штамп: в советском кино секс был под запретом или почти под запретом; каждая откровенная сцена — от лопнувшего лифчика Светличной в «Бриллиантовой руке» до нежностей Филатова и Яковлевой в «Экипаже» — удивительное исключение, прорыв блокады принудительного целомудрия. Это, конечно же, неправда. В позднесоветском кино был свой особый язык для разговора о сексуальности. Видеть в нем отклонение по отношению к языку «нормальному», «полноценному» — ошибка: такого языка не существует.