Из варяг в китайцы

Два года назад шведский фонд Varyag Resources инвестировал в сибирский лес. Об ангарскую сосну обломали зубы многие инвесторы, но варяги прорвались и намерены стать первыми, кто выведет на биржу российскую лесную компанию.

Текст: Сергей Кашин

Российская лесная промышленность — тяжелый случай с точки зрения инвестирования. Иностранцев, достигших здесь сколько-нибудь заметных результатов, считанные единицы. "Но мы уже сталкивались со всеми возможными проблемами в нефтянке — размытие, увод активов, трансфертное ценообразование,— вспоминает Алекс Уильямс, инвестиционный управляющий Varyag Resources.— А в лесу после этого бояться особо нечего, не самый страшный бизнес". В 2002-2006 годах Алекс работал генеральным директором фонда Vostok Nafta (одно из подразделений империи шведского миллиардера Адольфа Лундина в России). Свое время он тратил на то, чтобы представлять интересы фонда в компаниях, чьи акции фонд приобретал: "Башнефть", "Славнефть-Мегионнефтегаз", ТНК и "Газпром". Возможно, Алекс Уильямс был менее шумным борцом за права миноритариев, чем управляющий директор Hermitage Capital Уильям Браудер, но решали они одни и те же задачи.

Уильям Браудер с 2006 года в нашу страну невъездной (российские власти не выдают ему визу без объяснения причин), а Алекс Уильямс в середине того же года неожиданно поменял поле деятельности. Он возглавил команду, которая управляет инвестициями шведского же фонда Varyag Resources AB. Его основная цель — прямые инвестиции в российскую лесную отрасль. Но полностью контактов с бывшими работодателями он не потерял. Varyag и Vostok Nafta входят во все лесные проекты "50 на 50", то есть инвестируют на паритетных началах — и всегда получают контроль. Непосредственным же управлением российскими лесными активами занимается только Varyag, а точнее — компания Taiga Asset Management, специально созданная для этого при фонде.

Идеология фондов прямых инвестиций обычно не предполагает покупку более 50% акций компании. Однако когда инвестор вкладывает в компанию несколько миллионов долларов и приобретает меньше контрольного пакета, ему хочется, чтобы его взгляды на то, как и куда надо вести бизнес, совпадали со взглядами менеджмента. Но, похоже, шведские инвесторы не были уверены, что с руководителями российских лесных компаний им всегда по пути, потому не рисковали и брали контроль.

Срок, на который инвестируются средства, составляет три-четыре года. Сфокусироваться фонд решил на лесопромышленных активах (хотя и купил пакеты еще в угольной компании и долю в карьере по добыче щебня).

После изощренного тренинга в российской нефтянке правила игры в лесной отрасли не кажутся страшными. Но в общем отрасль эта известна повышенным уровнем "падежа" инвесторов. Среди громко пришедших и подававших большие надежды, а потом бесславно "падших" есть немало известных предпринимателей — Борис Йордан, Александр Катунин. В этом ряду также один из крупнейших финских лесопромышленных концернов Ruukki Group и IKEA. Сложность отрасли и пресловутая российская специфика готовят массу неприятных сюрпризов. Например, когда Varyag Resources AB в 2007 году приобрел Богучанский ЛПК, лесопромышленники, видавшие и виды, и немало неудачливых инвесторов, раздавали в местной прессе скептические комментарии. Ведь прямо перед Varyag Resources на комбинате были другие варяги — IKEA, которая, бросив начатое, в итоге ушла. Алекс Уильямс (хотя спор со скептиками не окончен и Богучанский ЛПК еще не запущен, здесь только строится новый завод) говорит, что тест временем они уже прошли. Инвесторы "пришли-ушли" свыше года не вытягивают, "а мы уже больше двух лет здесь".

Китайские грезы

Алекс Уильямс уволился из Vostok Nafta в мае 2006 года. В начале августа фонд Varyag Resources AB поднял на Стокгольмской фондовой бирже (площадке для быстрорастущих компаний First North — шведский аналог лондонской AIM) около $40 млн. А уже в конце августа были куплены в Усть-Илимске сразу три компании — "ПИК-89", входившая в 20 крупнейших лесоперерабатывающих компаний Сибири, "Тубалес" и "Тубалеспром". Они и положили начало холдингу, который позже получил название RusForest. Потом были куплены Богучанский и Небельский ЛПК, где сейчас строятся современные лесопильные комплексы. Инвестиции фонда в лес составили $52 млн, а с Vostok Nafta на пару они вложили уже более $100 млн.

