Что могут женщины

с Андреем Ъ-Колесниковым

Происходящее на нынешней Олимпиаде заставляет меня продолжить собственное расследование причин сокрушительных китайских побед. В женской штанге в весе до 69 кг китаянка победила, по мнению тренера серебряной призерки Оксаны Сливенко, уже здравый смысл, а победа выглядела неприличной для китайцев и унизительной для россиян.

В штанге китайцы, как и везде, показывают себя так, как не показывали нигде и никогда. Накануне на мужских соревнованиях в борьбу корейца и армянина вмешался очередной неизвестно откуда взявшийся китаец.

Он вышел толкать штангу в таком приподнятом настроении, как будто уже выиграл эти игры. Странно, что он не взял этот вес.

Подозрительными выглядят уже не победы китайцев, а их поражения.

Нет, он не взял этот вес, и было видно: ни за что не возьмет и во второй попытке. В конце концов у каждого человека есть запас и предел его сил, и с этим ничего нельзя поделать.

Между тем китаец был как будто бы обескуражен этой попыткой: не ожидал. Хотя, казалось бы, чего ему расстраиваться: то, что его вообще увидели на этой Олимпиаде среди тех, кто претендовал на медали, для него должно быть высшей наградой.

Но вот он уже снова вышел на помост, выдохнул, вдохнул (или наоборот) и взял этот вес с таким видом, как будто блины, навинченные на штангу, были из теста.

Обидно ему, по-моему, было только одно: что у него больше нет попыток и что он никак не обойдет корейца, который предусмотрительно уже занял первое место.

Феноменальное преображение китайца произвело на меня сильное впечатление. А на китайца — никакого.

И зал воспринял все как должное. Второе место, конечно, непривычно для китайцев на этой Олимпиаде и воспринимается благосклонно, если только первое тоже взяли они, но мне казалось, что они все-таки избаловали себя победами, и оставалось надеяться, что рано или поздно их хоть кто-то поставит на место.

В тот же день серебро в штанге взяла россиянка Оксана Сливенко. У нее выиграла китаянка, которая несколько раз в этот день била мировые рекорды, "лежавшие" годами, и в итоге улучшила прежний мировой рекорд на 10 кг.

Днем Оксана Сливенко еще держалась, а вечером в "Боско-клубе" расклеилась. Она почти не разговаривала, а лицо у нее было такое, что казалось, из глаз ее вот-вот пойдет такой же ливень, какой льется с пекинского неба в разгар сезона дождей (вот сейчас, в эту минуту, к примеру, как раз такой за окном).

Но она держалась. Она и не говорила ничего, кажется, только потому, что боялась разрыдаться у всех на глазах после первого же своего слова.

Зато говорил ее тренер Владимир Сафонов. Этому человеку, как я подумал, терять было уже нечего, и он мог не стесняться ни в каких выражениях. Но я ошибся: потом выяснилось, что он тщательно выбирал выражения в этом разговоре. И многое из того, что рвалось наружу в этот поздний вечер, ему еще удалось удержать при себе. А зря, кстати.

Владимир Сафонов сидел в беседке "Боско клуба" и глядел на ночной пруд с обвешанными красными фонариками джонками с такой тоской, что предложение прокатиться на джонке, чтобы успокоить звенящие нервы, застряло у меня в горле.

— В спорте, где прибавка рекорда на один килограмм — историческое событие, китаянка прибавила десять,— сказал он.— Ну ладно если бы другая девочка, талантливая, новая, неожиданная, вылезла бы неизвестно откуда, можно было бы предположить, хотя бы теоретически, что это возможно. Но эту девочку мы знаем с десяти лет! Этого не может быть. Не должно быть то есть. Но это уже произошло.

— Давайте называть вещи своими именами! — предложил я.— Вы хотите сказать...

— Нет, не хочу,— ответил он.— Я ничего не хочу сказать. Просто все мы видим, что происходит, и все мы молчим, и мы ничего не хотим сказать.

— Но их же тоже проверяют на допинг, в конце концов! — воскликнул я.

— Их? — удивился Владимир Сафонов.— Ни одного китайского спортсмена мы там не видели пока ни разу! Оксану можно и ночью разбудить, и в восемь утра, да постоянно таскают! Но не надо говорить, что там, на допинге, есть китайцы. Мы их там, по крайней мере, не видели.

То же самое я слышал уже два раза от других спортсменов: от прыгунов в воду и от гимнасток. Видимо, услышу еще от кого-нибудь.

— А взвешивают они своих как? — продолжил тренер.— Их куда-то уводят два китайца, и мы получаем результат. А она такая розовощекая, такая толстошеяя! Мы же ее знаем. Она же в другом виде до сих пор приезжала на соревнования в Европу, в Америку... Щеки впалые, взгляд потухший... Тоже, наверное, в бане вынуждена была перед соревнованиями сидеть, чтобы лишние полкило сбросить и в вес войти, как и Оксана. А баня сил не прибавляет.

