20-23 августа в немецком городе Линдау прошла встреча нобелевских лауреатов по экономике с молодыми исследователями. К последним присоединилась корреспондент "Денег" Ольга Кочева, чтобы выяснить, что думают заслуженные ученые о нынешнем состоянии мировой экономики.
Премию по экономике формально назвать Нобелевской нельзя, так как, согласно воле Альфреда Нобеля, эта премия присуждается только за достижения в таких областях, как химия, физика, медицина, психология, литература. Кроме того, присуждается Премия мира. В 1968 году шведский банк Sveriges Riksbank учредил премию имени Альфреда Нобеля за научные достижения. Впервые она была присуждена в 1969 году. Процесс и критерии отбора номинантов, а также их чествование не отличаются от процедуры присуждения Нобелевской премии.
Джозеф Стиглиц
Получил Нобелевскую премию по экономике в 2001 году. Совместно с Джорджем Акерлофом и Майклом Спенсом исследовал функционирование рынков в условиях "асимметрии информации". Был старшим вице-президентом и главным экономистом Всемирного банка, консультантом по экономике в администрации Билла Клинтона, сейчас аналогичный пост занимает в штабе кандидата в президенты США Барака Обамы.
Вы согласны с такими утверждениями: мировая экономика движется к рецессии, но монетарные власти крупнейших стран не признают этого официально?
— Рост экономики в мире будет меньше, чем в последние несколько лет. Но я не теряю оптимизма отчасти потому, что рост, и довольно неплохой, сохранится в Китае и Индии. Хотя в мировом масштабе он, конечно, замедлится. Тяжелая ситуация у крупнейшей в мире экономики — экономики США. Разрыв между ее реальным и потенциальным ВВП за три года начиная с 2007-го превысит $1 трлн. Это огромные потери. И, вероятно, кризис через экспорт США будет распространяться в Европу и другие страны. Типичная рецессия — это когда два квартала подряд сохраняется негативный экономический рост, с чем мы столкнулись в 2001 году. То, что уже девять месяцев подряд в США не растет уровень занятости населения, для меня означает, что мы уже в рецессии. Но национальные агентства, которые занимаются анализом статистической информации, еще не пришли к такому выводу. Наверняка они придут к нему. Если посмотреть на всю эту статистику, невозможно отрицать того, что американская экономика растет медленнее своего потенциала.
В чем же, на ваш взгляд, причина кризиса?
— У этого кризиса есть макроэкономический и микроэкономический аспекты. Что касается макроэкономики, то когда в начале этого десятилетия разрастался технологический пузырь, я подумал, что за ним последует другой пузырь в виде недвижимости. Проблемы, которые были созданы администрацией Буша,— снижение налогов, война в Ираке — еще больше угнетали экономику и вынуждали монетарные власти вести не совсем правильную кредитно-денежную политику — снижать ставку, чтобы стимулировать компании больше занимать. Микроэкономическая история состоит в том, что финансовые институты не справились со своей задачей и не смогли оценить риски. Они создали риск, раздавая дешевые ипотечные ссуды тем, кто не мог их потянуть.
Можно ли сейчас говорить о том, насколько глубоким будет этот кризис?
— Нельзя утверждать, что этот кризис будет таким, как в Японии или Аргентине. Японский пузырь недвижимости в 1990-х был гораздо более драматичным, чем в США. Это был огромный пузырь, который сопровождался очень пассивной политикой властей. Я не могу предсказать, как будет протекать текущий кризис в США, но важно помнить о печальных примерах, последствия которых ощущались продолжительное время.
Согласны ли вы с теми, кто утверждает, что ситуация похожа на Великую депрессию, которую Америка пережила в 1930-х годах?
— Какие-то общие черты есть. Например, значительная слабость финансового сектора. Но есть важные отличия: сейчас мы лучше понимаем, как предотвратить этот спад, чтобы не докатиться до депрессии. Было бы неправильным раздувать эту проблему до такого уровня.
Как много времени потребуется мировой экономике, чтобы прийти в себя после шока?
— Она сможет восстановиться не раньше 2010 года.
Какие признаки будут свидетельствовать о том, что экономика идет на поправку?
— Об этом можно будет говорить, когда экономический рост вернется к своему нормальному уровню — до 3-4% в год. Но я почти уверен, что до 2009 года этого не произойдет.
Смогут ли сильно пострадавшие рынки развивающихся стран, в особенности стран BRIC, сохранить свою инвестиционную привлекательность после финансового кризиса?