Надо сказать, что российские леса четко делятся на две зоны, живущие своей собственной жизнью и почти не пересекающиеся. В европейской части России главными потребителями древесины являются Москва, Санкт-Петербург, а зарубежным покупателем выступает Хельсинки (точнее, финские заводы вдоль российской границы). На востоке тон задает Япония — она тщательно выбирает самую качественную древесину и хорошо платит. Но шведские инвесторы делают ставку не на Страну восходящего солнца, а на Поднебесную империю. Дело в том, что между потребностями Китая в лесе и собственными возможностями его добывать существует разрыв более чем в 100 млн кубов. Между тем в прошлом году из России в Китай всеми экспортерами было вывезено лишь около 20 млн кубов кругляка и около 2 млн кубов пиломатериалов. Учитывая близкое соседство сибирских лесов и китайских покупателей, не самую высокую себестоимость производства (по словам Уильямса, примерно на 60% меньше, чем в Канаде), можно сказать, что продукция RusForest имеет, как любили говаривать в начале 1990-х, "безграничный рынок сбыта".

На эту безграничность многие инвесторы и ловятся. Но ловушек на пути к лесным деньгам очень много. Нет дорог. Из-за этого нужно тщательно обсчитывать удаленность лесосеки от транспортных магистралей — она может убить всю экономику проекта (особенно когда скачут цены на горючее). Проекты очень энергоемкие, а электричества не хватает. Глава подкомитета по лесному хозяйству ТПП России Константин Береза восклицает: "Если вам нужно, для примера, 1000 кВт мощности, только за нее вы должны платить около $2 млн. При этом вы не покупаете акции энергетиков, а просто дарите им деньги за то, что они обладают монопольным правом на подключение электроэнергии. И все по закону. Это ужасно!" Непосвященных часто удивляет количество сопутствующих затрат, на которые они не рассчитывали. Начиная от того, что аренда лесного участка предполагает вырубку по так называемой формуле леса (даже если вам нужна только лиственница, вы должны вырубить и продать, допустим, осину — скорее всего, себе в убыток). И заканчивая почти неизбежной социальной помощью по настоянию местных властей. Об эти препоны многие проекты споткнулись уже на стадии подготовки.

По словам Сергея Закатия, директора Taiga Asset Management, лесозаготовка и производство очень чувствительны к конъюнктуре. Процент постоянных затрат — от оплаты аренды за выделяемые лесные угодья до круглогодичного содержания персонала, несмотря на фактически сезонный характер работы,— очень велик. Любой скачок цен может угробить выгодный вроде бы проект. К тому же экономить на издержках, не соблюдая, как выражается Сергей Закатий, налоговую гигиену, RusForest позволить себе не может. Компанию с налоговыми рисками покупатели брать не станут либо потребуют больших скидок. "Когда мы пришли, в отрасли царила наличка. У нас сейчас только безналичные расчеты",— говорит Алекс Уильямс. А многие мелкие игроки "гигиену" не соблюдают — и получают преимущество по уровню расходов.

Но в затратах все равно есть залежи резервов. По словам Алекса Уильямса, Taiga Asset Management до конца года возьмет на позицию CEO RusForest некоего многоопытного финна: "У него огромный опыт. Он навскидку может сказать, нормальная ли производительность у бригады лесозаготовителей, разбирается во всех профильных продуктах и рынках". Финн с огромным опытом согласился на иркутскую ссылку, скорее всего, за очень большую премию, но и сэкономить он компании может кучу денег.

Хотят шведы найти резервы и на стороне спроса. Сейчас их рынок преимущественно спотовый — добыл, напилил и продал. Однако в компании не оставляют надежд наладить и долгосрочные поставки. Стабильность, например, очень ценят европейские клиенты. Долгосрочный контракт и гарантированная стабильность качества дают прибавку до 10% к спотовой цене лесной продукции. Сейчас Taiga Asset Management ведет переговоры с несколькими немецкими компаниями, которые как раз хотели бы на таких условиях получать пиломатериалы из сибирской лиственницы, а также создать совместное производство клееного бруса.

Все на выход

RusForest сразу формировался как компания лесопильная. Экспортом кругляка (который в связи с вводом запретительных пошлин с 1 января 2009 года становится непривлекательным бизнесом) здесь почти не занимались. Но и более глубокую переработку — вроде производства плит МДФ и фанеры — тоже изначально не планировали. К проектам, например, внедриться на американский рынок с этими дорогими продуктами Алекс Уильямс относится очень и очень скептически, синица в руках его устраивает больше.

Резкое падение спроса на древесину в Японии в конце прошлого года тоже не стало катастрофой: туда, по словам Сергея Закатия, попадали "лишь сливки". Хотя планы по темпам роста все-таки пришлось подкорректировать, ведь цены на древесину поползли вниз.

Сейчас еще до конца не ясно, позади ли осталось падение цен. Хотя Сергей Закатий утверждает, что два новых запускаемых завода будут прибыльными даже при нынешней конъюнктуре, свои первоначальные планы по доходности инвестиций компания сможет выполнить, только если конъюнктура улучшится. Это произойдет, по словам Алекса Уильямса, при соблюдении трех условий: стабилизируется рынок США, продолжится экономический рост в зоне СНГ и будут введены пошлины на кругляк. Любая переработка с введением пошлин станет привлекательнее, ведь несколько десятков миллионов кубометров останутся внутри страны и будут давить на цены — вниз, естественно. Именно поэтому в Сибири и на Дальнем Востоке в пожарном порядке заявлена масса проектов. В стабилизации в США, которая должна остановить падение цен на международном рынке, Алекс Уильямс тоже уверен: "Сейчас на рынке домостроения в США 17-летний минимум продаж. Дальше падать просто некуда". На самой низкой точке и рынок в Японии, по мнению Сергея Закатия, впереди только рост.

