В Петербурге — волны, брызги, ручьи, плеск и бульканье. Это в Русском музее открылась выставка "Власть воды". Захлебывалась АННА МАТВЕЕВА.
Так и хочется ввернуть что-нибудь вроде "Русский музей затопило" или "Корпус Бенуа ушел под воду": громадная выставка "о воде" заняла весь первый этаж здания. Иконы, Репин, Айвазовский, Саврасов, Кустодиев, Левитан, Петров-Водкин, Дейнека, Пластов, Рабин, Комар и Меламид, Макаревич и Елагина, Кулик, митьки в тельняшках и все-все-все современные художники Петербурга (благо они у Русского музея всегда под рукой) — в общем, действительно художественный потоп и наводнение.
Такие "стихийные бедствия" у ГРМ уже несколько лет как стали фирменным блюдом: музей набил руку на больших выставках с названием "Нечто в русском искусстве" (мы уже видели "Красный цвет в русском искусстве", "Дорогу в русском искусстве", "Двое" — полтораста парных композиций из коллекции музея). Стратегия проста: музей объявляет тему и вытаскивает из запасников все, где тема как-то присутствует. На "Двоих", например, были и летящие влюбленные Шагала, и скульптура "Встреча Хрущева и Насера в Каире". А теперь музей собрал все, где хоть что-то течет, капает или бурлит.
Выставка разделена на две большие части: классики и современники. В "старой" части зрителя встречает громадный — пять метров на три — холст "Волна" главного мариниста всея Руси Ивана Айвазовского. Ход предсказуемый (ну да, вода — значит, Айвазовский), но хотя бы оправданный. Гораздо менее оправданными смотрятся рядом с "Волной" две больших иконы. Иконы, спору нет, хорошие и редкие, и на далеком фоне там бегут какие-то ручейки — но, позвольте, разве это "картины о воде"? Разве ради того, чтобы изобразить пейзаж с ручейком, писал свою икону иконописец? Разве о воде, а не о мире горнем и спасении души должен думать верующий перед иконой? И что они нам говорят на этой выставке? Только то, что у Русского музея есть и коллекция древнерусского искусства?
Две иконы — не проблема, проблема в том, что таких работ "не о том" на выставке больше половины. Марины Айвазовского или озерные пейзажи Левитана — это в тему, это о воде, безусловно. Но вот перед нами, например, "Заморские гости" Рериха. Гости на острогрудых челнах приплыли по реке, река изображена — но разве о воде эта картина? Нет, она о древнем славянском царстве, об истории Руси, если копать глубже — о недовольстве русской культурной элиты начала ХХ века современным положением дел в Российской империи, разочаровании в идеалах православия-самодержавия-народности и, как результат, снова вспыхнувшего интереса к языческой Руси. Вот сливочно-золотистая, словно светящаяся изнутри "Купальщица" Алексея Егорова стыдливо повернулась к зрителю своей идеальной спиной. Это о воде? Найдется ли хоть один зритель-мужчина, который, глядя на эту полуобнаженную Венеру, станет думать о воде, пусть даже вода есть "в кадре"?
У кураторов выставки происходит явная подмена понятий: вместо того чтобы искать работы, в которых вода и все, что с ней связано, действительно являются и центром, и идеей, они тащат в экспозицию все, что могут найти, — лишь бы вода там присутствовала хотя бы на заднем плане. Вместо смысла они фокусируются на изображении — и особенно злую шутку такой отказ от мышления играет с ними, когда дело доходит до современного искусства, которое все насквозь построено на смыслах, а изобразительности в нем нередко и нет почти. Ну при чем тут два пейзажа из проекта Комара и Меламида "Выбор народа", гордо выставленные посреди "современной" части экспозиции? Комар и Меламид в этом едко ироничном проекте проводили социологическое исследование: опрашивали людей в разных странах, что бы им хотелось видеть (и что бы не хотелось) на картине, а потом писали по результатам "идеальную картину". Народы, как правило, требовали умиротворяющих пейзажей с домиками, речками и красивыми девушками — ну вот и получите, говорили художники. Это о народном вкусе, о разрыве между вкусом массовым и элитарным, о том, как страшно далеко от народа актуальное искусство, об эстетическом воспитании: но вода-то тут при чем? Только при том, что она изображена на картинах, которые, прямо скажем, не картины вовсе, а лишь иллюстрация к социологическому проекту? При чем тут брутальный "Фонтан" Василия Цаголова, изображающий киллера с "пушкой", который мочится на поверженного "клиента"? Это абсолютно социальная, плакатная работа о бандитских 90-х. Да и жидкость, журчащая в "Фонтане", изображает не воду отнюдь. Веселое "Плавание в шести морях" Владимира Козина — визуальный каламбур на тему истории культуры. Почему оно здесь, за что?
Такая неразборчивость в смыслах не только превращает выставку в свалку разнородного (а в современной части еще и очень неравномерного по качеству) материала, замыливая глаз зрителя и обесценивая действительно сильные и ценные работы. Что хуже — она отучает зрителя думать, предлагая рассматривать произведения искусства не как выражение мысли и не как высказывание художника, а как... просто картинки. Вот речка, вот озеро, вот кораблик плывет, вот девушки купаются. И получается выставка в Петербурге, как омывающий питерские берега Финский залив — обширная, но до обидного неглубокая.