— Страны BRIC находятся в разных ситуациях. Индия и Китай растут за счет промышленного производства, технологии, сектора услуг. Думаю, вполне справедливо закладываться на продолжительный и устойчивый рост этих рынков. Россия больше зависит от цен на ресурсы, прежде всего на нефть и газ. Думаю, что миру нужно задуматься и о глобальном потеплении. Если эта осознанность появится, тогда цены на нефть и газ пойдут вниз.
Согласны ли вы с теми методами активного вмешательства в рыночные процессы, которые избирает ФРС для стабилизации ситуации на финансовых рынках? В качестве примера достаточно вспомнить "пожарную" продажу банка Bear Stearns.
— Думаю, что у ФРС не было другого выбора, как поступить с Bear Stearns именно так. Но все же тот путь, который они избрали, был плохим. Это очень плохой пример для последующих поколений.
Роберт Мертон Солоу
Получил Нобелевскую премию по экономике в 1987 году. Создал модель экономического роста, более известную как неоклассическая модель роста. Используя эту модель, установил, что около 4/5 промышленного производства США в расчете на человека обусловлены технологическим прогрессом. Работал с Полом Сэмюэлсоном над рядом теорий, в том числе "кривой Филипса".
Сегодня инвесторы очень обеспокоены наступлением рецессии в мировой экономике. Более того, по мнению ряда экспертов, некоторые страны, и среди них называют США, уже столкнулись с этим явлением. Как по-вашему, рецессия уже захватила какие-то страны?
— Ничего не могу сказать о других странах, но подобные утверждения по отношению к США не совсем корректны. У нас есть экономика, которая фактически растет. Другое дело, что она растет значительно медленнее, чем могла бы. Из-за этого мы теряем в объеме производства товаров. Рассуждения о том, будут ли темпы экономического роста снижаться или нет, менее важны, чем то, что американская экономика сейчас не производит того, что могла бы производить. В этом смысле мы уже потеряли довольно много.
Насколько уместны сравнения текущего экономического кризиса с Великой депрессией 1930-х годов в США?
— Нет, нет, нет... Думаю, это совершенно неверное сравнение. Для сравнений текущего кризиса с тем, что мы пережили в 1929-м, нет оснований: другая ситуация, другое, более глубокое понимание этой ситуации и иная реакция властей. У меня совсем нет опасений по поводу того, что мы на краю депрессии. Последние два квартала американская экономика росла теми темпами, которые мы и предполагали: менее 0,5% в год. Это экономика, которая может расти до 2,5% в год, и эта разница увеличивается. Намеки на то, что ситуация может быть хуже, чем сегодня, и параллели с Великой депрессией 1930-х кажутся мне чрезмерными.
А есть какие-то обнадеживающие сигналы, говорящие о том, что кризис близится к завершению?
— По большому счету нет. Поэтому безопаснее сказать, что я не знаю, как долго он продлится и насколько глубоким будет.
Во время этого кризиса ФРС США и Европейский центробанк (ЕЦБ) пытаются стабилизировать экономику, главным образом контролируя инфляцию, на борьбу с которой бросили все свои силы. Насколько это дальновидный подход?
— У меня иногда такое чувство, что позиция ЕЦБ базируется на вере, на самом деле довольно распространенной в Европе, что контролировать инфляцию необходимо. Эта задача вменяется ЕЦБ в его главную служебную обязанность. Такая позиция проистекает из убежденности в том, что, контролируя инфляцию в стране с индустриальной экономикой, можно быстро достичь полной безработицы, или полной занятости, или необходимого баланса между ними. Такая логика не характерна для США. Но сейчас она там тоже присутствует. Но даже если допустить теоретически полный контроль инфляции, все равно при этом присутствуют другие макроэкономические проблемы. Если ФРС США и ЕЦБ смогут удержать инфляцию ниже 1%, то большинство из нас уверены, что мы будем наблюдать более продолжительное, чем один квартал, снижение ВВП и увидим по крайней мере нулевой рост занятости. Хотя многие из нас считают, что рост занятости в такой ситуации может оказаться даже отрицательным. Этот инструмент в руках ЕЦБ определенно эффективен для одной цели. Но трюк получается не так ловко, если проблем несколько. Необходимо находить компромисс между целями. Вот что нужно делать регуляторам.
Сейчас в разгар кризиса ЕЦБ часто критикуют за пассивную политику, несогласованность действий с ФРС США. Но можно ли упрекать ЕЦБ в замедленной реакции и недостаточном реагировании на тяжелую финансовую ситуацию?
