Лишь один указ из нового президентского пакета может принести реальную пользу экономике. Два других окажут на деловой климат, скорее, отрицательное воздействие
В правительство можно обращаться за кредитами. Торг уместен
Пожалуй, самым долгожданным и поэтому самым "популярным" среди хозяйственников стал Указ #1484 "О порядке предоставления финансовой поддержки предприятиям за счет средств федерального бюджета" — см. стр. 55.
Согласно букве указа, в 1995 году предприятие "любой формы собственности", собрав необходимый минимум документов, может выйти в правительство (конкретно этим будут заниматься Минфин и Минэкономики) с запросом о предоставлении ему кредита или отсрочки по налоговым платежам в федеральный бюджет на срок, не выходящий за пределы текущего финансового года. При этом ответ уважаемых чиновников о предоставлении кредита должен быть получен не позднее чем через 20 дней.
Однако, как это часто бывает в последнее время с вполне благомысленными указами президента на экономическую тему, и этот — #1484 — больше ставит новых вопросов, чем дает ответов на вопросы уже имеющиеся.
Кому же станут давать кредиты? Прежде всего, многим заинтересованным наблюдателям по прочтении указа хотелось бы (и в прикладном, и в теоретическом аспектах) понять, каков все-таки будет критерий выбора объектов для селективной структурной поддержки в рамках госполитики макростабилизации? Напомним, что дебаты об этом ведутся чуть ли не с января 1992 года. При этом, пожалуй, наиболее четкий за все время дебатов ответ относительно приоритетов этой самой политики дал незадолго перед своей отставкой с поста министра экономики Андрей Нечаев: правительство должно поддерживать структурно и селективно только АПК, ВПК, ТЭК, социальную сферу и высокие технологии. В результате, не имея четко формализованного критерия, кредитная комиссия под руководством Бориса Федорова в 1993 году раздавала деньги совершенно стохастическим образом — главное было дать меньше, чем попросят, а там... По крайней мере, ничем другим мы не можем объяснить (с рациональных экономических позиций) тот факт, что золотодобывающим предприятиям, например, было отказано в госкредитах, а, скажем, двум-трем пасекам — нет.
Обидно, что "воз и ныне там": по указу кредиты следует давать "на проведение структурной перестройки производства" (пп. 1, 2), а вся конкретика — опять на совести министерских чиновников (п. 5). Им даже не дано указания подобный критерий разработать, а затем ему неукоснительно следовать.
Короче говоря, нам "сквозь магический кристалл" довольно ясно представляется запрос на получение кредита примерно следующего содержания:
"Уважаемые Знатоки! Пишет Вам Генеральный Президент Правления из Урюпинска-на-Хопре.
Вопрос: Денег дадите? (Двадцать дней на размышление, время пошло.)
На что деньги пойдут: структурная перестройка производства путем создания в структуре фирмы структурных подразделений — Департамента экономики и Департамента финансов. (Смета расходов в рублях и инвалюте прилагается.)
Цели и задачи департаментов: выработка направлений структурной и селективной поддержки участков производства, составление годовых балансов приходов и расходов.
Социально-экономический эффект: стабилизация уровня производства и создание предпосылок для его дальнейшего подъема. Снижение к концу года темпов подорожания продукции до 3,5-4,0% в месяц. Удержание задолженности предприятия поставщикам на уровне 5% от величины добавленной стоимости плюс амортизация. Поддержание курса векселей предприятия всех эмиссий на уровне 1 рубля за 2020-2050 рублей номинала."
Совершенно ясно, что уважаемые чиновники не смогут с чистой совестью отказать просителю, так глубоко понимающему задачи текущего момента (всем бы так!), особенно, если в течение 20 дней он изыщет дополнительные аргументы в свою пользу. При этом можно предположить, что выбор правительством кредитополучателей будет происходить в такой суматохе, что разбираться, кто прав, а у кого больше прав, будет совершенно недосуг. Ведь всем ясно, что, во-первых, при любых обстоятельствах у кормушки лучше оказаться первым, во-вторых, лучше получить кредит в тот момент, когда до конца текущего финансового года остается дней этак 365.