— Серебряная медаль — слабое утешение? — поинтересовался я.

— Мы не ехали за серебряной медалью! — Владимир Сафонов раскачивался в китайском висячем кресле в беседке так интенсивно, что ему позавидовал бы великий футбольный тренер Валерий Лобановский, у которого в раскачивании на скамейке во время матча конкурентов, по-моему, в мире не было.— Оксана — двукратная чемпионка мира!

Оксана Сливенко сидела в паре метров от нас, в другом кресле, и, по-моему, боялась даже шелохнуться, чтобы не дай бог не обратить на себя внимание. Видимо, она понимала, что не должна слышать все эти слова.

— Нет, мы, конечно, довольны! — произнес Владимир Сафонов с такой интонацией, что если я до сих пор и правда был доволен, что у нас хотя бы серебряная медаль хотя бы где-то еще появилась, то мне стало сразу стыдно за то, пусть даже мимолетное чувство удовлетворения, которое я уже успел испытать.— Мы довольны, мы очень довольны! Но для всех же уже очевидно, что идет неравная борьба!

— А что, нельзя об этом сказать вслух? — спросил я.

— А вы слышали, что в Пекине только что убили американского гражданина, друга их тренера по волейболу? Американского гражданина! И что, американцы возмутились? Американцы молчат! Вы только подумайте: американского делегированного зарезали во время Олимпиады в Пекине! И все молчат! Никто не собирается подавать никаких протестов. В общем,— патологически миролюбиво вздохнул он,— просто попали не в то время и не в то место. И ничего нельзя изменить.

— Не опускайте руки,— от души попросил я.

— А что сделаешь? У них в зале штанги есть какая-то каморочка, куда они заводят спортсменов ненадолго перед выходом на помост. И они выходят другими людьми!

Я сразу вспомнил того китайца, который с первой попытки не взял безнадежную для него, казалось, высоту или, вернее, вес. Перед второй попыткой прошел, видимо, через эту каморочку.

— Год на сборах,— продолжал Владимир Сафонов.— Никакой личной жизни, вообще ничего — и только для того, чтобы прибавить килограмм к мировому рекорду...

— А вы что, приехали устанавливать мировой рекорд? А почему не установили? — не удержался я.

— Мы вообще-то не работали на мировой рекорд. Мы и так были первыми. Мы просто работали изо всех сил. Но мы знали, куда ехали...

— Оксана,— сказал я,— вы можете к нам подойти все-таки? Без вас не получается. Могла китаянка честно установить такой рекорд?

Оксана нерешительно посмотрела на тренера. Он нерешительно кивнул. Она подсела к нему в кресло и сказала:

— Да ну что вы! Нереально. Ни одна спортсменка, которая устоялась, не способна на такое. А китаянка-то давно устоялась.

— Ну не может человек, который всю жизнь метал копье на 80 метров, вдруг метнуть на 120,— опять вмешался тренер.

Нет, он еще не выговорился. И похоже, не выговорится уже никогда.

— Мы много прошли на пути к этой Олимпиаде,— продолжил он.— Столько было слез, травм, боли. Для нас обиднее всего это унижение.

— У вас перед Олимпиадой были травмы? — спросил я Оксану.

— Все было. Вид спорта динамичный. Травмируются суставы, колени, плечи, спина... Да нет, знаете, на них никто зла и не держит,— посмотрела она на тренера и замолчала: он держал на них много зла.

— Я ради этой золотой медали,— добавил он,— пошел на все! У меня нет ни семьи... никого... Я бросил ребенка, не вижу дочери... Только ради одной медали... Запусти сейчас кого-то в мою голову, специалиста какого-нибудь — человек сам сойдет с ума.

— Мы сейчас надеемся уже на Олимпиаду в Лондоне,— несмело предположила Оксана (ей на самом деле всего 21 год.— А. К.).

— Ну да,— сказал он,— в конце концов, англичан в тяжелой атлетике нет...

— Пока нет,— сказал я.— Пока летняя Олимпиада в Лондоне не началась.

— Нет, ну я тогда пойду разгоняющим в санки, на зимнюю! — сказал он, и кажется, не шутил.

Он-то мог. Владимир Сафонов и сам штангист.

— А что, из нашего спорта люди уходят в санки,— попытался улыбнуться он.

Не вышло.

— Вот скажите,— посмотрел он на меня тяжелым взглядом, и глаза его напоминали "блины", причем каждый тем весом, который взяла китаянка, а не Оксана,— разве есть в мире баба сильнее нашей? Славянки-сибирячки? Вы хоть где-нибудь видели?!

Да, видел. Только что на пьедестале.