Если все три условия сойдутся, Varyag Resources сможет выполнить свои обещания перед инвесторами. В этом году в фонде планируют после запуска заводов провести частное размещение 10-15% RusForest среди инвесторов на внебиржевом рынке. А в 2009-2010 годах — первое российское лесное IPO.

В будущее за дровами

Глаза Алекса Уильямса загораются, когда речь заходит об использовании древесины как альтернативного вида топлива. Имеются в виду, конечно, не банальные поленья. Самый простой вариант — выпускать пеллеты, "дрова будущего" (у них ниже влажность и поэтому выше теплотворность, они почти не дают золы), которыми уже отапливают свои дома и даже используют на ТЭЦ голландцы и шведы. Рынок пеллет только развивается. Россия без видимых усилий умудрилась занять пятое место в мире по размерам их экспорта. Можно было бы гордиться, если бы прямо перед нами в списке не стояла маленькая Эстония.

Производству же биоэтанола на основе целлюлозы Алекс Уильямс даже посвятил в марте этого года существенную часть своего выступления на встрече лесопромышленников с тогдашним премьером Виктором Зубковым. Это так называемое биотопливо второго поколения. С первым поколением, изготавливаемым на основе злаков, как известно, возникли проблемы: эксперты считают, что именно из-за роста производства такого биотоплива выросли цены на злаки и во многих странах бедняки были поставлены на грань голода.

Второе поколение — писк биотопливной моды — только начинает производиться. В США, где самые передовые разработки, по подсчетам UNECE (Европейской экономической комиссии), в 2008-2010 годах заработают заводы, которые будут выпускать из древесины больше 500 млн литров биоэтанола в год. По словам Алекса Уильямса, при ценах от $150 за баррель нефти биоэтанол уже становится интересным. Сырье для его производства (щепа и опилки) в огромных количествах в России пропадает. Так как лесопилки и есть главные производители такого сырья, Алексу можно верить: "Одно из наших предприятий, которое работало в режиме "ни шатко ни валко", за полтора года обросло огромными кучами этих отходов".

Впрочем, несмотря на живой интерес, прямо сейчас в эти технологии Varyag инвестировать не собирается — время еще не пришло. В отличие от цен на нефть стоимость другого топлива — газа — в России еще очень низка. С газом топливу на основе древесины пока конкурировать сложно. Хотя, судя по проявляемому им интересу, когда Алекс Уильямс продаст RusForest, он снова вернется в топливно-энергетический комплекс. Но это будет ТЭК будущего — топлива из древесины.

досье В инвестиционный комитет фонда Varyag Resources, принимающий окончательное решение по всем инвестициям, входят Михаил Задорнов (ВТБ 24), Сергей Васильев ("Русские фонды"), Александр Джеймс Стюарт (Deutsche Morgan Grenfell). Лесные инвестиции объединены в группу RusForest. В нее входят группа компаний ПИК (инвестиции $16 млн), группа компаний "Туба" ($8,6 млн), проект "Викинг" (Богучанский ЛПК, $14,6 млн), проект "Небельский" ($10 млн), проект "Леспром" ($3,1 млн) По результатам 2007 года оборот RusForest составил $58,5 млн, чистая прибыль — $2,8 млн. В аренде находится 723,6 га лесных угодий. В 2008 году приобретены дополнительно по 50% компаний "Бамлесстрой" и "Трассибирская лесная компания Красноярска". Стоимость приобретений — около $12 млн.

ноу-хау Фонд Varyag Resources: — сделал ставку на покупку лесопильных предприятий, не концентрируясь на экспорте кругляка, что после введения пошлин станет фактором роста; — ориентировался на огромный рынок Китая, что даже в условиях кризиса на развитых рынках позволило минимизировать потери; — покупал с партнером, фондом Vostok Nafta, только контрольные пакеты предприятий, что позволило избежать потерь времени и сил на согласование позиций с менеджментом.

рынок Россия обладает самыми большими резервами лесных угодий — более 800 млн га. Правда, в зоне рентабельного использования находится лишь незначительная их часть. В 2007 году в стране было добыто 167 млн кубометров древесины (в западных лесных провинциях — 59%, в Сибири и восточных провинциях — 41%). 113 млн кубов составил внутренний спрос, оставшиеся 54 млн экспортированы. 20 млн кубометров были вывезены в Китай, что в 2007 году составило около 70% потребности этой страны в кругляке. Большая часть леса пошла на удовлетворение нужд гигантского строительного сектора Китая. Поскольку после ввода заградительных пошлин Китай потерял этот источник необработанной древесины, скорее всего, китайские компании постараются построить в Сибири собственные предприятия. Но на это понадобится не менее пяти лет.