Почем же станут давать кредиты? Указ дает четкий ответ: "за плату в размере, обеспечивающем уплату процентов по государственному долгу" (п. 1). Беда только в том, что по разным составным частям госдолга платится совсем разный процент: по просроченным платежам бюджета поставщикам в госресурсы и задолженности Сбербанку по индексации вкладов не платится вообще ничего, по заимствованиям Минфина на покрытие бюджетного дефицита платится до сих пор 10% годовых, а, например, по обслуживанию ГДО "Октябрь" Минфин платит почти 205% годовых (см. Ъ #25, стр. 11). Как видно, разница есть, и палитра для выбора условий договора с кредитополучателем весьма широка — по братьям Голубковым — от полной "халявы" до "партнерства".
Отметим попутно, что "халява" также предусмотрена указом (последнее, правда, противоречит осеннему, 1993 года, указу об отмене льготного кредитования, еще не утратившему силу). Последний абзац пункта 2 вдруг (неожиданно для читателя) повествует о неких "беспроцентных ссудах".
Отсюда, на наш взгляд, следует, что правительство, раздав в начале кредитной кампании беспроцентные ссуды самым-самым структурным перестройщикам, попытается отыграться на не самых-самых, дабы итоговая средневзвешенная ставка по бюджетным кредитам вышла бы на какой-то более или менее разумный уровень. (Бывший министр финансов Борис Федоров и его ныне функционирующие соратники питали почти мистический пиетет перед величиной LIBOR+2%.)
Таким образом, еще большую актуальность может приобрести вопрос о дополнительных — сокровенных и весомых — аргументах заемщика.
Как же станут использоваться кредиты? Пункт 5 указа велит правительству РФ "в месячный срок утвердить порядок контроля за целевым использованием средств". Серьезно говорить об эффективности и возможности такого контроля, на наш взгляд, просто неразумно. Действительно, к запросу можно приложить подробнейшее ТЭО, даже с уже заключенными контрактами на поставку, скажем, импортного оборудования. Другое дело, если после получения денег этот контракт не будет исполнен по независящим от кредитополучателя причинам. Невостребованные средства так и останутся в распоряжении банка, который несомненно накрутит на них сумму, несколько превышающую "размер, обеспечивающий уплату процентов по госдолгу".
Отсюда следует еще один вывод: к дележу пирога — а он не маленький, около 8 трлн рублей по нынешним деньгам — активно подключатся банковские группировки. В этой борьбе преимущество, естественно, получат банки, имеющие хороший выход на муниципальный и федеральный уровни (см п. 3 "Порядка предоставления...").
Иными словами, нам кажется, что с бюджетными кредитами 1995 года произойдет та же история, что и с инвестиционно-конверсионными бюджетными кредитами образца июля 1993 года. Напомним: тогда 1,1 трлн рублей (почти те же 8 трлн с учетом инфляции) проболтались месяца три по инвестиционным компаниям и банкам (на предприятия так и не попав) и вернулись в бюджет, принеся ему 50% годовых прибыли. А на межбанковском кредитном рынке деньги тогда стоили почти 500% в год.
"Положение о порядке..." может обернуться хаосом
Указ "Об упорядочении государственной регистрации предприятий и предпринимателей на территории Российской Федерации" и прилагаемое к нему "Положение о порядке государственной регистрации субъектов предпринимательской деятельности" тоже к шедеврам нормотворчества не отнесешь. К этому выводу пришли как эксперты Ъ, так и представители консультационных фирм, профессионально занимающихся подготовкой документов и регистрацией новых фирм. По их заключению, реализация указа создаст для вновь образующихся юридических лиц серьезные проблемы и увеличит сроки их регистрации.
