Можно ли считать, что важнейшие события в области экономической политики на прошедшей неделе в той или иной степени испытали на себе влияние одного из наиболее известных в мире неформальных центров принятия решений — экономического форума в Давосе? Несмотря на кажущуюся погруженность российских властей в решение сугубо внутренних проблем, анализ шагов, предпринятых ими в преддверии визита в Швейцарию представлявшего официальную Россию Анатолия Чубайса, дает все основания утверждать, что конечный адресат во многих случаях находился за пределами страны. Как ни странно это звучит, но подобный подход может свидетельствовать только о сохранении у политической элиты страны логики по крайней мере в определении тактического курса. Если и раньше международный резонанс играл существенную роль при принятии внутриполитических решений, то сейчас, после заметного ослабления позиций России и существенного возрастания ее экономической зависимости от внешнего мира, вопросы формирования имиджа российского руководства и его экономической политики приобретают порой решающее значение.
Внешний фактор тем не менее не повлиял на сугубо внутренний характер проблем, стоявших в центре внимания тех, кто принимает непосредственное участие в выработке экономической политики. Центральной из этих проблем по традиции является федеральный бюджет. И хотя всем, кто имеет даже отдаленное отношение к бюджетному процессу, совершенно ясно, что бюджет в России как был, так и остается чисто номинальным документом (до сих пор ни один из российских бюджетов исполнен не был), однако уже сам факт того, как усиленно представители правительства и парламента разыгрывают свою озабоченность бюджетными пропорциями, демонстрирует их стремление выглядеть в глазах цивилизованного мира просвещенными правителями. Даже не изучая подробно структуру федерального бюджета, можно с высокой долей уверенности утверждать, что эти бюджетные пропорции выдержаны не будут, и этому найдутся различные объективные причины. Главной из которых (не только не с официальной точки зрения) является нереалистичность бюджетных проектировок, и прежде всего попытка реализовать идею отказа от кредитов ЦБ как главного источника покрытия бюджетного дефицита. Первым по этому поводу, адресуясь к зарубежной аудитории, сделал на прошлой неделе заявление лидер парламентской фракции "Яблоко" Григорий Явлинский.
Он поставил под сомнение перспективы получения Россией резервного кредита МВФ в размере $6 млрд, указав на нереальность проекта бюджета. Признавая, что это "будет очень болезненным для России", Явлинский сделал акцент на необходимости разработки новой экономической программы, которую российское правительство могло бы обсудить с МВФ и Всемирным банком. Дальнейшие его слова заслуживают большего внимания: разрабатывать такую программу необходимо исключительно для России, "а не для того, чтобы что-то доказывать МВФ". Если первая часть его заявления игнорировала тот факт, что проект российского бюджета готовился в тесном контакте с представителями МВФ, одобрившими его несмотря на очевидную невыполнимость, то вторая явно абсолютизировала то влияние, какое оказывают международные финансовые организации на экономическую политику российского правительства. В то же время такие слова накануне встречи в Давосе могут звучать как предостережение западной общественности и от завышенных надежд по поводу экономической реформы в России, и от завышенных требований к экономической политике ее правительства. Остается надеяться, что последнее несколько облегчило пребывание в швейцарских Альпах руководителю российской делегации Анатолию Чубайсу.
Официальные выступления на экономическую тему на прошлой неделе носили гораздо более жизнеутверждающий характер. Так, по мнению руководителя Департамента иностранных операций ЦБ Александра Потемкина, несмотря на то, что в конце января еженедельное ослабление рубля составляло 4,5%, в феврале-марте доллар по отношению к рублю будет возрастать не более чем на 3% в неделю. Российская валюта "в ближайшее время будет обесцениваться более низкими темпами, чем в первых двух декадах января". Собственно, ничего удивительного в таких прогнозах нет. Последние меры, предпринятые ЦБ, как прямо признают его руководители, направлены на снижение рублевого давления на валютный рынок: в несколько этапов повышена ставка рефинансирования со 170% до 200% годовых, что в пересчете по месяцам выше уровня инфляции. Кроме того, сокращен на 30% лимит открытой валютной позиции коммерческих банков. И хотя официальное объяснение этому шагу состоит в необходимости ввести поправку на инфляцию (нормативы в этой области не пересматривались с 1993 года), очевидно, что главная цель подобных мер состояла в отработке механизма контроля за валютным рынком. В контексте борьбы, которую ведет российское правительство за формирование стабилизационного фонда рубля, заявление Потемкина можно рассматривать как демонстрацию готовности ЦБ использовать сугубо цивилизованные методы противодействия сильным колебаниям валютных курсов и решимость не допустить повторного обвала рубля.
Несколько особняком стоит интервью, данное в прошлую среду "Интерфаксу" вице-премьером и министром внешних экономических связей Олегом Давыдовым. Признав, что затягивание конфликта в Чечне ухудшает международное экономическое положение России, он сделал заявление, выходящее за рамки обычных для государственного чиновника