— Проблемы в Европе сложнее, чем в США, в том плане, что ЕЦБ приходится иметь дело с различными странами, экономики которых вовсе не синхронизированы. ЕЦБ работает один на один с Европейским союзом, а не с центральными банками Италии, Германии или Франции. Это создает проблемы, так как эти отдельные страны проводят свою местную фискальную политику, а не общую для Европейского союза. В США ситуация в корне иная. В США регионы тоже не синхронизированы, но механизмы денежной политики уравнены, поэтому регуляторы в США не сталкиваются серьезно со многими европейскими проблемами, например с кластерами (концентрация производственных компаний в одной географической зоне), так как существует система национальной денежно-кредитной политики. Из-за этого комплекса серьезных проблем ЕЦБ, видимо, медленнее реагирует и занимает более пассивную позицию в урегулировании кризиса.
Финн Кюдланд
Лауреат Нобелевской премии по экономике 2004 года совместно с американским ученым Эдвардом Прескоттом. Ученые предложили новые подходы к анализу макроэкономического развития. Они показали, что регуляторы, пытаясь решить краткосрочные проблемы, часто проводят политику, подстегивающую рост инфляции, вместо того, чтобы оставаться приверженцами ее низкого уровня. Они также дали теоретическое объяснение движущим силам экономических циклов. Помимо преподавательской деятельности профессор Кюдланд занимается консультированием федеральных резервных банков Далласа и Кливленда (США).
Господин Кюдланд, у вас большой опыт консультирования федеральных банков США в вопросах монетарной политики. Сейчас ФРС США, пытаясь обуздать финансовый кризис в стране, активно вмешивается в рыночные процессы. Насколько оправданна такая политика государственного органа?
— В сложившейся ситуации главное, о чем мы должны помнить, это как нам избежать длительных последствий, которые могут негативно сказаться на благосостоянии нации. Сейчас нас беспокоит то, что у малого бизнеса, частных предпринимателей могут возникнуть проблемы с привлечением финансирования для собственного развития — совершенствования технологической базы и производства новой продукции. И с этими сложностями они будут сталкиваться какое-то время. Последующий экономический рост не будет быстрым. Думаю, что в данном аспекте ФРС США нужно задуматься о том, как помочь банкам выполнять их основные функции. Я знаю людей, среди них мой бывший коллега Элан Мелтзер из университета Carnegie Mellon, которые довольно критически относятся к таким интервенциям ФРС. И я частично соглашаюсь с Эланом Мелтзером.
Вы согласны с тем, что экономика США уже вошла в стадию рецессии?
— Есть точное определение рецессии — последовательное снижение ВВП. Сейчас экономика растет — медленно, значительно медленнее, чем раньше. Иногда я определяю рецессию как существенное отклонение вниз от тренда. И понятно, что сейчас мы близки к этой черте. Да, мы близки к ней. Возможно, мы войдем в эту стадию в следующем квартале.
Насколько глубокой она может стать?
— Я не делаю прогнозов. Иногда я говорю ради шутки, что моя диссертация на соискание докторской степени известна благодаря теории, близкой к теории случайных блужданий — "ходьбы наугад" (random walk), которая не поддается прогнозу. Так что для меня было бы безумием что-либо предсказывать. Но я думаю, что мы не увидели еще самые негативные последствия этого кризиса.
Насколько оправданны страхи тех, кто считает, что нынешний кризис может разрастись в кризис 1930-х годов, более известный как Великая депрессия?
— Главная проблема времен Великой депрессии заключалась в регулировании. Политика ФРС США в те времена была не на высоте. Например, они вводили меры, запрещавшие биржевую торговлю. Надеюсь, что мы многому научились с тех пор, чтобы не допускать подобных ошибок. Не исключено, что при таком потрясении экономический рост продолжит сокращаться, несмотря на лучшие усилия регулирующих органов. Но я обеспокоен тем, что регуляторы будут проводить политику, которая может помочь экономике, рынку лишь на короткий промежуток времени, но навредит на более длительном горизонте.
А что, по-вашему, надо сделать, чтобы помочь экономике, фондовому рынку восстановиться?
— Основная задача — убедиться в надежности банковской системы, ее готовности кредитовать, например, хорошие проекты. Что конкретно должны сделать регуляторы — не совсем очевидно. Но если они не хотят уменьшения своего влияния, то им надо серьезно задуматься над тем, станет ли их политика основой для долгосрочного роста экономики.