По мнению директора фирмы "Полис" Ирины Жубриной, проблемы возникают буквально с первого пункта "Положения". Речь идет о том, что отныне заявление о регистрации предприятия составляется в произвольной форме. Согласимся, что для неофитов бизнеса, особенно из числа людей молодых и не прошедших крепкой советской школы составления бюрократических бумаг, произвольная форма открывает широкое поле для эпистолярных упражнений. Для чиновников-регистраторов же эти упражнения обернутся в лучшем случае головной болью, а скорее всего — абсолютно неразрешимой криптограммой, сродни клинописи.
Дело в том, что регистрация фирм, точнее, внесение информации о них в реестр уже повсеместно компьютеризировано, а данные в компьютер вносятся как раз из заявлений, составленных по разработанным для компьютера формам. Поэтому заявления в районных регистрационных палатах выверяют буквально до буквы (скажем, слово "корпус" в адресе пишется как "корп." и никак иначе, в другом написании компьютер его не воспримет). Теперь же произвольно составленные заявления барышням-регистраторшам придется переписывать самим. И хорошо, если в папирусе, который принесет будущий бизнесмен, будут представлены все необходимые для этого сведения. Если же их не будет, то придется лазить по всем учредительным документам и выискивать в одном — юридический адрес, в другом — домашний, а в третьем имя-отчество директора, которые, не дай Бог, будут обозначены инициалами. Ясно, что вся эта свистопляска резко увеличит сроки регистрации.
И ведь неправильно составленные документы теперь не вернешь запросто и не заставишь переделать под угрозой отказа в регистрации. Отныне, согласно п. 11 "Положения", надо писать соискателю уведомление, что в его бумагах черт ногу сломит и надо бы их переделать. А если тот вдруг упрется и пойдет не принцип — мол, не буду переделывать и все тут? — то, согласно п. 12, отказать в регистрации палата сможет лишь через арбитраж. А арбитражу сейчас только и не хватает такими делами заниматься...
Крайнее недоумение у консультантов вызывает требование того же п. 1 о необходимости представлять при регистрации предприятия "документы, подтверждающие оплату не менее 50 процентов уставного капитала предприятия". Спрашивается, на какой счет следует зачислять эти деньги? В чей адрес переводить миллионы рублей? На несуществующее еще предприятие?
Можно, конечно, исхитриться и придумать некий депозит на учредителя, договор по поводу которого предусматривал бы возможность использования денег с этого депозита на оплату уставного капитала. Но вот пойдут ли банки на такие договоры?
Однако, по оценке Александра Жукова, директора юридической фирмы "Квест", самые серьезные проблемы может вызвать п. 4, запрещающий регистрационным органам требовать от вновь образующихся предприятий каких-либо документов, подтверждающих его юридический адрес.
В самом деле, пункт выглядит, казалось бы, весьма продвинуто и либерально. Всем хорошо известно, как трудно добыть юридический адрес и, в особенности, как требуется в соответствии с действующими правилами, реально ему соответствовать. Из-за этих сложностей фирмы идут запутанными обходными путями — ищут фиктивный юридический адрес, делают справку из БТИ, что помещение по этому адресу действительно существует, составляют гарантийное письмо от владельца адреса, что тот готов предоставить это помещение соискателю в аренду, и только после этого палата принимает документы на регистрацию. Потом, конечно, никакой аренды не случается — ведь для этого необходимы документы о праве арендодателя на субарендные договоры, заверяемые в соответствующих инстанциях, да и денег это немалых стоит. На постой же предприятия пускают по договору о совместной деятельности, который и подешевле и за счет которого, как правило, подкармливается нищий арендодатель (какой-нибудь НИИ).
Теперь всего этого при регистрации не требуется — ответственность за нанесенный кому-то ущерб из-за неправильного адреса возлагается на само предприятие. Но зато серьезные проблемы могут возникнуть на следующем этапе — во время первого же визита в налоговую инспекцию. Дело в том, что на налоговые органы сейчас возложена задача по подготовке сведений о новом предприятии и передаче их в статорганы. До сих пор в части, касающейся местонахождения предприятия, налоговые службы удовлетворялись тем самым гарантийным письмом. Сейчас же, когда письма нет, налоговая инспекция может истребовать какой-либо другой документ. А им, по логике вещей, может быть лишь арендный договор. И тогда — прощай договоры о совместной деятельности и дешевые помещения.
