В столице Южной Осетии Цхинвали в среду вечером состоялся концерт оркестра Мариинского театра под управлением Валерия Гергиева. Прежде чем взяться за дирижерскую палочку, маэстро пришлось стать переводчиком с осетинского на английский — чтобы "рассказать всему миру о том, что здесь произошло на самом деле".
В среду на выезде из Северной Осетии в сторону Южной выстроилась длинная вереница машин: грузовиков с гуманитарной помощью, легковых машин и маршруток с возвращающимися беженцами. "Моя семья вернулась в Цхинвал,— рассказывал мне водитель водитель "Волги", назвавшийся Валерой.— Мне тоже надо успеть до вечера — сегодня у нас Гергиев выступает". В это время мимо, не сбавляя скорости, промчались с десяток дорогих внедорожников. "Оркестр поехал",— проводил их взглядом пограничник.
Подступы к центральной площади Цхинвали, где должен был состояться концерт, были окружены кордонами российского ОМОНа, которые, судя по нашивкам, прибыли из ближайших к Северной Осетии регионов. На лестнице перед выгоревшим зданием южноосетинского парламента тем временем расставляли свечи. Сам маэстро появился примерно за час до начала концерта. Когда в сопровождении организаторов он направлялся к зданию парламента, его сразу окружили иностранные журналисты. "Я приехал для того, чтобы поддержать свой народ,— сказал он им.— И рассказать всему миру о том, что здесь произошло на самом деле". Тут к маэстро подошел пожилой человек и по-осетински начал рассказывать ему о том, как несколько дней провел в подвале своего дома вместе с семьей, и о том, как грузинские солдаты расстреливали мирных жителей города. Валерий Гергиев стал переводить слова старика на английский — специально для западных журналистов.
Зрители тем временем занимали места. Молодежь, пришедшая чуть раньше, уступала места женщинам и пожилым и толпилась в боковых проходах. Откуда-то появились российские флаги. Ровно в восемь вечера на сцену вышел Валерий Гергиев вместе с несколькими детьми. "Моим детям примерно столько же лет, сколько и им,— начал он.— Но эти дети прошли через настоящий ужас. Мы хотим, чтобы все знали правду, и надеемся, что такого больше никогда не произойдет. Я хочу, чтобы мы все здесь еще раз подчеркнули — если бы не помощь России, мы бы потеряли еще больше людей. Но и это огромная потеря для нашего маленького народа. Теперь мы на весь мир можем говорить, что Цхинвали — город-герой и он обязательно будет восстановлен!". Затем он повторил то же самое по-английски и встал за дирижерский пульт.
Если во время первого произведения зрители еще перешептывались и размахивали флагами, то когда прозвучали первые аккорды Седьмой, "Ленинградской", симфонии Дмитрия Шостаковича, не было слышно ни единого шороха. Только издалека грохнула одинокая автоматная очередь, на которую никто не обратил внимания. А когда симфония достигла кульминации, рядом со мной послышались всхлипывания молодой женщины. "Это про нас, это про нас",— повторяла она шепотом. При последнем звуке произведения зрители встали. Аплодисменты продолжались не менее 15 минут.
Когда музыканты исполнили заключительное произведение, отрывок из Шестой симфонии Петра Чайковского, маэстро еще долго не отпускали со сцены, однако организаторы сообщили, что музыканты должны лететь в Шотландию: на следующий день там назначен концерт.
"Мне не нравилась классическая музыка,— сказала мне Марина Алборова, жительница Цхинвали.— Но сейчас я думаю, что просто ее не понимала. Сегодня мне стало понятно, что рассказать о том, что здесь произошло, в полной мере может только такая музыка". "Это больше, чем вся гуманитарная помощь, которая сюда поступает,— поддержала ее подруга Анна.— Нет, мы за нее очень благодарны, но мы нуждаемся и в моральной поддержке, и сегодня мы ее получили".
Колонны машин двинулись обратно — в сторону Северной Осетии. Многие приехавшие на концерт из соседней республики опасались, что, учитывая, что в городе действует комендантский час, у них возникнут проблемы. Однако, как выяснилось, комендантский час был отменен на один день указом президента Южной Осетии Эдуарда Кокойты.