Конечно, нет худа без добра — подобный порядок способен затруднить регистрацию фиктивных фирм-однодневок, организуемых для проведения жульнических операций. Но с водой, весьма вероятно, выплескивается и ребенок — от бизнеса отсекаются предприниматели с небольшим стартовым капиталом, не имеющие средств для дорогой аренды.
По этому же бьет и п. 3 г), увеличивающий минимальный уставный капитал новых фирм в 200-2000 раз (для чисто российских частных фирм и предприятий с участием иностранного или государственного капитала соответственно). По наблюдениям г-жи Жубриной, около 60% новых предприятий, регистрирующихся через ее фирму, заявляют минимальный уставный капитал (10 тыс. рублей), причем в регистрационных палатах сейчас увеличилось количество людей, занимающихся проталкиванием документов самостоятельно. Это говорит о том, что люди считают деньги и что лишняя сотня тысяч рублей для многих — проблема. Нынешняя же планка минимального уставного капитала таких людей от бизнеса заведомо отсекает — без разбора, завянет ли их дело на корню, или, наоборот, лихо раскрутится.
Дембель близок?
Указ #1483 "О сокращении мобилизационных мощностей и мобилизационного резерва" (см. стр. 54) комментировать непросто. Вывод о степени полезности этого документа в решающей мере зависит от определения его жанровой природы. Если рассматривать указ как декларацию о намерениях, то расценить его следует вполне положительно, поскольку намерения, очевидно, благие: эффектный шаг к демилитаризации российской экономики, и, что более важно, облегчение финансового бремени предприятий, вынужденных нести расходы по содержанию явно избыточных мобрезервов. Если же читать указ в расчете на его прямое действие, то неизбежно некоторое разочарование: основная часть этих намерений указом не осуществляется; ее только поручается осуществить.
Изложим вкратце содержание документа. Он состоит из двух частей: одна содержит поручения федеральному правительству, другая вводит некоторые новые правила обращения с мобилизационными мощностями и резервами (нынешними и будущими) для рядовых субъектов экономики.
Правительству предстоит "в двухмесячный срок представить на утверждение основные показатели мобилизационного плана экономики", предусматривающие резкое сокращение мобмощностей и мобрезерва ("в несколько раз по сравнению с имеющимся"). Параллельно с этим — "в месячный срок утвердить порядок снятия ранее установленных заданий" по сохранению мобилизационных мощностей и резерва, "дальнейшее содержание которых будет признано нецелесообразным". В течение месяца после утверждения основных показателей нового мобилизационного плана экономики правительство доведет его показатели до исполнителей "в рамках госзаказа".
Адресатам таких поручений (в первую очередь, надо понимать, Минэкономики, Госкомоборонпрому и Минобороны) не позавидуешь: им, по существу, приказано за два месяца сотворить чудо. Экспертам Ъ кажется, что сверстать так скоро мобилизационный план экономики, не имея к тому же в руках утвержденной оборонной доктрины — дело почти немыслимое.
Впрочем, возможно, особых чудес и не потребуется: в следующем же пункте указ поясняет, что как правило "госзаказ в части мобилизационного плана экономики может размещаться только на предприятиях, имеющих заказы на текущее производство аналогичной продукции в мирное время". Можно предположить, таким образом, что под разработкой нового мобилизационного плана указ подразумевает лишь более или менее механическое вычеркивание из прежнего плана непрофильных предприятий.
К той же мысли склоняет и дальнейшее чтение текста. Предприятиям, "ассимилированным под выпуск вооружений, военной техники и иной военной продукции по мобилизационному плану экономики (кроме боеприпасов и специальных видов топлива)", будет разрешено "снимать задания по сохранению мобилизационных мощностей с одновременным сокращением мобилизационного резерва в соответствии с изменениями в государственном оборонном заказе" — в соответствии с неким порядком, который также предстоит утвердить правительству.
Этот же, пока неведомый порядок разрешит "предприятиям использовать и реализовывать материальные ценности (за исключением вооружений, военной техники и специальных видов топлива), в том числе оборудование, здания и сооружения, высвобождаемые в результате сокращения мобилизационных мощностей". А вот куда пойдут средства от реализации этих "материальных ценностей", уже решено: они "направляются равными частями на пополнение оборотных средств предприятий и в доход федерального бюджета".
До сих пор, насколько нам известно, требования мобилизационного плана выполнялись большинством затронутых предприятий (в том числе и приватизированных) куда аккуратнее, чем можно было бы ожидать по общему уровню исполнительской и прочей дисциплины в стране — а значит, мощности и резервы, о которых говорится в указе, находятся в более или менее приличном состоянии.
Следует подчеркнуть, что речь идет об очень значительных объемах имущества. Все, что касается мобилизационных резервов и мощностей — дело весьма секретное и никаких цифр мы привести не сможем, но вполне понятно, что оцениваться эти ресурсы должны в триллионах, а значит, разрешение выбросить на рынок основную часть этих ресурсов (напомним, новый мобилизационный план должен быть "в несколько раз" скромнее ныне существующего) потенциально способно оказать огромное воздействие на текущее состояние экономики. Конечно, основная часть "отпущенного на волю" оборудования едва ли имеет широкие рыночные перспективы — хотя бы из-за конкретности своего предназначения, — но ни об освобождающихся зданиях, сооружениях и площадях, ни о расконсервируемых запасах сырья (например, цветных металлов, чистейших, как слеза) и материалов этого не скажешь. Впрочем, воздержимся от детального анализа возможных последствий, пока не утвержден этот самый порядок: неизвестно, каким еще он окажется.
В целом же можно вполне уверенно предположить, что из двух сформулированных в преамбуле целей (учет "изменившейся международной обстановки" и "сокращение непроизводительной нагрузки на экономику") важнейшей для авторов указа была вторая. Мы не располагаем данными о том, в какой степени государство в последние годы выполняло свои обязательства по финансированию поддержания мобилизационных ресурсов, а значит, много ли средств приходилось пускать на эти цели самим затронутым предприятиям — но как бы ни распределялось это бремя, в целом для экономики оно, бесспорно, давно стало "неудобоносимым". И разрешение избавляться от мобресурсов, половину выручки забирая себе, является мощнейшим актом государственной поддержки предприятий — не только не стоящим государству ни копейки, но и способным пополнить казну.
Отметим, кстати, что эта поддержка весьма удачна и в том отношении, что в наибольшей степени поможет тем самым высокотехнологичным производствам, которые сегодня находятся в весьма тяжелом положении и до сих пор особых милостей от казны не видели.
Интересен и еще один аспект указа — возможно, непреднамеренный. Это едва ли не первый нормативный акт, который и впрямь подразумевает для уже приватизированных предприятий более льготный режим, чем для остающихся пока в государственной собственности. Мобилизационные мощности и резервы при акционировании не входили в уставный капитал, то есть половина выручки от их реализации будет для молодых АО безоговорочным подарком. Те же, кто лишь собирается приватизироваться, увеличат оборотные средства, а значит и свой уставный капитал, увеличив тем самым плату за выход на волю.
Однако — повторимся — все это еще вилами по воде писано. Ни о масштабах, ни о темпах, ни об условиях грядущих в этой области перемен пока (до утверждения правительством перечисленных документов) уверенно судить нельзя. Тем с большим удовольствием предприятия, имеющие на балансе мобилизационные резервы и мощности, узнают, что они уже теперь перестали облагаться налогом на имущество, а на мобилизационные мощности с 1 июля 1994 г. не производятся амортизационные отчисления.
НИКИТА Ъ-КИРИЧЕНКО, АЛЕКСАНДР Ъ-ПРИВАЛОВ, АНДРЕЙ Ъ-ШМАРОВ